Две мои жизни
Шрифт:
Глава 11
Клиника "Доброе сердце" находилась на Галериштрассе, 63. Весёлое забавное здание из песчаника и красного кирпича, с башенками и широкими лоджиями. Пять этажей комфорта и благоустроенности. Я представилась на ресепшене, получила расположение ко мне не как к кукле для отъёма денег, а как уважаемого пациента, для которого важна забота и миролюбие по отношению к нему.Доктор Бенджамин Уэст оказался усатым бодрячком, на голове у него поселился неугомонный вихрь волос, и это на обширной лысине смотрелось бутафорски."Здравствуйте, миссис Свенсон! – массивно приветствовал меня доктор и выкатился в инвалидном кресле из-за стола, на котором лежали стопки бумаг, принтер и ноутбук.
– Наша клиника - лучшая в Европе, но я это говорю не ради красного словца, а чтобы вы почувствовали себя как можно естественнее".Я похвалила расторопность медперсонала, уселась в массивное кресло в виде скорлупы, уставилась в по-детски пронзительные глаза собеседника. "Итак, начнём, - спросил Уэст и застучал по клавишам ноутбука.
– С какого возраста у вас начались менструации?""С одиннадцати лет"."Ваш первый сексуальный опыт был в...""В пятнадцать, за три недели до изнасилования. Это был мальчик с соседнего дома. Было больно и горько"."Вы были удовлетворены тому, что потеряли девственность?" - доктор кашлянул."Я была подвержена чувству неловкости. Меня словно выставили напоказ в голом виде. Странное чувство - осознавать свою сопричастность к чему-то, что объединяет тебя с другими - ты как и другие девочки вступила во взрослую жизнь".Нам принесли чай и круассаны."Продолжим, - сказал мистер Бенджамин, отхлебнув янтарный напиток без сахара. Я посмотрела внимательно на руки доктора - они были испещрены красивыми тату в виде альбатроса и книги.
– Вы подверглись сексуальному насилию и видите в этом причину неудачных беременностей. Как вы можете оценить себя с психологической точки? Что вас гнетёт?""Я боюсь навязчивой жестокости и мужской грубости"."Но ведь ваш муж дальнобойщик, от него мало мягкости"."Джек привёл в дом любовницу. Я не знаю, как на это реагировать. По мне - лучше иметь вторую жену мужа, чем одиночество. Вы понимаете меня, доктор?"- я набрала больше воздуха в лёгкие. Чай приятно разливался по телу, в низу живота было так горячо, что я подумала: уж не подхватила ли я какую гадость?"Я вас замечательно понимаю. Одиночество - тёмная сторона нашей жизни; оно выдавливает из нас ощущение свободы. Быть несвободным - удел рабов. Вы очень хотите детей?""У меня мощный материнский инстинкт: когда в парке я смотрю на мамочек, из глаз моих текут слёзы"."Любовница как относится к вам?"Я положила подбородок на руку, закрыла глаза и в голове моей послышались какие-то непонятные шумы. Я ужасно устала, и мне был в тягость весь этот опрос."Мы показательно вежливы. Как две тигрицы в соседних клетках".Доктор подъехал ко мне взял в свои руки мою ладонь. Руки у него были жаркие."Вы мне симпатичны. Вы умеете располагать к себе людей", - сказал мне Бенджамин.Отъехав к столу, он пощёлкал на компьютере и распечатал дюжину маленьких бланков."Сдадите кровь, мочу и УЗИ, а также сделаете МРТ. Я буду с нетерпением вас ждать".Я была уже у двери, когда он сказал:"Как вам моё предложение сходить сегодня вечером в Музей Бранхорст? Сегодня там выставка работ Энди Уорхола и его последователей.""Скажите доктор, вы жили в Америке? У вас идеальный
– являет собой невообразимый феномен американской раскрепощённости. Эта женщина преподнесла миру мощную свободную волну: её портреты безграничны по духу и ёмки; они сосредотачиваю нас на глубинах нашего сознания".
– Я слушала речь, затаив дыхание. Доктор смотрел на красные губы, прорисованные на работе художницы, и по лбу его тёк пот. Он дышал глубоко и протяжно."Я вижу, вы потрясены?
– приглушённо обратился ко мне доктор.
– Я сам не менее шокирован этой первобытной мощью. Но ведь Элейн не создала ни одной самостоятельной работы; всё это ретроспективы - но между тем, моё либидо зашкаливает"."Это как спуститься в свою матку и оттуда видеть мир живых", - сказала я как отрезала."Всё это пахнет смертью, смертью, на смену которой придёт нечто иное", - сказал мистер Уэст.У меня зазвонил мобильный. Это Джек, и голос был его как у египетской мумии."Милана, Сидни мертва. Она вчера поздно ночью поехала к себе, у известнякового карьера её такси рухнуло в обрыв"."Да уж, вот это новость!" - чувства мои метались и кружили у меня в мозгу. Я отошла к пустой стене, чтобы никто не слышал наш разговор."Это судьба, Джек. Так будет лучше для нас обоих"."Я не уверен", - мой муж словно проглотил снежный ком."Поверь мне, для наших взаимоотношений Сидни была лишней. Я поправлюсь и рожу тебе сына. Это будет здорово - ты станешь отцом и мир вокруг тебя измениться"."О`кей, милая, я подумаю об этом. Как у вас погода?" - Джеку стало немного полегче." Идёт дождь. Моя любимая погода, ты ведь знаешь"."Да, ты у меня та ещё меланхоличка, - мне даже показалось, что Джек улыбнулся. Это мне понравилось даже больше чем дождь и работы Элейн Стертевант.
Глава 12
Я едва проснулась от беспокойного сна, как в палату без стука въехал доктор Бенджамин, словно рыцарь на коне. Его кроткая улыбка чем-то напомнила то, как улыбался мой отец."Доброе утро, миссис Свенсон. Могу вас обрадовать: судя по результатам проведённых анализов, вы абсолютно здоровы", - док положил рядом со мной медицинские бумаги с мелким шрифтом. Я была счастлива - вот то, что я хотела услышать прямо сейчас и здесь!Я встала спостели, взглянула на будильник: 7.15. Доктор - ранняя птаха, хотя, все врачи мало спят, я это знала с детства по сестре Агнесс Марии-Терезии, работавшей в Нью-Йорке детским врачом и скончавшейся от рака матки."Док, я безумно рада!
– я как бабочка порхала по палате, пила апельсиновый сок и целовала мистера Уэста. Он всматривался в мои глаза, словно не решаясь что-то сказать."Миссис, я..." - он проглотил окончание фразы."Я слушаю вас"."Я в вашем вкусе? Ну, если не считать моего ущербного положения... Вообще, если мы бы встретились где-нибудь вне клиники, вы дали бы мне шанс быть вам симпатичным?" - доктор выдавил из себя слова, покружил в волнении, как и я, по палате и остановился около окна. Взглянув на крыши соседних домов, он обернулся и опалил меня унылым взглядом.Я подбежала к нему, обхватила вокруг шеи и прижалась к его небритой щеке."Знаете, что я сейчас сделаю?
– я щебетала парижским воробушком.
– Я вас поцелую от всего сердца! Как благодарная дочь. Вы святой..."- хотела продолжить я, но док меня перебил."Не называйте меня святым, я вас умоляю!" - Бенджамин вскинул руки и поцеловал меня в губы. Я замерла в шоке: этого я никак не ожидала. Прошла минута, мы ещё крепче слились в целовальном акте, в животе моём запорхали бабочки. От волнения у меня едва не подкосились ноги.Доктор был мастером прелюдии, это я осознала мгновенно, будто в меня скачали файлы. В дверь постучали. Вошла медсестра, поставила завтрак на столик, ушла, плотно захлопнув синюю дверь."Вы, наверно, так любите своего мужа, что ни разу ему не изменили?" - доктор проникновенным взглядом смотрел, как я уплетаю овсяную кашу, запивая её теплым молоком."У меня есть друг Том, мы близки духовно, но как мужчина - он не в моём вкусе. А вот вы...""Я вам нравлюсь?""Почти. На 90% вы привлекательны мне тем, что в вас есть харизма. Вы брутальный мужчина, несмотря на проблемы со здоровьем", - я постаралась быть предельно откровенной.Доктор помял ладони, расстегнул отворот рубашки. Он выглядел неловким мальчуганом, которого застали за кражей яблок."Докажите это"."Что я должна сделать?""Снимите с себя всю одежду. Я хочу видеть вас обнажённой", - доктор опустил взгляд в пол.Я едва не поперхнулась молоком. Он что, шутит? Мне пришло в голову, что так доктор проверяет меня каким-то специфическим тестом, чтобы узнать мои сексуальные предпочтения. Я читала об этом в "Нью-Йорк таймс"."Зачем вы насмехаетесь надо мной?
– громко сказала я и села на постель.
– Я отнюдь не дура. У меня за плечами престижный университет!""Я не выставляю вас неполноценной, что вы! Вы для меня ангел, вы чисты как родниковая вода. Но вы женщина, а я мужчина, и почему бы между нами не случилось нечто фривольное? Вы ведь не мормонка, так ведь?" - Бенджамин снял рубашку, оставшись в белой майке. В палате стало жарко как в Сахаре.Я откинулась на подушку и закрыла глаза. Нет, Милана, не делай этого! Мистер Уэст просто играет свою игру. Но ведь как жалко его до слёз, он инвалид, а у них всегда проблемы с противоположным полом - кому нужен человек, кардинально отличающийся от вас? Подумай, девочка, прежде чем сделать то, о чём он просит... Как Джек, да и как ты будешь потом вспоминать Мюнхен - ты будешь рассуждать, почему тогда самолёт не упал в Атлантический океан...И всё же я стала разоблачаться от пижамы. Бенджамин пожирал меня своим взглядом голодного удава. Вот я сняла рубашку, потом стянула штанишки, после, немного помявшись, с гордо поднятой головой я сняла топ и взгляду доктора предстала пара красивейших грудей со светло-розовыми большими ареоламисосков. Я осталась в одних трусиках, не смея взглянуть ещё раз на человека напротив меня."Вы восхитительны, Милана, - прошептал док, не шелохнувшись.
