Дважды похищенная
Шрифт:
— Зачем!?
После такой содержательной беседы оба ненадолго замолчали, внимательно вглядываясь друг в друга. Шурхэн собрался первым.
— Ты плакала.
На вопрос было мало похоже, но Тамила осторожно кивнула.
— Да.
Шурхэн бережно взял её лицо в ладони. Какая она жалкая! Глазки мокрые, носик красненький и шмыгает, пухлые губки подрагивают.
— Почему, маленькая?
И вот, что ему на это ответить? Сам же запер…
— Грустно было. Ты ругал… Одна в чужом доме… Вой за окном… Тоска…
— Прости…
Тамила покачала головой.
— А чего хочешь? — Шурхэн уже ласково обнимал жену и нежно прижимал к груди, поглаживая по спине.
— Погулять хочу, — нерешительно ответила и совсем тихо шепнула, — и на праздник пойти тоже хочу.
— Одевайся, — вздохнул Шурхэн, поняв, что не задалось наказание, сорвался. — И штаны тёплые не забудь пододеть.
Глава 35
Это был первый праздничный приём в стране двуликих, на котором собиралась присутствовать Тамила.
Шурхэн, в душе недовольный тем, что пошёл на поводу у жены и слишком размяк от её слёз, пытаясь сохранить остатки строгости, грозно предупредил, что как только начнутся танцы, он уведёт её в покои. Тем более, оборотню не хотелось, чтобы его беременная самочка прыгала и кружилась среди толпы. А так, и, хоть какую-никакую, строгость проявит и жену из опасного, в её положении, места уведёт.
Тами с мужем не спорила, мудро решив, что там видно будет. Она старательно наряжалась и прихорашивалась с помощью горничной, любезно предоставленной в распоряжение жены королевского Беты смотрителем поместья лорда. Сколько ни пыталась Тамила выпроводить из покоев Шурхэна, пока она собирается, но всё, чего добилась — муж развернул широкое мягкое кресло высокой спинкой к зеркалу и устроился в нём.
— Я не смотрю, Тами. Наряжайся, — Шурхэн прикрыл глаза и, вскоре, даже задремал под тихое довольное воркование женщин у зеркала.
Тамила, румяная с мороза и чрезвычайно довольная дневной прогулкой, между делом с удовольствием расспрашивала оборотницу о жизни в поместье и потихоньку выпытывая побольше о лорде Барэсе и событиях в клане в последние два месяца. Они с Зариной, проводя много времени вдвоём, много говорили обо всём, и Тамиле интересно было побольше узнать про мужчину, который сделал подруге ребёнка. Женщина подозревала, что по возвращении её ждёт настоящий допрос обо всём.
Общество оборотней поначалу показалось Тамиле скучным и высокомерным. Столы ломились от всевозможных угощений, особенно мясных блюд, но проводить весь вечер за поглощением пищи было невероятно скучно.
Женщин, среди присутствующих на празднике, было много, но ни одна из них не была так красиво одета, как Тамила. Платье для неё Зарина месяц вышивала золотыми и серебряными нитями, вплетая в узор крошечные бриллианты, чуть ли не спала с ним.
Знала бы она, что впервые Тамила оденет его в доме Барэса!
— Пусть эти оборотницы знают наших! Ты у меня будешь самая красивая Тами! — приговаривала Зарина, вышивая.
Тамила чувствовала на себе завистливые и восхищённые взгляды местных красоток. И дело не только в платье. Она — жена королевского Беты, да ещё и беременна вторым ребёнком. Им было чему завидовать. Даже мужчины поглядывали на человеческую женщину с восхищением. Шурхэн даже немного напрягся, но тут Тамила вовремя удачно шепнула ему:
— Я же тебя не подвела? Достаточно хороша для должности твоей жены?
После её вопроса мужчине почти захотелось поблагодарить всех, кто любовался его женой, за то, что своими взглядами подарили малышке уверенность в себе и такую удовлетворённую улыбку. Ну… по крайней мере, оборотень, хотя бы, перестал предупреждающе скалить клыки в их сторону.
В углу бального зала стоял клавесин. Осмелевшая Тамила подошла к инструменту и робко заиграла нежную любовную песню. Чуткие оборотни притихли, прислушиваясь. А едва женщина, почувствовав одобрение, запела, гости праздника сразу прекратили разговоры и развернулись к ней.
Шурхэн заслушался, с восхищением открывая свою пару с совершенно новой стороны.
— А что я вообще о ней знаю? — прошептал он себе под нос, загораясь неистовым желанием узнать как можно больше.
Альфа восточного клана вошёл незамеченным. Всё внимание его гостей было приковано к поющей человеческой женщине, подыгрывающей себе на клавесине.
Он тоже с удовольствием прислушался к весьма и весьма приятному голосу и вдруг, ноги сами понесли его к певунье. Манящий аромат, так похожий на запах его человечки, витал вокруг этой незнакомой женщины. Барэс, не совсем соображая, как зачарованный, шёл, улавливая носом притягивающие нотки волнующего запаха.
Лорда заметили, со всех сторон раздались громкие приветственные возгласы. Восточная стая чествовала своего альфу. Но Барэс словно не слышал. Он уже подошёл и обнимал растерявшуюся Тамилу, по-хозяйски высоко приподняв её со стула у клавесина.
Лорд зарывался носом в затейливую вышивку на груди, где приятный аромат слышался наиболее сильно.
— Чья бы ты не была, девочка, я забираю тебя в свой гарем! Ты невероятно пахнешь, милая! — проурчал Барэс, в возникшей в бальном зале абсолютной тишине. Все гости ясно слышали каждое его слово.
От такой наглости Шурхэн на несколько секунд будто окаменел. Потом взревел так, что задрожали стекла и мгновенно обратился, так, что клочки ткани его парадного костюма разлетелись по залу.
Гости расступились так быстро, словно вода схлынула, прижались к стенам, но не расходились, снедаемые любопытством.
Барэс тоже обернулся на рёв, перед этим бережно поставив Тамилу на ноги. Завидев оборотня в волчьей ипостаси и боевой стойке, зарычал в ответ, сбрасывая одежду и превращаясь.