Двадцать квадратов и ребенок в придачу!
Шрифт:
— Нет, — я покачала головой, — просто все странно. Мы и правда едва знакомы…
— Ну, как сказать… Я в этом проблемы не вижу, но, кажется, рад, что не сделал тебе предложение в первый же вечер. Боюсь, точно бы чем-нибудь огрела… — мы хохотнули, оба принимая правдивость его слов, предложи он мне это в тот же вечер… Мы снова замолчали, вглядываясь в предновогодний Питер. Мужская рука нежно поглаживала мою ногу, и я уже серьезно подумывала приступить к первой брачной ночи, когда всю ситуацию снова испортил или же просто изменил забытый всеми Ван Гог.
Грохот,
— Ван Гог, чтоб тебя… — выдохнула я, любуясь облитой вином кофтой, про себя жалея испорченный момент.
— Он, кажется, обиделся, — спокойно отреагировал Леша, смотря вслед диверсанту — он тоже пролил вино, но не в таком количестве, как я.
— Он всегда обижается, — обиженно пробормотала я, еще больше жалея, что такая идиллия пошла коту под хвост, почти в буквальном смысле.
— Да ладно, он не со зла, — Грибоедов уже стоял у двери кладовки и изучал масштабы разрушений. Правда там, на мой взгляд, ничего серьёзного не произошло. Тогда откуда такой грохот? — А вот это уже интересно, — он нагнулся и поднял что-то с пола. Я не устояла и, сбросив плед и отставив уже пустой бокал на стол, подошла к нему.
— Что это? — я с удивлением посмотрела на толстую книгу, которая и вызвала столько шума. — Ох, это же бабушкин Гете. Сколько себя помню, она эту книгу никому не давала и берегла, хоть по-немецки ни слова и не понимала…
— Да, она говорила, чей-то подарок… Но смотри, — между страниц старой книги торчал клочок бумаги, явно новее всей книги больше, чем на полвека, если не век.
— Что это? — я протянула руку и с каким-то трепетом извлекла тетрадный листок, после чего развернула оставленную бабушкой записку, надеясь, сама не зная на что.
— «Берите выше», — прочитала я записку вслух, — Энакин Скайуокер! Она издевается? Что это значит?
Леша не ответил, задумчиво рассматривая записку, после чего посмотрел наверх, где стояли старые коробки и чемоданы с бабушкиными вещами, куда я так и не могу долезть и откуда и свалился Гете на наши головы.
— А ты давно разбирала ее вещи?
— Нет, я так и не добралась, а что… — дальше я спросить просто не успела, мне отдали многострадальное издание и, попросив посветить, полезли вверх по старой лестнице, которая скрипела от каждого шага и движения.
Цветные карандаши! Да что теперь-то? Мы вещи разбирать будем? А как же первая брачная ночь?
Алексей
— А ты уверен, что именно этим нам надо заниматься в первую брачную ночь? — Наташа снизу старательно светила фонариком своему новоиспеченному мужу, то есть, мне. А я честно изображал обезьяну, проявляя все чудеса акробатики, балансировал на лестнице, пытаясь, что-то достать с верхней полки в кладовке. Правда, что именно, я и сам не знал. Коробки были в том же положении, как я сам несколько лет назад поставил их перед тем, как съехать с квартиры.
— Это ненадолго, — тяжело дыша, откликнулся я, пытаясь не дышать пылью, которую сам и поднял. Хотя замечание про первую брачную ночь меня укололо. Вот точно, мне бы сейчас не клад искать, но если моя догадка верна…
— Что ты ищешь? — с любопытством спросила моя жена.
— Шкатулку, — пояснил я, вспоминая тот день, когда пыхтел и закидывал наверх все эти чемоданы и коробки, а первое, что я тогда убрал, была старинная деревянная шкатулка. Даже сундук.
На мой смешок «Наследство прячете?» мне ответили странной фразой «Смотрите выше, молодой человек», тогда я, конечно же, не понял, что она имела в виду, и решил, что дело касается моей работы и мне просто не хотят отвечать, но вот теперь все обрело другой смысл. И если я прав…
— Шкатулку?
— Да, она еще тогда говорила, что в ней все то, что она хотела бы сказать, но пока не время. Ты же ее не находила?
— Даже не знала… — Наталья задумалась, — Помню, была у нее такая, но после ее смерти я не нашла, куда она ее убрала, да и много лет не видела. Я думала, она подарила или продала, у нее последние годы это было не редкость…
— Нет, она ей очень дорожила, — я наконец заметил искомую вещь в самом дальнем углу и, проявляя чудеса изобретательности, освободил место для того, чтобы достать и спустить это сокровище.
Почему-то мне казалось, что сейчас я найду ответы на многие терзавшие меня вопросы. Хотя, скорее всего, это было просто любопытство.
— Принимай, — я аккуратно передал шкатулку жене и спустился сам, внезапно ощущая приступ паники. — Мы можем открыть завтра… — отряхивая руки, предложил я, понимая, что ни я, ни Наташа сейчас на это не согласимся, даже если нас будут ждать стопки старых писем и ничего более. И нашли же себе занятие в первую брачную ночь, но зато будет, что внукам рассказать.
Девушка в ожидании затрясла головой, и я усмехнулся. Ну да, глупая попытка спрятаться.
— Тогда открывай, — вздохнул я, и тут же щёлкнул старый замок, и крышка со скрипом поднялась. Мы с любопытством заглянули вовнутрь, хором присвистнув от увиденного.
Нас ждала еще одна записка, вернее, пухлый конверт, что лежал поверх всего остального, и строчка на нем была выведена аккуратным каллиграфическим почерком.
«Ну, что? Поженились, тугодумы? Ну, так совет и любовь»
Сомнений, к кому она обращалась, не было ни у кого из нас. От чего стало жутко и приятно одновременно. Вот вам и бабушка…