Дважды рожденный
Шрифт:
– Твой отец умрет, но о тебе я позабочусь. На самом деле, я уже не раз это делал. Помнишь того парнишку, что пытался тебя изнасиловать? Их же двое было, верно? Первого сожрали крысы, а второго нашел я. Знаешь, их бездарная попытка похищения спутала мне все карты. Твой папаша так за тебя переживал, что втрое усилил охрану. Да еще эти бронированные головорезы. А ведь я должен был вывести тебя перед штурмом.
Долговязый был доволен собой, и не скрывал своего триумфа. Эмоциональная речь отнимала много сил, и плюхнувшись в кресло, Гнес несколько раз приложился к фляжке, чтобы промочить горло. Громко отрыгнув, он неловко махнул зажатой в руке фляжкой в сторону Мары:
– Марс Великий подкинул твоему папаше отличный козырь в лице землянина, но даже в такой ситуации черножопый гхаар умудрился все просрать. Платить за эти будет весь 'Титан'. Мужиков перебьют, а баб...
– Он пьяно икнул.
– Ну, ты скоро сама узнаешь.
Девчонка дернулась как от удара, и мне снова пришлось удерживать ее за руку. Похоже, крепкий напиток и близость победы вынесли Гнесу последние остатки здравого смысла. Впрочем, это сейчас не важно. Когда каждая секунда на вес золота, его пьяные откровения только на руку. Что-то мне подсказывает - сын Измаила не станет долго терпеть этот фарс.
Тем временем Ноя заработала на полную мощность, и очередной приступ боли скрутил меня в дугу. Скрипнув зубами, я процедил:
– Ты дурак, Гнес!
Неверно истолковав мою гримасу, Гнес покачал головой:
– Ты зря меня ненавидишь, это - закон жизни. Сильный убивает слабого, а Марс убивает всех. Не о тебе речь. Ты крепкий, но умирают даже такие. Слабые - сразу, остальные - по случаю. Ирония в том, что жив ты до сих пор только из-за смерти Скара. Старый Измаил запретил тебя трогать, а я ведь едва не отдал приказ о твоем убийстве. Перед штурмом возможностей было хоть отбавляй, такая неразбериха.
– Жаль, что ты не попытался.
Гнес так увлекся, что пропустил мои слова мимо ушей. Закинув ноги на стол, он с удовольствием рассказывал:
– Знаешь, если бы не ты, я бы уговорил Дабла разделить людей. Вывести женщин и детей к реке под охраной моих ребят.
– Отец никогда не доверял тебе!
– Выкрикнула Мара.
– Значит, пришлось бы ударить в спину здесь.
– Кочевник пожал плечами.
– Что сейчас и происходит. Не сунься землянин в это дело, и все пошло бы по-другому. Дабл не довел бы людей до реки. Кстати, знаешь, почему я восхищаюсь Измаилом? В отличие от твоего безмозглого папаши у него всегда есть запасное решение. Даже вмешательство землянина сыграла ему на руку. Эти новые пушки отлично проредили войска северян, не пришлось их стравливать.
– Стравливать?
– Конечно! Девять племен - это слишком много для маленького корабля. Верно, Бека?
Сын Измаила развалился на диване и, прикрыв глаза, внимательно слушал наш разговор. Вроде успокоился, и уже не пытается выпустить мне кишки при первой же возможности. В ответ на хвастливую речь долговязого, он промолчал, но я успел заметить, как его губы на мгновение сложились в презрительную усмешку. Кажется, судьба предателя не будет столь радужной. Будь я на месте Гнеса - поостерегся бы подставлять спину.
Еще на совете было заметно, что долговязый любит поговорить. Оратор из него неплохой, но он слишком увлекался собственным голосом и не знал когда нужно остановиться. Вот и сейчас, вместо того, чтобы задницей учуять неприятности, Гнес продолжал:
– Пока северные дикари штурмовали трюм, я потихоньку скармливал своих бойцов Псам Измаила.
– Он хлопнул в ладоши, и довольно потер их.
– И все довольны. Сегодня все решится. Ослабленный фланг откроет Измаилу прямую дорогу внутрь корабля. Сам понимаешь, планы 'Титана' у него есть. В такой ситуации даже младенец сможет провести отряд и ударить в тыл упертому негру. Остается разобраться с союзниками, но в этом старый Пес мастер.
– То есть ты свою работу выполнил?
– Кажется, Маришка пришла к тому же выводу.
После этого вопроса даже бойцы долговязого почуяли неладное и начали оглядываться по сторонам. Поздно, ребята. Я даже восхитился той ненавязчивостью, с которой северяне оттеснили их в угол. Пока Гнес распинался перед нами, его ребят взяли в кольцо. Признаю, янычары Бека отлично знали свое дело. Если не присматриваться, совершенно не обращаешь внимания, что их расслабленные позы только кажутся такими, а оружие ненавязчиво повернуто в сторону 'доблестных' союзников.
Предатель - это почти всегда трус, а трус будет до последнего надеяться на хорошее. Ему будут башку пилить, а он будет смеяться и пытаться свести все в шутку. До последнего. Вот и эти четверо такие же. Бараньи глаза с тщательно скрываемой паникой в глубине. Все понимают, но отказываются верить. Чисто овцы в окружении шакалов. Пуха был прав, считая, что титановцы разучились воевать. Не все, но эти - точно разучились. Пяти дней бойни мне хватило, чтобы понять - в этой ситуации люди Гнеса уже не смогут выжить, а вот прихватить с собой пару ублюдков еще успеют. Псы Бека слишком расслаблены.
Одного я не понимал, расслаблены они как раз потому, что знают - сопротивления не будет.
– А?
– Непонимающе оглянулся Гнес. Похоже, лишь он один не понимал очевидного.
– Измаил не церемонится с союзниками - это твои слова. Зачем ты ему?
– Повторила Мара, вытирая сочащуюся из разбитой губы кровь.
Одновременно с ее ироничным замечанием Бека едва заметно шевельнул пальцами. Одного брезгливого жеста хватило, чтобы бойцы Гнеса прекратили свое существование. Яркие, почти одновременные вспышки, горький запах паленого и четыре трупа у дальней стены.
Глядя на ошарашенное лицо долговязого предателя, я лишь горько усмехнулся. В какой-то момент мне даже стало его жалко. Бедолага, он так искренне радовался своему триумфу, что не сразу пришел в себя. Растерянно переводил взгляд от одного тела к другому и беззвучно открывал рот. Примерно так же ведет себя выброшенная на берег рыба.
В этот момент я понимал его как никто другой. На заре карьеры меня угораздило связаться с блатными. Отличное было времечко. Начальная стадия болезни еще не отбирала все силы, я был бодр и с оптимизмом смотрел в будущее. Эх, какой был старт! Прибыльное дело, легкие деньги и как водиться - шкурное предложение от солидных дяденек в дорогих костюмах. В тот момент я считал себя финансовым гуру. Через месяц у меня не осталось ничего кроме долгов. И все тот же - весьма представительный мужчина - выдавливал из меня все до рубля.