Двадцатый - расчет окончен
Шрифт:
– Ну, что там? – терял терпение мужчина.
– Похоже, эту улицу они уже взяли под контроль – несколько подозрительных машин, люди с рациями, нервозность… Тут не проскочить – пойдемте, посмотрим в другое окно на соседнюю Haymarket.
Агент послушно следовал за молодым человеком, доверчиво вверяя свою судьбу в чужие руки; а тот, соблюдая внешнее спокойствие, метался от одного окна к другому, смотрел вниз и… безнадежно мотал головой. С минуты на минуту на четвертый этаж огромного торгового комплекса должны были пожаловать сотрудники Управления специальных операций, замыслившие
Наконец, осторожно выглянув через приоткрытый проем на последнюю – четвертую улицу, парень просиял:
– Отлично! Выходы на Lisle Street остались свободны. Взгляните – по-моему, ничего подозрительного.
Яков Николаевич сделал шаг к открытому окну, перегнулся через узкий переплет…
Но успел заметить, как из двух лихо подруливших к тротуару автомобилей выскакивали мужчины в штатской одежде. И едва грудь наполнилась воздухом для сообщения неприятной новости телохранителю, как сзади кто-то крепко схватил за ноги, приподнял и… с силой вытолкнул из окна.
Спустя мгновение он летел вниз – на тротуар Lisle Street, а из груди вместо обращения к Сергею вырывался отчаянный вопль…
– Ай лайк ит, – показал спецназовец на бритвенный станок и полез за деньгами. – Хау мач даз э… кост?..
Небольшой прилавок, торговавший мужскими туалетными принадлежностями, находился в полусотне шагов от открытого окна, в которое минуту назад пришлось выкинуть агента. Пришлось… дабы избежать полного провала. Таковы были жесткие инструкции тех, кто готовил операцию и отправлял сюда. «Или пан, или пропал», – как говаривал смахивающий повадками на генерала пожилой разведчик, отправлявший выпускника Центра в Лондон.
Да и не особо-то Серега жалел о гибели шефа. Лишать жизни своих до сего часа не доводилось, но в бытность службы в спецназе никогда не церемонился с сослуживцами. В особенности – с подчиненными: с солдатами и сержантами срочной службы. Частенько применял самые жесткие воспитательные меры вкупе с рукоприкладством, за что однажды и поплатился: изрядно «потрудившись» над нерадивым пареньком-первогодком, загремел под следствие. Однако расстраивался по данному поводу недолго – сотрудник военной прокуратуры подсунул на допросе какие-то бумаги, расписавшись в которых, удалось избежать больших неприятностей. Ничего он, по сути, не потерял: пятимесячное обучение в засекреченном Центре; смена профессии на столь же опасную, зато напрямую не связанную с войной. Все это показалось азартным развлечением в сравнении со светившим сроком в колонии общего режима…
«Так, теперь бы самому не угодить в лапы английских спецслужб, – рассуждал он, пока продавец с бесстрастным выражением лица считал мелкие купюры. – Толку они с меня не поимеют – я ни черта не знаю! Ни о запланированной встрече; ни о людях, с которыми должны были увидеться; ни о теме переговоров… Да вот беда – сидеть по их идиотским законам придется долго. Накрутят по полной программе: и за убийство человека, и за спецзадание на их территории, и… и еще бог знает за что!..»
Потому действовать требовалось без промедления. Действовать изобретательно,
И, сунув покупку в карман, Сергей размашистым шагом направился в отдел мужской одежды.
– Айл тэйк зис, – проходя мимо скучающего продавца-консультанта, ткнул он пальцем в какой-то серый в крапинку костюм.
Очнувшись, тот подхватил плечики с одежкой и поспешил за покупателем в примерочную кабину. Пластиковая гармошка ширмы осталась неприкрытой, покупатель повесил на крючок возле большого зеркала ветровку и, забирая костюм, снова заговорил с продавцом:
– Хелп ми, плиз, приятель – нужен твой совет. А заодно одолжишь мне пиджачок с бирюлькой. Давай-давай, иди-ка сюда…
Поняв только первую фразу, сотрудник торгового отдела с готовностью вошел в кабинку и… получил ужасающий удар снизу тяжелым кулаком в челюсть. Придерживая обмякшее тело одной рукой, клиент загородил проход ширмой, усадил бедолагу на пол и принялся поспешно снимать с него верхнюю одежду, дабы та не успела запачкаться капавшей с подбородка кровью…
Спустя короткое время бывший спецназовец осторожно выглянул из кабинки и, улучив момент, проскользнул к выходу. Черных усов на лице уже не было; на пиджаке красовался служебный бейдж с именем ни за что пострадавшего англичанина.
Проходя по второму этажу, он нашел наполненную легким мусором пластиковую корзину, на первом этаже узрел и прихватил с собой совок с короткой метелкой…
У раздвижных стеклянных дверей торгового комплекса уже торчало несколько мужчин с подозрительным вниманием осматривавших каждого выходившего на Lisle Street человека. Их цепкие взгляды не заинтересовались шустрым «уборщиком», с галантной улыбкой пропустившим вперед даму. Стараясь не задеть мусорными принадлежностями попутчиков, он с деловитой решительностью прошел вдоль стенки, скользнув равнодушно-усталым взглядом по одному из странных субъектов…
Слева, у середины огромного здания с включенными мигалками стояло с пяток полицейских машин; охранники правопорядка в легких куртках с надписями «Police» на спинах и какие-то суетливые люди в штатских одеждах перекрывали пестрой пластиковой лентой участок тротуара, на котором лежал труп лысого полноватого мужчины. Покидавшие «Trocadero» посетители косили на тело, раскидавшее руки в огромной луже крови. Тихо переговариваясь и качая головами, вынужденно сворачивали вправо – к подземному переходу.
Скоро исчез в чреве подземелья и расторопный «уборщик»…
Глава первая
Париж. 30–31 августа
В Париже было еще теплее, чем в Москве – тетенька лилейным голоском рассказала пассажирам о температуре в районе аэропорта аж на трех языках: на русском, французском и английском. Артур в это время рассматривал «милые» безделушки из «прикольного» магазинчика. Особенный восторг вызвала упаковка жвачки – тащишь двумя пальчиками верхнюю пластинку, а тебе бац по ногтю подпружиненным капканом! Не сильно так – искры из глаз сыплются не дольше пяти секунд.