– В жизни не видел ничего прелестнее!""Вы не жена ты, доктор?" "Я до сих пор девственник. Пусть это звучит по сумасшедшему в пятьдесят четыре года, но это так".В моих глазах вспыхнул огонь. Я представила себе, через что пришлось пройти этому застенчивому человеку в школе и университете. Наверняка, его гнобили как калеку, бросали уничижительные словечки. Молодые люди так жестоки.Я сняла трусики и отдала их доктору. Настал его час, его момент торжества мужского естества."Боже, как вы прекрасно сложены! Просто загляденье! Женщина - то, чем радуются боги и веселиться мать-природа. В этом есть нечто грандиозное!" - доктор был весь красный от волнения.Я подошла к нему и предложила дотронуться до моих сосков. Он сделал неловкое движение и легко сжал левый сосок жаркими пальцами. Я вздрогнула, по коже пробежали мурашки. Чуть прикрыв глаза, я опустилась на колени и стала гладить то место, где под брюками у доктора находилось его мужское достоинство. Мистер Уэст так завёлся, что я ненароком подумала, нет ли у него проблем с сердцем."Вы бесподобны!" - чуть громче обычного воскликнул доктор. И запустил пальцами мне в лоно. Я почувствовала, как вся теку от этих нежных прикосновений. Он погружал бледные персты всё глубже и глубже, ввергая меня в экстаз.Я осмелилась пойти дальше - расстегнула ремень его брюк, осторожно приспустила их до колен, и мне предстал его орган, лежащий на бедре. Он был совсем маленький, как у мальчика, и, увидев ужасно жалкий и затравленный взгляд дока, я осознала, как он несчастен.Взяв в руки член, я смочила его слюной и начала водить внутри кулачка. Он стал твердеть, немного раздался вширь, но оставался всё также значительно меньше нормы. Доктор с увлечением продолжил заниматься моим влагалищем, кряхтя и посапывая. Я видела, как по щеке его пробежала слеза и упала на мои колени.Член всё жеприбавился в размере. Я взяла его в рот и принялась мять языком, заставляя Бенджамина стонать всё громче и громче. Он получал ни с чем несравнимый кайф и первый сексуальный опыт. Я думаю, до этих минут он потерял все шансы предаться любви с женщиной. Вечный девственник - что есть ещё более уничижительное! И вот я рядом с ним, вошла в его судьбу этим сумасбродным сексом, где мы - потерявшие голову и смущение - предоставлены друг другу как куклы, для утехи друг друга.Я выгнулась дугой, чувствуя приближение мощного оргазма. Инвалидное кресло Бенджамина вплотную подъехало к моим ногам, и я едва не упала. Детородный орган дока так одеревенел в моих пальцах, что я изумилась его стальной твёрдости. Я ещё прибавила частоту движений, и он взорвался струёй, оросив меня огненно-горячей спермой. Глаза Бенджамина светились внутренним удовлетворением."Я счастлив быть с вами", - с ноткой гордости за себя и за меня произнёс доктор. Я нагнала его спустя минуту - и мне стало так хорошо, что я упала на постель в изнеможении, став такой счастливой, забыв, где я нахожусь. Потолокстал таким близким, что я увидела паутинки трещин на нём. Боже, он лучший мужчина в моей жизни. Это так.
Глава 13
Я дополнил стакан доверху, виски было мутным и излишне холодным, но в мозг ударяло изрядно. Том сидел напротив - это был его дом - дом холостяка, где царит идеальный порядок. Разве мужик способен на такое? Но Тому я простил и свыше этого - ему всегда все всё прощают."Скажи, Томи, ведь дурак я был, раз отпустил жёнушку в Мюнхен? Поди там кувыркается с каким-нибудь бюргером. Меня, конечно, беспокоит её здоровье, но надо просто почаще заниматься сексом", - гнусаво промолвил я, уставившись на пустой стакан."Если ты ревнуешь, значит у вас всё хорошо, - ответил захмелевший друг.
– Где волна, там жизнь"."Тебя на философию потянуло, смотрю? Не понимаешь ты меня. Потому что на месте меня должен был быть ты".Том попытался сходить к холодильнику и взять ещё виски, но рухнул на пол, разбив две тарелки и перевернув жареную индейку. В голове его плыли облака, я это сам понял. Не люблю, когда пьют и быстро хмелеют; в этом деле нужно всё с математической точностью рассчитать, выверить свои силы... как и с женщиной."Ты простил бы Милане, если она б тебе изменила?", - спросил я затихшего Тома, похлопывая по спине. Его рубашка треснула под мышками, виски разлилось по скатерти - полный хаос, и это в присутствии почти трезвого меня, Джека Свенсона, мужика с железной хваткой."Ни за что!
