Дважды невезучие
Шрифт:
– Не отдам! – словно бык ревела разъяренная королева, а ее щеки налились багрянцем и стали похожи на два перезрелых помидора. – Да кто ты такая, чтобы выдвигать мне условия?
– Княжна! – спокойно напомнила я. – А возможно, если мой отец князь уже покинул этот бренный мир, – (в мыслях еще успело мелькнуть покаянное: «Папочка, прости меня, это ради благого дела!»), – уже и княгиня!
– И что ты предлагаешь, княгиня? – Бина едва не подавилась моим возможным титулом, выплюнув его словно вишневую косточку, но тон – сбавила.
– Решить наш спорный вопрос по-королевски! – улыбнулась я. – Сойдемся
– Идет! – насмешливо ощерилась рыжая воительница. – Дура, – она снисходительно поглядела на меня сверху вниз, – сама ведь не знаешь, во что вляпалась!
– Милая, что же ты натворила? – горестно простонал Зорган. – Да ведь эта каланча тебя с первого удара зашибет…
– Посмотрим, – поспешила утешить его я. – Авось не пришибет. – В моей голове зрел дерзкий и весьма рискованный план.
– Поединок состоится завтра на рассвете! – распорядилась королева, возвращаясь в свой шатер. – Накормите всех наших гостей досыта и уложите спать.
– Эй, вот видишь, ты все-таки получишь свой обед! – шепнула я, обращаясь к собственному карману, а вернее – к спрятавшемуся в нем дракону.
– Но какой ценой! – недовольно пробурчало изнутри…
Вечернее небо постепенно темнело, и на нем эффектно проступали светлые точки звезд, увлеченно подглядывающих за нашим противоречивым и корыстным миром. Возможно, моей душе осталось совсем недолго гостить на этой бренной земле – утром она тоже отлетит на небеса, и уже следующей ночью я стану так же отрешенно взирать на мирскую суету, удивляясь ее мелочности и никчемности… Возможно, уже следующей ночью я пожалею о своем глупом геройстве! Я лежала на траве, мечтательно глядя на небосвод и предаваясь философскому самобичеванию… От ужина отказалась, ибо от волнения мне кусок в горло не лез. Кстати, на голодный желудок – намного легче думается, но точно – и намного печальнее…
– Кхе! – Чьи-то стоптанные, запыленные сапоги дошагали до моей головы и остановились, замерев в ожидании.
– Присоединяйся! – с усмешкой пригласила я, узнав голос и обувь Тгира. – Скоротаем вечер вместе.
Воин присел на корточки, сочувственно заглядывая мне в глаза и протягивая выдолбленную из дерева баклагу, наполненную чем-то пахучим, соблазнительно булькающим.
– Держи, Ткор прислал, – сообщил он, подавая мне посудину. – Отличное пиво, лучшее в наших краях.
– Спасибо. – Я отпила пенного напитка, довольно крякнула и утерла губы рукавом рубашки. – Значит, он на меня уже не сердится?
– Бранит на все корки, – криво ухмыльнулся орк. – Не стесняясь в выражениях. – Он помолчал и лаконично пояснил: – Из жалости…
– Понятно! – хмыкнула я. – А зачем же меня жалеть – пришлую чужачку, нахальную и вредную?
– А еще храбрую, веселую и добрую! – эмоционально добавил Тгир. – Ты ведь пожалела этого парнишку, Бальдура, и теперь рискуешь ради него своей жизнью. Зачем? – Он и сам не заметил, как повторил мой недавний вопрос.
– Не знаю, честно, – пожала плечами я. – Чувствую, что его жизнь очень ценна для всего мира и моя задача – ее беречь и охранять. А ты почему переживаешь обо мне, а не о вашей королеве? – подначивающе прищурилась я.
– Бина хоть и королева, – Тгир тяжко вздохнул и растерянно поскреб под мышкой, – но заносчива не в меру и о благе народа не печется. Многие из нас ею недовольны. Возможно, – он хитровато покосился на меня, – если победишь ты, это будет только к лучшему… А может, и к худшему…
– Понятно! – снова хмыкнула я. – Вы, орки, себе на уме. Скажи, за какие такие заслуги вам достался Летний Стан?
– Кхе, – Тгир смущенно отвел глаза, – не люблю я старые сказки повторять, ну да ладно, слушай. Есть у нашего народа древнее предание, гласящее, что однажды в эти края прибудет избранница богов, должная спасти весь мир. А наша задача – ожидать ее здесь, да указать ей путь к Храму Смерти, но лишь в том случае, если она окажется этого достойна – завоевав сердца наших соплеменников, сумев их повеселить и порадовать…
– И ты решил, будто я и есть та самая избранница? – недоверчиво захохотала я. – Ну ты даешь, наивный!
– Решил! – не стал отпираться Тгир. – В тот самый миг, как впервые тебя услышал и увидел.
– Ну-ну, – съехидничала я. – Опрометчивое решение. О, заберите меня боги, но какие же вы все, мужчины, узколобые дураки, рабы собственного предназначения!
– Это еще почему? – справедливо обиделся воин.
– Хорошо, что боги не дали вам четкого мышления, ничего вы в женщинах не понимаете, – продолжала развлекаться я. – А иначе, знаешь, что бы получилось?
– Что? – заинтересовался орк.
– Вот пошел ты, к примеру, на медведя – и как обычно заканчивается твоя охота? – напропалую ерничала я.
– Обычно… – Воин нахмурил лоб, размышляя. – Ну я его тюк дубиной по лбу, хвать за лапу и волоком домой, в Летний Стан…
– Вот-вот! – обрадовалась я. – А мыслил бы ты как женщина, увидел бы медведя и… – Я набрала побольше воздуха в грудь, скорчила умильную мордочку и зачастила: – А это кто тут у нас такой пушистенький, симпатичненький, у-тю-тю, уси-пуси…
Тгир пару секунд ошеломленно смотрел на меня, а затем опрокинулся на спину и зашелся в бурном хохоте.
– Короче, все мужчины дураки! – резюмировала я. – И я знаю только одно существо в мире, превосходящее вас глупостью…
– Женщины, – сразу понял мою мысль Тгир. – Вы еще глупее, потому что любите нас – дураков!
– Ага! – кивнула я, перевернулась на другой бок и накрылась плащом. – Спокойной ночи.
– Эй, – настороженно вопросил орк, – а что ты намерена делать утром, княжна? Как собралась побеждать нашу королеву?
– Отстань, утром все и узнаешь! – звучно зевнула я. – Утро вечера мудренее…
Однако спать я не собиралась. Выждала еще с часик, пока лагерь окончательно не угомонился, готовясь отойти ко сну, встала, подошла к палатке, куда поместили наших парней, глубоко вдохнула и…
– Бальдур! – во всю мощь легких голосила я, вдохновенно выводя колоратурные рулады. – Ба-а-альду-у-у-р!
На другой стороне Летнего Стана душевно завыли собаки, впечатленные моими вокальными способностями. Звонко тренькнув, порвалась тетива на новеньком луке, повешенном на столбик для просушки. Гулко вибрировала батарея медных котелков, разложенных возле костра. Громко матерились разбуженные мною «ухорезы»… Но я не смолкала, рискуя сорвать голос и охрипнуть: