Двадцать дней
Шрифт:
Но дни ночами быстро скисли.
И воздух, спертый со двора,
Там лошадей не убирали.
Чужая рядом детвора…
И так навязчиво играли,
Шопена узники судьбы.
И боль, и скрипка застонали,
А
Губами тихо задрожали.
И он отбившийся один,
Влачил мундир… В бокале водки,
И Бог себе, и господин,
Картошка с закусью селедки.
Прошли дожди и смыло время,
Назад его им не вернуть.
К чему теперь ему стремленья,
И тот искусственный уют?
И день, и ночь меняя ракурс,
Застиг обоих их врасплох.
Махнул рукой прощально август,
Заретушировал подвох.
И лицемерно, и коварно
Как разъедает души власть…
И лицемерно, и коварно.
И снова новость пронеслась,
И обухом, и так бездарно,
И тот, кто должен образцом,
Не оправдал других надежды.
А ведь когда-то был бойцом…
Сменил мундир свой на одежды,
Где золотые вензеля,
И миллиардами гектары.
Другим грозит, – Так ведь нельзя!
А там внутри его шакалы.
Всю захватили чистоту,
И воздух сжали по спирали.
И алчность тянет в пустоту,
И никакой теперь морали.
К чему пришли? И стыд, и срам…
И на лице сплошная горечь.
Ну в ком еще остался храм,
Не растворилась в бездну совесть?
И дело в нас самих
И наваждения, и сны,
Они границы у романса.
И в жизни если нет весны,
И не дает она и шанса.
Звенящей пулей улететь,
Поверх голов задеревеневших.
И что еще тебе хотеть,
В твоих страданиях разъевших.
И неба синь и тишину,
Твое желание разбито.
И ты в обиде на вину,
Но все молчишь… Сказать открыто,
Боязнь связала кучу слов,
И не метет тот больше веник.
Царит иллюзия послов,
И мыслей тех ты сам и пленник.
И заточенный в глубине,
Где искажает дух пространства.
Несчастьем растворюсь в волне,
Так ненавистно постоянство.
Глоток забытых перемен,
Он как живительная правда.
И что тогда я дам взамен,
Коль источилась вся бравада.
Огни уснувших городов,
Кому горят? К чему взывают?
Собрать бы мысли из домов,
Конец ознакомительного фрагмента.