– выпалил Том. Он с невероятным трудом слегка поднял голову, протянул ко мне руку и погладил мой нос.
– Я женщин не понимаю, как и они меня. А Милану не понимаю ещё больше: она всех жалеет, даже тех, кто в этом не нуждается. И тебя ей жалко, и меня, и даже Сидни."Я внимательно на него взглянул. Чёрт, вылитый чёрт! Интересно, до скольки лет он был девственником?"Ты прав, Том: жалость - худшая черта характера. Но меня ей не за что жалеть. Хотя...""Ты думаешь, я не слышал, чем вы занимались в туалетной кабинке...
– у Тома окончательно развязался язык. Так бывает перед истерикой или белой горячкой.
– Плескани мне ещё... Милана стонала на весь аэропорт... Джек, как ты мог такое сделать? Ты же превращаешь её в шлюху!!!""Я не политик, чтобы всего опасаться. Она была не против экстремального секса и у меня взыграли чресла, что тут особенного?! Она долго мне не давала, я кое-как перебивался с Сидни, но жена есть жена. Я буду настоящим козлом, если пойду на такой шаг без каких-либо оправданий. Пойми меня, Томи: я был ужасно голоден, мне нужна была женщина, которую...""У тебя была Сидни... Мог бы с ней…"Я наполнил стаканы, и даже перелил, окончательно испачкав ткань. В доме было излишне жарко, от меня воняла потом и соляркой."С Сидни я был от случая к случаю... Не дай Бог тебе найти такую супругу, у которой чердак сносит в то время, когда тебе хочется просто потрахаться. Сидни подкрадывалась ко мне манерами паучихи, и я держал её на расстоянии. Милана для меня особенная, к ней влечёт постоянно, но её болезнь..."Виски кончилось, я встал из-за стола, отвёл Тома в спальню, где он и захрапел. Надо выключить электрокотёл, в доме просто нечем дышать из-за перегрева. Кожа стала сухой и чесалась. Я вышел во двор, помочился у забора, сел в машину и уехал, виляя по улицам, пока не нашёл дорогу на Лас-Вегас.Я едва не уснул, ожидая, когда пройдёт грузовой поезд. Включил радио, играла задорная кантри-музыка. Постукивая пальцами по рулю, я запел в полголоса, сам себе улыбаясь как последний придурок. Как там Милана, я гадал, что ей скажут, когда она пройдёт полное обследование. Я не рвался, во что бы то ни стало заиметь детей, но без них мой род бы не продлился, а это уже личное преступление.Въехав в Вегас, я ощутил мощь улиц, набитых толпой. На Сент-Луис-авеню мне помахали рукой несколько афроамериканцев. Не приняв на грудь, я проехал бы мимо, но мне взбрело в голову разнообразить свои эмоции другими людьми. Их было пятеро, в кожаных куртках, шапочками всевозможных расцветок от зелёного до иссиня-чёрного."Старина, подвези нас до "Атлантик-бара", о`кей?
– обратился ко мне один из них."А где это?" - пожал я плечами."Мы покажем. Ну как?"Да садитесь уже, черти заморские. Я закурил, бросил опустевшую зажигалку в окно. Начал сыпать снежок, похожий на муку."А ты откуда едешь?""Из Литл-Кёртча. Слыхали?"Мне никто не ответил, но я на это не обратил внимание. В горле пересохло, я выбросил надоевшую сигарету."К подружке едешь, не бойсь?" - сказал самый низкорослый, в зелёной шапочке. Я запомнил его родинку над губой. Большая такая, упитанная. Так и проситься под нож."Подружка моя на том свете", - мрачно изрёк я и завернул на вторую улицу."Вон там притормози, у плаката с утюгом. Пока", - они начали выходить из машины.Мне бы распрощаться с ними, но взыграло шофёрское самолюбие."А расчёт?" - вякнул я и сверкнул взглядом. Проснувшийся лев, через которого переступили."А не пошёл бы ты, сука?!" - было мне в ответ. Я едва открыл рот, но меня уже выкинули из "Форда-пикапа". Ноги стали превращать меня в фарш, адская боль пронзала мышцы и сосуды, в теле рвались нервные клетки. Я сжал зубы, но от удара по печени приоткрыл рот, и потерял несколько зубов."Ну, что, чмо, мы в расчёте?" - они ржали как обдолбанные наркоманы. Да они, наверняка, и были ими: такая жестокость неподвластна не затуманенному опиатами мозгу. У меня болел весь организм, каждый его клочок взывал о милосердии. Но эти твари продолжали бить, добравшись и до головы. Последнее, что я услышал: моя машина развернулась и помчалась от того места, где меня забили до смерти. Я окончательно распрощался с этим миром. От такой адской боли сломался бы и кремний.
