Две личности, одна сущность

Marianna Girl

…Parted with a horrid cry, snow falls on his grief

United by the sword of wicked screams

What deeds he has done to hear those deadful sounds

In the ruins of memories he wanders, forever bound…

Для Айши же песня становилась всё более личной, слова лучше всего передавали её состояние в момент, когда она решила отомстить за смерть любимого. Сейчас она будто бы опять переживала те события, перед глазами проносились те кошмарные сцены, откуда-то изнутри всплыла наружу вся та боль, что она испытала тогда…

…Forever bound to death!..

Да,

все воспоминания, что всплывали сейчас действительно были навеки связаны со смертью, связаны с желанием причинить смерть преступникам, что лишили её счастья быть с любимым человеком. Но ведь что она сама сделала для того, чтобы отомстить — да, она отправилась на Омегу, да некоторое время Огрон и его шайка были заточены во льдах, но теперь ведь все трое разгуливают на свободе, а она так ничего не предприняла, и даже не пыталась искать их. Может, её тоска по Набу начала остывать, а желание уничтожить охотников на фей перестало быть таким страстным?

Wait for me in the mountains, haunt for me in the winds

Wait for me in the land where nothing lives.

Until the day I have found revenge, I will feed my sword

Until my heart is cold, every breath of mine is yours…*

После проигрыша блондин заиграл соло — которое, как решила Муза, изначально предназначалось какому-нибудь народному струнному инструменту, а не электрогитаре. Парень отбросил волосы назад, а ставшее не таким резким и ярким освещение позволило, наконец, рассмотреть его лицо.

– Гантлос!
– проскрежетала фея Морфикса.
– Тварь… ненавижу…

Фея музыки решила возразить — в конце концов, песня была хороша, в ней не было открытого воспевания смерти, которым изобиловала предыдущая песня, а просто пелось о чувствах, который испытывал лирический герой, желая отомстить… Месть… И почему же этому колдуну (вернее, ведьмаку) потребовалось выбрать для финальной песни именно эту? А если бы её пел кто-нибудь другой, как бы отреагировала подруга?

– Ого, да вы его, оказывается, знаете, - заметил брюнет.
– Мир тесен, не иначе.

Реплика бармена, однако, была девушками проигнорирована — ими лишь двигало желание разобраться с одним врагов.

– Я убью эту мразь, - пробурчала Айша и направилась к выходу; подруги тут же последовали за ней. Именно убивать, конечно, не следовало — но план принцессы Андроса корректировался лишь в соответствии с её чувствами.

Вокалист проводил компанию фей взглядом — ему хотелось, чтобы всё обошлось, но что-то подсказывало, что это лишь начало. Закончив песню, парень прорычал в микрофон «Спасибо всем!», музыканты отложили инструменты и в обнимку вышли на поклон. Толпа осталась довольна концертом — значит, всё прошло не так плохо, как блондин боялся.

Вернувшись в гримерку, музыканты устало плюхнулись кто куда — каждый концерт здорово выматывал их. Гуннар вытирал выбритую голову полотенцем, протер вспотевшее тело, надел запасную футболку и защитного цвета ветровку, его брат переоделся в плотный серый свитер, набросил сверху любимую серую

толстовку и, расчесав волосы, тут же прибрал их в хвост. Басист перво-наперво принялся тщательно сушить и вычесывать свою гриву, и лишь после этих процедур, наконец, переоделся в тканевый черный свитер, поверх которого он надел футболку, и сверху — черный кожаный плащ. Гантлос, однако, словно не спешил приводить себя в порядок — блондин отрешенно смотрел в никуда, в голове творился хаос, а что ждать от одержимой местью феи, он не знал… Черт возьми, какие вообще к нему претензии! Не он же бросил этот проклятый шарик (или что там было?) на тот проклятый цветок! Почему приходится страдать из-за идиотии других?

– Гант, ты чего?
– позвал ударник.
– Нам ещё собраться надо будет.

– Прости. Конечно. Сейчас.

Гитарист быстро расчесал волосы и убрал их в хвост, сменил футболку, одел черную толстовку, поверх которой набросил косуху.

– Ты из-за тех девчонок переполошился?
– спросил басист.

Разумеется, не только блондин заметил, как под самое окончание их концерта в клубе объявились шесть девушек, которые сразу же направились в сторону бара, недолго там проторчали и затем так же стайкой вышли прочь. Что этой компании было надо — никто из остальных музыкантов даже предположить не мог, да и особо по этому поводу не задумывались.

– Ерунда, Аксель. Забей.

Музыканты направились помогать убирать кое-какое своё оборудование и перетаскивать его в припаркованный за клубом автобус. Гитарист предусмотрительно держался к товарищам поближе, набросил на голову капюшон — впрочем, на улице было прохладно, дул неприятный ветер, и это еще и хоть как-то согревало. Феи пока что не появлялись, Гантлос надеялся, что чувство здравого смысла возьмет верх — в конце концов, песню не он писал (о чем он сразу предупредил весь зал), а её лирический герой вообще мужского пола!

– Ну что, по пиву?
– предложил Бьорн.

Его товарищи ответили довольным гамом, и четверка направилась внутрь — где бармен обещал им по бесплатной бутылке пива, и где их ждало общество решивших выпить фанатов.

– Ублюдок!

Прозвучавший неимоверно громко девичий голос сменился ощущением полета и затем — столкновением с каменной стеной. Блондин сморщился от боли — без защиты Черного Круга удар чувствовался сильнее, чем обычно, хорошо, что он вовремя успел сгруппироваться.

– Глупо спрашивать, Айша — но ты мне смерти желаешь? Вернее, медленной смерти, - сквозь силы отшутился Гантлос.

– Ты ещё издеваться смеешь? Мало тебе было тех страданий, что вы мне причинили, так ещё и песенку эту предъявить решил?!
– гневно вопрошала фея.
– Знаешь, какую боль ты ей только что меня снова пережить заставил?

– Все претензии в Финляндию. Если быть точным — в Хельсинки. Извини, совсем точный адрес дать не могу — не знаю.

– Чего?!

– Финляндия. Страна на Земле есть такая. Спроси у Блум. Или у Рокси. Не знаю, у кого из них с географией лучше.