Две повести о Манюне
Шрифт:
– Привет, – шмыгнула носом Манюня, – здорово, да? Смотрите, что с моими руками.
Она выставила ладошки и показала скукоженные подушечки пальцев.
– Видали?
– Ого! – выдохнули мы. – Такого даже после долгого лежания в горячей ванне не бывает.
– Это я так помидоры чистила, – похвасталась она, – целое ведро начистила!
Я хотела показать ей свои руки, но Каринка дернула меня за капюшон куртки:
– Смотрите, смотрите!
– Чего? – вытянули мы шеи.
Вдоль очереди шла Маринка из тридцать восьмой квартиры. Маринка как Маринка, мы ее не первый день знали и
Маринка шла вдоль очереди, не обращая ни на кого внимания, и держала в вытянутой руке какую-то восхитительно прекрасную штуковину. Мы еще не знали, что это за штуковина, но моментально захотели себе такую же.
– Марии-ин, – позвали мы, – а что это у тебя?
– КОНФЕТА НА ПАЛОЧКЕ СО ВКУСОМ КЛУБНИКИ, – сказала Маринка.
– Чивой? – не поверили мы своим ушам.
– Грю: кон-фе-та! Со вкусом клубники! На палочке! – Маринка развернула прозрачную, хрусткую обертку, лизнула конфету и завернула ее обратно.
Мы потеряли дар речи. Стояли какое-то время в остолбенении, дружно испепеляя розовое клубничное чудо алчным взором.
– Вкусная? – пришла в себя Каринка.
– Угум, – Маринка демонстративно еще раз лизнула конфету, – мне ее тетя привезла. Конфета-то импортная, чешская!
– Из Чешии? – решила блеснуть эрудицией Манька.
– Ну да, из Чехол… Чехосол… из Чешии, ага.
– И сделали ее чеши, да? – не унималась моя подруга.
– Ну конечно чеши, кто же еще, – пожала плечами Маринка.
Никогда в жизни мы не видели столь прекрасной конфеты – она была кругленькая, большая, блестящая, на тоненькой желтой палочке.
– Марии-ин, – заблеяли мы, – дай попробовать!
– А что мне за это будет? – не растерялась Маринка.
– Могу отдать свой блокнотик с ромашкой на обложке, – предложила я.
– Пф, он почти весь исписан!
– Ободок с божьей коровкой, – предложила Манька.
– Нееее, у меня от ободков голова болит.
– Я знаю! – осенило меня. – Скоро к нам в гости приедет дядя Игорь, он обязательно привезет вкусных московских конфет. Я тебе дам целых три штуки!
– Пять, – не дрогнула Маринка.
– Шесть, и каждая из нас лизнет конфету по два раза!
– Идет!
Она развернула конфету и отдала ее мне. Я осторожненько лизнула ее и передала сестре. Маринка строго следила, чтобы никто не лизнул ее конфету лишний раз.
– Мммм, – замычали мы, – вкусно-то как!
Потом мы убедили Маринку постоять с нами за компанию в очереди. Она убрала от греха подальше в карман конфету и стала развлекать нас рассказами о своем старшем брате.
– Когда он делает уроки, то постоянно ковыряется в носу и ест свои козявки!
– Фууууу!
– И спит всегда в носках, даже в летнюю жару их не снимает. Придет домой в грязных носках и ляжет спать.
– Фууууу!
– А еще он как-то мылся в ванной и забыл закрыть дверь на защелку. А я туда вошла!
– И чего? Ты видела его писюн?
– Нет, он повернулся ко мне спиной. Но я видела его попу! Она у него в прыщах! И спина тоже!!!
– Фууууу! Бедненькая!!! Какой ужас!
В знак благодарности за сочувствие Маринка позволила нам лизнуть конфету еще по разочку.
Потом мы купили перцы и разошлись по домам. По дороге нам повстречались два моих одноклассника. Одного Каринка поколотила, а второго не смогла догнать – он занимался легкой атлетикой и бегал даже лучше, чем наша мама.
А через две недели приехал дядя Игорь. И привез нам в подарок «Брауншвейгской» колбасы, печенья «Юбилейное» и шоколадных конфет «Красная шапочка». Мы честно отдали Маринке обещанные шоколадки, и она пошла домой дразнить брата своим богатством. А брат скрутил ее, отнял все конфеты и съел. И Маринка пришла к нам вся зареванная и предложила поменять палочку и обертку от чешской конфеты еще на одну шоколадку. Мы потом содрали с обертки золотистую этикетку и чуть не покалечили друг друга, потому что каждая хотела забрать ее себе. Победила, конечно же, Каринка и полгода потом важно ходила с этикеткой «Сделано в Чехословакии» на школьном ранце.
А дядю Игоря папа вылечил. Ну как вылечил – позвонил дяде Мише и сказал:
– Игорь приехал.
Вот.
Дядя Миша тут же примчался. С трехлитровой бутылью кизиловки наперевес. Мужчины быстренько нарезали себе бутербродов и засобирались на рыбалку под девизом: «Чтобы ни одной бабы в радиусе километра не было». Дяде Игорю хотели взять «Пшеничной», но он обиделся, мол, что вы домашнюю водку пьете, а мне государственную подсовываете.
– Игорь, что армянину хорошо, то русскому смерть, – честно предупредил его папа.
– Ничего не знаю, – уперся дядя Игорь.
– Ты понюхай сначала, а потом проси, – откупорил бутылку дядя Миша.
– Бррр, – ткнулся носом в бутыль дядя Игорь, но не сдался.
– Игорь! – сделал последнюю попытку вразумить друга папа.
– Юра? – не согласился дядя Игорь.
– Ну как хочешь.
Потом папа с дядей Мишей загрузили в Васю удочки, припасы и убитого горем московского гостя и поехали на озеро запивать рыбалку водкой.
Вернулись поздно ночью. Долго спорили на пороге, имеет ли значение, как вносить дядю Игоря домой – вперед ногами или вперед головой. Итого втащили его боком, уложили на кровать и всю ночь выхаживали. К утру они его реанимировали, но еще дня два дядя Игорь был очень слабеньким и питался исключительно гречневым «Малышом» и куриным бульоном.
Мама кормила его с ложечки и сильно жалела.
– Игорь, ну зачем ты послушался этих ненормальных и выпил кизиловки? – качала головой она.
– Я ж не знал, – заикался дядя Игорь, – я и предположить не мог, ЧТО это такое! Это же ужас какой-то! Второй день от собственной отрыжки обратно пьянею!
Он улетел через неделю.
– Вернусь в Москву, возьму еще одну недельку за свой счет, съезжу в санаторий поправлять печень, – пообещал на прощание.
– Приезжай к нам еще, – обнял друга папа.