Глава 14
"Кто из людей жил - и не видел смерти, избавил душу свою от руки преисподней?"Мое месторасположение теперь – небо: зрелое, исходящая мыслями о вечности; такое близкое, что душа моя изнывает от жара других человеческих разумов.Мне, Джеку Свенсону теперь всё по барабану - деньги, секс, машины. Меня интересует теперь: когда я увижу Бога, и мне станет известно - Отец он или Мать.Ещё меня интересует та женщина, которую я оставил на земле - моя драгоценная жена, соперница моих чувств, в которую я осмеливался проливать столько своих соков. Мне ужасно скучно без неё, а небесный день так долго длиться."Да лобзает он меня лобзанием уст своих, ибо ласки твои крепче вина», - и слышу, как Милана вспоминает обо мне, и эти воспоминания как мёд кормят меня.Мой гроб уже готовится опуститься в могилу. Тридцать семь человек смотрят на моё бездыханное тело, они трепещут от холода, и только Агнесс тихо улыбается, глаза её закрыты очками; Альберт держит её за руку. Я ехал к ней и меня забили до смерти. Грустная история, но такая обыденная. На свете есть только любовь и ненависть, они и управляют человечеством. Но ненависть выше любви."Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет меня между лилиями. Доколе день дышит прохладой, и убегают тени, возвратись, будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор".Я плачу по Литл-Кёртчу: там должна появиться моя возлюбленная. Нет, первым делом она окажется в Лас-Вегасе, там аэропорт, спа-салоны и рестораны, в которых она должна отдохнуть. Она теперь иная, в ней дышат горы и водопады, а раньше Милана была похожа на кладбище. Что меняет человека? Может быть, чужая боль. Мы начинает сострадать, берём в себя чужую боль, и мы разбухаем милосердием."На ложе моём ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его".Милая, я помню со всеми изюминками нашу первую брачную ночь. Луна была огромна; она вползала с ветром в нашу крохотную комнату, ложилась на кровать, у которой две ножки были поломаны и у меня всё не доходили руки отремонтировать её. Помнишь, я целовал твоё лоно, такое трепещущее, гладил твою попку, спина твоя выгибалась, но руки мои не уставали дарить тебе ласки. Счастлив тот мужчина, нашедший в женщине продолжение себя самого. Твоё лоно стало моим; твои груди - нежнейшие из самых нежных - были отданы мне. Вот это и есть счастье."Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала его и не нашла его".Ты изменилась, потому что в жизни твоей стало больше свободы. Ты снизошла до калеки, отдалась ему как последняя проститутка, но это и дало тебе свободу, о которой ты так мечтала. А что если у вас будет ребёнок? Ах, ты только ласкалась с ним? Я хохочу во всё горло: это только начало - ты ещё отдашься ему целиком, но станет ли твоё лоно его лоном? Сомневаюсь."Но едва я отошла от стражей, как нашла того, которого любит душа моя, ухватилась за него, и не отпустила его в дом матери моей и во внутренние комнаты родительницы моей".Агнесс улыбается от того, что потрясена до глубины души моим убийством. Хочу ли я отмщения? Я хочу понять: за что? Это самый часто задаваемый вопрос человечества. Вопрос Иова. Все ждут ответа от Бога, но он молчит как самый суровый судья. А может он не знает ответа? Где твоё лоно, милая Милана? С кем ты будешь без меня? Как много вопросов. Меня распирает любопытством, словно я превращаюсь в задачник математика."О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, и я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблок моих, левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня".Вижу, как скоблят мою кровь с дороги улицы. Работайте, ребята, но не проклинайте: такая стужа, что сжимаются яйца. Потом, через неделю у одной дворника удалять мизинец. У второго вылезет грыжа на позвоночнике. Да, задал же я работёнку благословенному американскому народу! Теперь, когда рядом со мной Сидни (она передаёт вам привет), я задумываюсь: а не остаться мне в чистилище подольше: осмотреться, обзавестись связями и т.д. "Положи меня, как печать, на сердце твоё, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы её - стрелы огненные; она пламень весьма сильный".Сидни сейчас наблюдает за одни человечком, ему осталось недолго жить Подготавливает к смерти, ведь все бояться её (смерти), прячутся за таблетками и опиумом, но жрут мяса, столько, что пучит животы и кишечники; пьют столько виски, сколько не выпьет верблюд. Сидни, ангел мой, бросай ты этого сердечника и поспеши ко мне! Секса не будет, зато получится разговор славный."Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её. Если бы кто давал всё богатство дома своего за любовь, то он бы был отвернут с презрением".Гробовщики "Ньюман и сыновья" уже опустили мой гроб. Тайна сия велика: уйти в землю, рождаясь из неё. Вот и Сидни рядом со мной. А там - Агнесс от помрачения сознания падает прямо в могилу, все кричат, но стоят на месте. Грязь в ногтях Агнесс, ноги пронзены иглами боли. Один из гробовщиков бросает верёвку, двое держат её и ужасно грязная мать Миланы выкарабкивается, злая и раненная судьбой в сердце. Скоро ли ей к нам, мне не известно."Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!"Агнесс уводят в кабинку, где есть вода и зеркало. Кто-то несёт ей одежду: комбинезон и шапочку. Том стоит вблизи, у пихты и кому-то звонит. Может, он говорит Милане, что меня уже нет. Пойдёт ли она к своему калеке, продолжиться ли их секс-безумие? Даю 1/4 – нет; но с кем она будет, кому родит наследника, с кем ночами будет упиваться любовью? Том? А, может разочарованный в стареющей Агнесс, Альберт перебежит к ней?"Жительница садов! товарищи внимают голосу твоему, дай и мне послушать его".Теперь надо мной памятник из чёрного гранита. Я улыбаюсь с фотографии, сделанной для водительских прав, в 2013 году. Улыбаюсь, что любил машины больше жизни. Однажды, я едва не перевернулся на гололёде в Спарксе, вышел на встречную полосу, но сработали отлично налаженные тормоза. Рассказываю Милане, а она молчит. Что тогда она думала об этом? Вот попаду в ад, там и узнаю, кипятясь в инквизиторском котле."Я - стена, и сосцы у меня как башни; потому я буду в глазах его, как достигшая полноты".Милана, не спеши ко мне: мы разошлись навечно - здесь нельзя иметь двух жён. Я знаю, ты будешь счастлива, только поменьше делай ошибок. И помни: Белла Свон не зря являлась тебе - будущее тебя не разочарует. Всё только начинается.
