Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)
Шрифт:
Капитан Немо продолжал углубляться в темные дебри.
Впрочем, лес становился уже не так густ; кустарники сменяли большие древовидные растения и, в свою очередь, становились реже и реже. Растительная жизнь исчезала заметно раньше животной. Наконец почва оказалась бесплодной, на ней уже не виднелось морских растений, а между тем она кишела зоофитами, моллюсками и прочими морскими животными, столь близкими растительному миру, а также рыбами. Я думал, что электрический свет привлечет к себе обитателей этого мрачного царства, но ошибся; правда, некоторые животные и приближались к нам, но держались на таком почтительном расстоянии, которое всегда обидно охотнику. Не раз капитан Немо вскидывал на плечо свое ружье и прицеливался, но затем он снова опускал его и продолжал путь.
Было около четырех часов, когда чудная экскурсия окончилась. Путь нам загородила величественная каменная стена, одна из сторон огромной гранитной скалы, которую природа сложила из громадных обломков. Скала была изрыта мрачными пещерами, к которым, однако, не было доступа.
Это был фундамент острова Креспо.
Капитан Немо внезапно остановился и подал нам знак сделать то же. Несмотря на мое сильное желание перейти через стену, я подчинился распоряжению капитана. Здесь его владения кончились, и этот странный человек не хотел переступать их границы, чтобы не вступать на ту часть земного шара, с которой он не хотел иметь никаких сношений.
Мы отправились в обратный путь. Во главе нашего маленького отряда шел по-прежнему и так же уверенно и смело капитан Немо. Мне казалось, что мы возвращаемся к «Наутилусу» другой дорогой. Она оказалась очень крутой и потому утомительной, хотя быстро приближала нас к поверхности моря, но все-таки не в такой степени, чтобы подъем в верхние слои давал чувствовать резкое понижение давления воды, что весьма вредно отзывается на организме, как это наблюдается у водолазов. Вскоре снова появился дневной свет, становилось светлее и светлее, но солнце уже близилось к закату, и снова его преломляющиеся лучи окаймляли различные предметы всеми цветами радуги.
На десятиметровой глубине мы встретили целые стаи мелких рыб различных пород, более проворных, чем птицы в воздухе, но пока не встретили морской дичи, достойной выстрела.
И вот как раз в эту минуту я заметил, что капитан прицеливается в какой-то предмет, движущийся в кустах. Раздался выстрел, я услышал слабый свист и увидел, как убитое животное упало в нескольких шагах от меня.
Это была великолепная морская выдра, единственное четвероногое из морских животных. Эта выдра длиною в один метр пятьдесят сантиметров должна была стоить больших денег. Ее мех, темно-каштановый сверху, серебристый на брюхе, по тонкости и лоску волоса высоко ценится на китайских и русских рынках, и такая шкура продается не менее чем за две тысячи франков.
Я любовался этим любопытным млекопитающим с круглой головой и короткими ушами, с круглыми глазами, с белыми кошачьими усами, с пушистым хвостом и короткими лапами, снабженными острыми когтями и плавательной перепонкой. Высоко ценимая за свой драгоценный мех, выдра в настоящее время редко встречается, и, вероятно, этот вид скоро переведется; живет она в северной части Тихого океана.
Товарищ капитана Немо взвалил животное на плечо, и мы двинулись в путь.
Около часа мы шли по песчаной равнине на глубине иногда всего двух метров от поверхности моря. Я видел отражение нашей группы в обратном положении, весьма отчетливо передававшее все наши жесты, движения, с той только разницей, что она двигалась вверх ногами.
Следует отметить еще один эффект. Над нами носились густые облака, так же быстро появлявшиеся, как и исчезавшие. Поразмыслив, я понял, что появление и исчезновение этих мнимых облаков вызывается изменением толщины волн. Всматриваясь внимательнее, я мог различить пенистые хребты волн, которые моряки называют барашками; нередко видел и мелькающие тени пролетающих над поверхностью моря, над нашими головами, больших птиц. Товарищ капитана Немо прицелился и выстрелил в одну из таких птиц, парившую с широко распростертыми крыльями в нескольких метрах над волнами. Пораженная птица упала недалеко от охотника, и он овладел своей добычей. Это оказался альбатрос, великолепный экземпляр самой красивой породы морских птиц.
Этот инцидент не прервал нашего путешествия. В продолжение двух часов мы шли то по песчаным долинам, то по лугам, заросшим водорослями и почти непроходимым. Я до того утомился, что не мог дальше идти, как вдруг показался свет, на полмили осветивший морской мрак. Это был маяк «Наутилуса».
Нам предстояло пройти еще двадцать минут, чтобы достичь «Наутилуса»; я напряг свои силы и спешил; мне казалось, что в моем резервуаре недостает кислорода. Однако неожиданная встреча замедлила наше возвращение.
Я шел позади шагах в двадцати, когда увидел приближавшегося ко мне капитана Немо. Своей сильной рукой он пригнул меня к земле, а товарищ его поступил так же с Конселем. В первую минуту я не знал, чем объяснить это грубое насилие, но тотчас же успокоился, как только капитан лег возле меня.
Я лежал на земле под прикрытием водорослей и, подняв голову, увидел каких-то животных, которые с шумом проносились, издавая фосфорический блеск.
Кровь застыла в моих жилах! Я узнал чудовищных акул. Это была пара страшных акул-людоедов с огромными хвостами, с мутными стекловидными глазами; акулы выделяли из отверстий, расположенных вокруг их пасти, фосфоресцирующую материю. Эти чудовища могут разжевать своими железными челюстями человека! Я не знаю, занимался ли Консель определением, к какому они относятся классу, но что касается меня, то я рассматривал их серебристый живот, ужасную пасть, усаженную зубами, совсем не с научной точки зрения, а глазами жертвы.
К счастью, эти прожорливые животные обладают плохим зрением. Они пронеслись, не заметив нас, но слегка коснувшись нас своими темно-бурыми плавниками, и мы, словно чудом, избавились от угрожающей опасности, наверное, более серьезной, чем встреча в лесу с тигром.
Спустя полчаса, идя на электрический свет, мы достигли «Наутилуса». Наружная дверь была отворена, но лишь мы вошли в первую камеру, капитан Немо тотчас ее затворил, затем нажал кнопку. Я услышал, как стали действовать помпы внутри судна, и почувствовал, что вода убывает, а через несколько минут она была вся выкачана. Тогда внутренняя дверь отворилась, и мы вошли в гардеробную.
Там мы сняли не без труда наши скафандры, и я, измученный, еле двигаясь от утомления и сонливости, добрел до моей комнаты. Очарование этой подводной экскурсии, однако, меня не покидало.
Глава XVIII
ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ ЛЬЕ ПОД ПОВЕРХНОСТЬЮ ТИХОГО ОКЕАНА
На следующий день, 18 ноября, я совершенно отдохнул от усталости, вызванной прогулкой, и вышел на палубу в то время, когда помощник капитана «Наутилуса» произносил свою ежедневную фразу. Эта фраза, как мне казалось, относилась к состоянию моря или, скорее всего, означала: «Нет ничего в виду».