Две повести+
Шрифт:
– Погода шепчет! – завидев меня, сказал он и, будто оправдываясь за свой кайф, добавил: Перерыв на обед, а до этого я катался!
Чего-чего, а самого обеда я так и не увидел.
– Здорово здесь! – эйфория охватила Кешу. – Людей много. Подъезжают, спрашивают: «Что за музыка?» А у меня один джаз. Редкость для многих.
Следующие дни общение с Иннокентием ограничивалось только ужином, правда очень долгим.
Строя недовольные рожи, официантки с нетерпением ждали нашего ухода, но пока "Тапервер" не пустел, любитель коктейлей на это
В результате я кое-что узнал о новом знакомом.
Родился он в семье корабела. Отец его строил что-то очень секретное и юность свою он провел за полярным кругом, в Североморске. Там Иннокентий закончил сразу две школы: среднюю и, как сын интеллигентных родителей, еще и музыкальную по классу фортепьяно – музыку он полюбил с детства.
Несмотря на папины связи и авторитет, отпрыск в моряки не пошел, а поступил в автодорожный институт, и наша встреча могла состояться лет на сорок раньше. Студенты МАДИ и МАИ прогуливали свои пары в легендарной пивной «Пиночет» на Соколе.
Хотя вряд ли. Кеша усердно посещал лекции, учился хорошо и не чурался общественной работы.
Не заметить такого аккуратного мальчика органы не могли. Выдав ему удостоверение внештатного сотрудника, обэхэесники начали использовать активиста в оперативной работе. Здесь мы так же могли встретиться, правда, по разные стороны баррикад.
Внимание серьезных дядей юноше льстило, а ксива повышала самооценку его нежной психики. Работа в ментовке перестала казаться такой уж стремной и понемногу нравилась.
Он даже вступил в ряды КПСС, но медицинская комиссия, выявив ряд несоответствий, поставила жирный крест на карьере будущего Шарапова.
Увлеченно борясь с фарцовщиками, Иннокентий не изменил своей давней привязанности и записался в
«Школу джаза» при ДК на Каширке. Мир новой, доселе не знакомой музыки потряс его, а Oscar Peterson и Tony Emmanuel стали кумирами на всю жизнь.
Не попав в мусора, Кеша поступил в аспирантуру и, закончив ее, быстро накропал диссертацию.
И быть бы ему кандидатом технических наук, но жена, верная спутница студенческих лет, полюбила другого, и отвергнутый муж направил все усилия на возврат благоверной, но тщетно.
Набить морду сопернику так же не получилось. Тот служил торговым представителем в далекой Канаде, куда и забрал после развода бывшую жену и сына Иннокентия.
Кеша пустился во все тяжкие.
Благодаря перестройке, сексуальная революция докатилась до совка и расхожее мнение, что в СССР секса нет опровергалось повсеместно. Нравственное табу пало, возобладали инстинкты, однако секс гешефтом еще не стал и бабы не капризничали.
Иннокентию повезло: обладая довольно скромной мускулинностью, он оказался востребован как мужчина и даже любим. Скажу больше: он дважды становился внебрачным отцом и дал жизнь паре симпатичных и милых девушек.
Женщины, бывало, пинали мне, что самые отменные любовники не те, что качают мышцы в спортзалах, а маленькие, толстенькие, на коротких ножках и обязательно с животиком. Подобное я воспринимал как стеб, хотя пример Кеши говорил об обратном
Пока Иннокентий доказывал свою мужскую состоятельность, Союз рухнул, деньги обесценились, и костлявая рука голода потянулась к его пухлой шее.
Помог товарищ по институту. Заняв у него тысячу рублей, Кеша накупил амбарных замков, утюгов, прочей железной дряни и отправился барыжить в Польшу. Продав свой хлам в Белостоке, он приобрел на вырученные злотые китайский магнитофон и вернулся на родину. Толкнув в Москве кассетник, Кеша отдал долг и, закупавшись по новой, повторил вояж.
За полгода такой контрабанды Иннокентий превратился из идейного борца с нетрудовыми доходами в махрового спекулянта.
Мешочники, кося под туристов собирались в группы, и Кеша присоседился к одной из них.
Рулила там Нина, ушлая, властная баба. Она организовывала транспорт, визы, собирала взятки на «добро» таможни, а когда набитый барахлом вагон кренился на набок, договаривалась с проводником.
Нинка сразу запала на скромного очкастого интеллигента. Отличаясь от коробейников, он не орал, матом не ругался, а говорил тихо, умно и витиевато.
Оценив эти качества, она стала опекать его.
Иннокентий, как мог, помогал Нинке: таскал тюки и сумки, возил на базар, сам торговал на рынке и после года совместных поездок сошелся с ней под общей крышей.
90-е пролетели быстро. Круговорот автобус-Стамбул-Лужники повторялся десятки раз и позволил паре поднять неплохие бабки, правда, каждому свои.
Дефолт 98-го, пожалев их, оживил русский капитализм и торговые сети обнулили усилия челноков.
И тут Иннокентия выручила музыка. Он сам неплохо лабал и кое-что понимал в музыкальной аппаратуре. Изучив рынок, Кеша нашел свою нишу и пару лет возил в рашку синтезаторы и гитары.
Нулевые, в отличие от лихих 90-х, принесли Иннокентию в основном разочарования.
Однажды у метро, польстившись на бесплатную лотерею, Кеша взял билет и заполнил анкету.
Выигрыш не заставил себя долго ждать и счастливчика пригласили в офис. Там полногрудая бестия обескуражила Кешу своими формами и предложением халявной недели на Канарах. Вторая семидневка стоила денег, как и билеты, но это мелочи.
Выпив дважды предложенный коньяк, Кеша не мог не признать эксклюзив акции и, пялясь в декольте молодухи, подписал договор и внес аванс.
Одарив его пылким взглядом, та прошептала:
– Баксы захвати. Там сюрприз будет
Шикарный отель превзошел лучшие ожидания, а песчаный Маспаломас напоминал Анапу в детстве.
Ресторан пестрел деликатесами, бармены угадывали малейшие желания, и all inclusive не подкачал.
В первый день с Кешей познакомилась респектабельная пара. Объехав полмира, они выбрали этот клуб и, купив таймшер, катались сюда как на дачу.
– Таймшер это инвестиция! – уверяли они его. – Надоест на Канарах – продадите и еще наваритесь.