Глава 15
Я возвращалась в родную Неваду, но уже не одна: со мной рядом сидел доктор Уэст, читал газету, но больше подрёмывал, шипя губами. Старый беби наконец-то обзавёлся любимой игрушкой. Я смотрела на плазму под потолком салона, иногда гладила холодную руку Бенджамина, вспоминая наши любовные встречи.Мы прибыли в штаты ближе к обеду. Снег всё также пребывал на земле; начались холодные влажные ветра. Хотелось увидеть скорее Агнесс; там же, у неё, ждал нас Том, подхвативший простуду и кашлявший в телефон."Ты уверена, что твоя мать захочет видеть меня?" - робко поинтересовался док, целуя мою руку, когда я надевала ему часы. Он катил в кресле рядом со мной к такси, был как ребёнок, ожидающий дорогой подарок."Ну, мы же не о свадьбе будем говорить. Это всего лишь знакомство с моим лечащим врачом. Такие встречи миллион раз проходят каждую минуту во всём человечестве"."Скажи, почему ты пошла на близость со мной? Я ведь не могу тебе дать даже того, что дал тебе твой муж? Ты любила Джека?" - Бенджамин говорил как сквозь большое расстояние; я пребывала в своей иллюзии, и смутно разбирала его слова."У меня была привязанность к Джеку; я скорее боялась потерять его, чем понять, что он за человек. Мы были вместе не год и не два, но во мне всё тот же страх быть одной. Я стремлюсь от этого освободиться, надеюсь, ты мне в этом поможешь", - я открыла дверцу такси, водитель помог доктору заехать в микроавтобус, специально предназначенный для инвалидов-колясочников.Мы направлялись в звёздный Лас-Вегас. В салоне пела Мадонна, таксист подпевал неуклюже, но с такой уверенностью в своём таланте, что я позавидовала такому усердию. Я думала о последних днях отца, о его капитале, помогающем Агнесс заводить любовников, играть в казино и посещать дорогие культовые рестораны. Отец разбаловал её, решила я; для меня много денег - обуза, для матери же это - пропускные билеты в особую жизнь, отгороженную от обывателей....Том встречал нас букетом анемонов. Он сказал мне, что красота моя разит его в самое сердце. Док потупился, на пожатие руки ответил холодным кивком головы. Агнесс вышла в фартуке; она пекла пирог - бывалое происшествие для её безделья. Она сразу же заявила, что Альберт бросил её, прихватив собой чемодан денег и россыпь драгоценностей. Его уже задержали копы, ведётся расследование. Я робко и невинно улыбнулась, мысленно проклиная Агнесс за доверчивость.Обед был королевским: утка, икра красная, вишнёвый пирог, всевозможные соленья и паштеты. После Мюнхена мой аппетит разросся до небывалых масштабов, и я изрядно прибавила килограммов: с 58 до 73."Значит, док, Милана абсолютно здорова?", - в семнадцатый раз разродилась вопросом Агнесс."Так, мэм"."Жаль, Джэк ушёл от нас так рано. Но я сомневаюсь, что он в тот роковой день направлялся к нам. Может, у него и ещё кто-то был".Я возмущённо вспыхнула краской на лице."Мама, перестань! Сидни была его единственной слабостью. Подумай, как водителю лесовоза содержать десять любовниц?""Но ведь содержат! Альберт признался мне, что нашёл ещё одну старуху, и она в свои шестьдесят выглядит на сорок!"Том приподнялся и налил всем вина. Руки его дрожали, он держался за бок и кряхтел. Во время встречи мать мне шепнула, что у нашего друга семьи обнаружили аденому в предстательной железе. Агнесс, театрально раскинув руки, сослалась на отвратительную привычку холостяков онанировать. Мог бы и найти женщину для тела, - с ледяным сарказмом произнесла тогда Агнесс, вешая моё пальто в прихожей."Почему Бенджамин всё время молчит?" - Агнесс с вызовом посмотрела на меня."Мама, ему неловко сразу вывернуть душу наружу. Доктора - народ закрытый. Всему своё время", - я была осторожна в словах."Мэм, я теряюсь в большой компании".Агнесс рассмеялась, пригубив глоток вина."Но нас и пяти человек нет!" - она встала из-за стола, и подбежала к Уэсту."Признайтесь, док, вы ещё тот сорванец?" - голос Агнесс был вызывающе юмористичен.Мой доктор взглянул ей в глаза и промолчал. Вино закончилось, но пить уже не хотелось: полные желудки взывали к покою. Мы перешли в гостиный зал, включили джаз, Агнесс танцевала с Томом. Доктор сидел, прижавшись ко мне, я обняла его, несколько раз подула в ушко, забавляясь его смущением."