Две пьесы о любви
Шрифт:
Владимир (согласно кивая головой). Ещё какие умные.
Александр (согласно кивая головой). Таких поискать надо.
Сергей. Мы талантливые.
Владимир (согласно кивая головой). Ещё какие талантливые.
Александр (согласно кивая головой). Тут уж трудно спорить, что есть, то есть.
Сергей. Мы симпатичные.
Владимир (согласно
Александр (согласно кивая головой). Я бы даже сказал, красивые.
Сергей. Мы не курим.
Владимир (согласно кивая головой). Ещё как не курим.
Александр (согласно кивая головой). Я бы даже сказал, совершенно не курим.
Сергей. И пьем мы исключительно по поводу. Так выпьем же за мужчин, которых любят и ждут женщины. (Все трое чокаются и отпивают шампанского из фужеров.) Ну, что я могу сказать? Заканчивается 1984 год. Сегодня, за несколько дней до наступления Нового года, мы, говоря казенным языком, отчитаемся о проделанной за год работе и поделимся планами на будущее. Наш мальчишник объявляю открытым.
(Александр и Владимир шутливо аплодируют.)
Сергей. Какие будут предложения и замечания? Принято единогласно. Кто выступит с первым докладом? (Владимир и Александр, которые активно закусывают салатом, оба показывают вилками на Сергея.) Ну, хорошо. Раз вы такие голодные, что не можете говорить, тогда ешьте и слушайте. Я хочу сказать, что год был, как всегда, трудным, но успешным.
Александр (жуя). Про твои успехи мы знаем. В курсе. Читаем газеты, слушаем радио. А за последний твой успех уже и выпить успели.
Владимир. Давай нам что-нибудь поинтересней.
Сергей. Ладно. Будет вам и поинтересней. Я пишу пьесу.
Александр и Владимир (перебивая друг друга). Что-то? Какую пьесу? Это что-то новенькое. Выкладывай!
Сергей (довольным голосом). Да, друзья мои. Я докатился и до драматургии. Мне становится тесно в жанре журналистики. Мне надоели эти бесконечные статьи об электростанциях, совхозах и новых школах; очерки о героях труда. Хочется что-нибудь для души. Хочется романтики и любви. Хочется страстей. Хочется… как бы это выразиться… душевного бунта, что ли. Надоело это журналистское болото.
Александр. Вот это речь не мальчика, но мужа. Я всегда знал, что мой старший брат станет не только большим журналистом, но и большим писателем или драматургом. Молодец! Не подвел младшего брата. А что за пьеса?
Владимир. Кто герои? О чем она?
Сергей. Я только начал писать. Написал первое действие, а их будет три.
Александр. Не томи уже, Шекспир наш, рассказывай, о чем пишешь.
Владимир. Да, Серж, говори. Мы же нечужие тебе.
Сергей. Ладно, ладно. Успокойтесь. Если коротко, то пьеса о непонимании того, что испытывает настоящий талант. Герой пьесы – талантливый писатель Николай Антонов. Он пишет, как ему кажется, гениальный роман. Читает отрывки жене, друзьям, но, в основном, его не очень-то понимают, даже подсмеиваются над ним. Считают его роман слишком смелым, слишком откровенным и необычным, что такая литература никому не нужна. Что такая литература развращает, а не возвышает. Одним словом, все против него, вернее, против его нового романа.
Александр. Понятно. Душат творческую личность. Загоняют в рамки соцреализма. Это понятно. А любовь? Неужели у твоего писателя совсем нет личной жизни?
Владимир (подхватывая). Да. У великого человека должна быть и великая любовь.
Сергей. Не волнуйтесь. Есть и любовь. Во-первых, его жена, Людмила. Она его любит уже много лет, правда, не очень понимает его писательского труда. Зато, женщина она преданная, и всю жизнь, как сестра Чехова, посвятила таланту своего мужа. Она простая и домовитая и у неё благоговейное чувство перед любым проявлением творчества. Она не возражает против разных гостей мужа – поэтов, художников, музыкантов – которые вечно толкутся в их доме. Наоборот, она их всех кормит и поит, стараясь поддержать творческую атмосферу для Николая. А другая женщина, Элеонора…
Владимир (перебивая). Ага! Значит, всё-таки есть и другая. Я так и знал!
Александр. Всё понятно. Великому человеку, как всегда, мало одной женщины.
Сергей. Не надо критики. Вы же не читали пьесы, а уже начинаете критиковать. Да, у него две женщины. Обе красивые, обе образованные. И что самое главное – обе любят его. Более того, и он любит обеих.
Александр. Как это?
Владимир. Не понял?
Сергей. Для тех, кто не понял, повторяю ещё раз. Обе женщины любят его, и он их тоже любит.
Владимир. Пожалуй, тут ты перегнул палку.
Александр. Да уж! Такую пьесу никто не возьмет. Ты же не Юджин О’Нил, в самом деле, и не Теннеси Уильямс.
Владимир. Не забывай, что ты – советский драматург. Где твой социалистический реализм? Это же порнография какая-то получается. Что, любовь втроем, что ли?
Сергей. Вы прямо как герои моей пьесы. Они там тоже только и делают, что осуждают Антонова и его роман.
Александр (с серьезной заинтересованностью). Погоди, погоди. Ну-ка, давай, расскажи поподробнее. А главное, скажи нам, чем там дело кончилось?
Владимир. Да. Хотелось бы услышать весь сюжет в общих чертах.
Сергей. Я же сказал, пьеса ещё не окончена. Ещё два действия впереди.
Александр. Но ты-то знаешь, чем дело кончится?
Владимир. Ты же автор. Тебе и карты в руки.