Вы подарите мне сегодня ночь любви?" - прошептал он мне."В этом доме?"Бенджамин кивнул. Я обещала подумать. Секса мне хотелось прямо сейчас, под эту задорную игру саксофона, закрадывающуюся в самое нутро. Отец любил саксофон, играл на нём в студенческие годы. Работа отбирала много сил, увлечение забылось, но любовь к инструменту осталась и передалась по генам и мне. В Гарварде один из сокурсников играл на вечерних вечеринках, его игра была бесподобной - многие девушки плакали, пропитывая своими слезами носовые платки.В университете я изучала современную английскую литературу. Особенно мне был близок Ник Хорнби. Кинематографический стиль писателя приглянулся мне с первой главы. Я пробовала писать сама, осилила пару детективных рассказов, отправляла их в журналы, но всё затихло во мне, когда я повстречала Джека Свенсона. Я сейчас уверена, что имя моё могло бы значиться на обложках книг. Может, ещё не поздно, и меня ждёт слава, подобная Дорис Лессинг.Бенджамин прокрался в мою комнату почти на рассвете. Его тапочки были подобны шарканью ежа. Я включила бра, взглянула на время."Я пришёл к тебе", - почти пропел док."Тебе так не терпится трахнуть меня?""Не трахнуть, а любить. Я не могу без тебя сосуществовать и минуты. пусть мы разные характером, но ведь многое нас и сближает".Он приподнял мою ночную рубашку, приложился губами к груди. Я погладила его по голове. Бенджамин был подобен безусому юноше, у которого страсть отключила разум. Что если в соседней комнате нас услышит Агнесс? она плохо спит по ночам."Ты совершенство", - прошептал Бенджамин. Я усадила его на постель, чуть отстранилась."Бендж, не надо, прошу тебя. Наши ошибки надо исправлять, я не люблю тебя".Доктор поднялся и ушёл, не закрывая дверь. Я уже больше не уснула. мне было ужасно неловко вести себя как гимназистка, но какая любовь может быть между абсолютно разными людьми: мне нравятся сильные и уверенные мужчины, а Бенджамин в этот список не входил. И уже не войдёт.Доктор уехал в аэропорт в полдень. Агнесс радовалась и не пыталась это скрыть. Мои веки припухли, лицо выражало усталость. Но я расставила все точки над i. Я была уверенно, что поступила правильно. Я уснула после обеда. Мне снилось, как Белла Свон вела под руку Айка. Они направлялись ко мне, бескрайнее море тюльпанов колыхалось под их ногами. Я стояла у оврага, смотрела на них и улыбалась. Счастье.
Глава 16
Утро началось не с кофе, а с назиданий Агнесс: мол, где твоя личная жизнь, где толпящиеся друг против друга ухажёры? Я молчала, насупившись как злая кикимора. Мама часто взбиралась в душу подобно пауку, и от этих поползновений оставались шрамы."Ты куда-то собралась?" - вытаращила глаза Агнесс, увидев, как я оделась также спешно, как не любила делать никогда. "Съезжу на рынок", - сказала я как можно невинным тоном."И что ты там забыла?" - Агнесс стояла у двери в позе защитника крепости. Я улыбнулась. "Хочу купить диски кино. Должна же я как-то выйти из всей этой катавасии. Бенджамин хлопнул дверьми, ты этому несказанно рада, мне же приходится зализывать раны", - я открыла дверь и вышла, не дожидаясь ответа от мамы. Такси уже ожидало, пронзительно гудя. Я села на переднее сидение, уйдя в свои думы. Я вспоминала Айка, его мощную фигуру и ту романтику, которую он подарил мне в виде фантазии.На рынке было не протолкаться: целая стая цыган кричала как умалишённые; один старик упал, споткнувшись об ногу девочки-подростка; шла бойкая торговля пиротехникой.Я нашла то место, где когда-то увидела Айка, но оно пустовало. Айк стал бы для меня спасательным кругом, хотя наше общение не продлилось и пары минут. Этот мужчина выглядел на все 100%, и я бы накинула ещё парочку от себя за те изумительные глаза, которые согревали мне сердце до сего дня.Позвонила неугомонная Агнесс."Милана, ты хочешь, чтобы я испекла для тебя кекс с орехами?" - голос её был как из трубы."Да, мама, очень хочу", - мой равнодушный голос не понравился даже мне самой, а для Агнесс он был самой любезностью. Интересно, займёт ли кто место Альберта? А вдруг она начнёт роман с Томом - они мило общаются и понимают друг друга с полуслова. Том такой хитрюга, кто ему нравиться - никак не понять. Возможно, он без ума от женщин 55+.Телефон выключился, я вздохнула свободнее. Где же искать Айка? А может, он уехал из нашего городка, укатил в поисках лучшей доли - постой на этом рынке, когда на дворе -23! А что я, собственно говоря, хочу от его персоны? Секса! Я хочу ни в чём не отставать от своего мужа. Если Джеку позволено было реализовывать все свои мечты, почему мне не реализовать их с этим парнем, милым ковбоем, закравшимся в мой ум шедевром красоты?Походив по торговым местам, я остановилась у прилавка с детскими игрушками. Лодочки, жирафы, уточки, слоники, бегемоты... В детстве у меня не было такой красоты! Я задала вопрос продавцу: куда делся Айк, ну такой крепыш, с чудесным взглядом Зевса?"Он теперь работает поваром в китайском ресторане на окраине. Он восхитительно готовит, пальчики оближешь! Если сделает стейк, вы не нарадуетесь его вкусу",- продавец облизал пальцы, усмехаясь в свои обширные усы, закрученные по краям. Я отблагодарила его воздушным поцелуем.Ресторан был вызывающе красивым зданием. Я осторожно поднялась по скользким ступенькам, нажала на звонок, дверь открыл чернокожий швейцар. Поприветствовал меня с теплотой, очень мне необходимой, ведь я очень волновалась, не зная чего мне ожидать от встречи с Айком.Я села за столик у камина, тут же подлетел официант."Что изволите, миссис...""Милана", - назвалась я, положив руки на столик.Я заказала тот самый стейк, вспомнив слова рыночного продавца. Через двадцать минут стейк исходил запахом прелестного мяса, нежного, сочного, такого вкусного, что я прикрыла глаза в восторге. Волнение моё улеглось, мне захотелось коньяка, я попросила его принести, чуть-чуть."Да, скажите, когда будет свободен повар по имени Айк?" - набравшись смелости, задала я вопрос."Я передам ему вашу просьбу. Приятного аппетита, миссис Милана!" - официант удалился с превосходящей расторопностью.Да, от такой порции мяса я поправлюсь во все бока! Я люблю молоко, кисель и папоротник, но мяса я ела мало. В кухне я разбиралась на отлично, как истая домохозяйка. Джеку оказалось этого мало - в Сидни он нашёл если не повариху, то прекрасную замену мне. Теперь я осознала, каким же козлом он был! Если ты живёшь с женщиной, для которой ты всё, нужно пораскинуть мозгами - что ты можешь предложить ей, кроме любовницы?Айк был прекрасен во всём белом. Красивый образец великолепия."Привет", - сказал он мне, широко улыбнувшись."Привет, Айк. Я всё время думала о тебе", - проникновенно прошептала я, вставая. Он поцеловал мне руку. Всё же он недоумевал, когда мы познакомились."Мы разговаривали на рынке, ты продавал запчасти. Надеюсь, я запомнилась тебе".Парень усадил меня, сел напротив, положив подбородок на руки."Я помню вас. Можно на «ты»?... Как ты добиваешься выглядеть так восхитительно?" - Айк продолжал улыбаться, разглядывая меня с огромным интересом. Нос с горбинкой, волевой подбородок, длинные курчавые волосы. Это была картина мужчины –мачо: совершенный американец - мечта любой домохозяйки, не пропускающей ни одного ток-шоу."Природа. Я любила читать Чарльза Дарвина в детстве. Наверное, не зря," -юмор мой очень понравился Айку."Что ты желала бы, чтобы я сделал прямо сегодня?""Я хочу, чтобы ты любил меня всю ночь"."Разве ты не замужем?" - он выглядел удивлённым."Джека убили, - с болью произнесла я и добавила про Сидни.Айк молчал, глядя куда-то в сторону. Он был задумчив, предельно собран."Я готов быть с тобой, ты мне нравишься. Я уверен, мы прекрасно проведём время", - и он ушёл, оставив после себя чудесный запах мужского лосьона.Через три часа я готовила ужин в доме Айка. Омлет был очень кстати в эти вечерние полнолунные дни. Как и его объятия, как и его поцелуи по всему телу. Айк любил меня с такой жадностью, тело моё горело огнём, пылало страстью. Мы живём только раз. Мы любим только раз. Айк, я создана, чтобы ты любил меня как в первый и последний раз. Подари мне оргазм, пусть едва не умру, но я пойму, что я нужна тебе.Прости, Джек, но ты сам виноват. Я была тебе верна до тех пор, пока не осознала всю степень твоей вины. У тебя есть Сидни, у меня есть Айк.