Две три призрака

Макклой Элен

Сэм пожал плечами.

— Амоса не назовешь деловым человеком. Что такое автор? Обычно ему нравится думать, что он ничего не смыслит в делах, так сказать, причислять себя к художественным натурам, джентльменам, короче говоря, ко всем, кто стоит выше грязного бизнеса. Кроме того, автор рад-радешенек, когда его печатают, и готов подписать все, что ему подсовывают. Издатели этим пользуются, но это скорее совращение, чем изнасилование, — сказал Сэм, довольный удачным сравнением. — Понимаешь, автор первой книги ужасно похож на девственницу, попавшую в лапы старого распутника-издателя, который прекрасно знает, что делает, и знает, что автор ничего не знает. Но какое ему до этого дело? Разве он отвечает за автора? Конечно, нет.

Он ни к чему его не принуждает, разве лишь подталкивает в нужном направлении. У всех издателей есть бланки контрактов с отпечатанным текстом. Их они и подсовывают в первую очередь. Если автор или агент что-нибудь смыслят в делах, они берут ручку, вычеркивают половину пунктов и вписывают свои условия. Некоторые издатели и не пытаются возражать. Мне кажется, они даже больше уважают того автора, который знает себе цену. Кстати, мужчины тоже больше уважают тех женщин, которые знают, чего они хотят. Но если автор молод и глуп, то издатель делает с ним что хочет, не испытывая при этом ни злости, ни благодарности. Я думаю, что-то в этом роде произошло и с Амосом. Ему не повезло, потому что его агент не лучше его издателя. Они оба нечестные люди.

— Нечестные? — переспросила Вера, ухватившись за неосторожно вырвавшееся у Сэма слово. — Тогда…

— Ну, все относительно, — торопливо проговорил Сэм. — Взгляни на это дело с точки зрения агента. Он служит посредником между автором и издателем. Но кто для него важнее? Конечно издатель. С ним ему приходится сталкиваться чаще. У него не один автор, и завтра ему придется идти к тому же издателю с другой книгой. Что тогда?

— Но ведь автор платит ему деньги!

— Разумеется. — Сэм пожал плечами. — Но зачем автору агент, у которого плохие отношения с издателями? Агент тоже человек, и ему надо быть дипломатом. Он может добиться хороших условий для автора бестселлера, но тогда новых авторов ему придется отдать дешевле. Иногда он, наоборот, даже вынужден придержать бестселлер, чтобы издатель взял новичка.

— Но почему Гас не потребовал для Амоса лучших условий, когда он получил известность?

— Спроси у Гаса.

— Мне он ничего не скажет. Он и его жена меня ненавидят.

Поразмыслив немного, Сэм сказал:

— Думаю, тебе не стоит подавать на них в суд. Ты ничего не докажешь, хотя, признаюсь, все это кажется мне очень странным Как говорил мой отец, в этом деле больше скрытого, чем явного.

— Что это может быть, Сэм?

— Не знаю. То, что ты мне рассказала, кажется весьма любопытным. Два парня заправляют карьерой Амоса, как будто он не человек, а робот. Возможно, потому, что он потерял память и был не совсем нормальным. Ну и дела! В тридцать лет или, сколько ему было, сорок, не помнить ничего, кроме последних пяти-шести лет! Нет, судя по твоим словам, на полную амнезию непохоже. Есть, ходить, говорить, читать, писать он умел. Но не знать, кто ты? Кем был? Странно, что полицейские ничего не раскопали.

— Может, они не очень и старались, а Гаса и Тони устраивало все как есть?

— Наверное.

— Зато теперь полиция постарается.

— Детка, не очень-то этому радуйся. Вдруг у Амоса была жена?

Вера вздрогнула. Уже второй человек говорит ей об этом.

— Сэм, я прошу вас, пусть Гас и Тони заплатят мне сейчас, пока ничего не случилось, все, что возможно.

— Я постараюсь, — сказал Сэм, но его голос звучал не очень уверенно. — С имуществом и страховкой придется подождать, пока юристы все не выяснят и не установят личность Амоса. Может быть, у него есть другие наследники. Думаю, сообщать о его амнезии Не будут, поэтому дело может затянуться. Но в конце концов им придется раскрыть тайну. Интересно, кто же убийца…

— Что вы говорите?

— Нет, конечно, не ты.

— Сэм, как вы смеете?

— Ты ничего не выигрываешь, — невозмутимо продолжал Сэм. — Никто не выигрывает, а кое-кто много теряет.

— Разве

нет других мотивов, кроме выгоды?

— Какие?

— Ненависть, страх, шантаж наконец. А вдруг Гас и Тони раскопали в прошлом Амоса что-то ужасное и шантажировали его? Чтобы не рисковать, они и заключили с ним такой договор?

— Убедительно. Но зачем им его убивать?

— Может быть, Амосу надоело, и он послал их к черту, не думая о последствиях.

Сэм задумался.

— В этом что-то есть. Как душеприказчики они остались владельцами его книг. Если бы он их бросил… Но, с другой стороны, мертвый Амос не может ничего написать.

— Бросив их, он все равно перестает для них писать. Какой им интерес оставлять его в живых?

— Он хотел их бросить?

— Нет, но я сразу стала уговаривать его это сделать.

— Они знали об этом?

— Я сказала Мэг, а она могла передать Гасу или Тони.

— Нет. Тот, кто убил Амоса, думал об убийстве заранее. — Сэм встал. — Да, детка, все очень запутанно. Теперь мы никогда не узнаем, что в действительности произошло между Амосом, Гасом и Тони. — Он грустно улыбнулся. — Я тебе рассказывал анекдот о человеке, который на пари послал анонимные письма пяти самым уважаемым гражданам города? Во всех письмах было написано одно и то же: «Немедленно уезжайте. Все раскрыто». Юмор в том, что на следующее утро ни одного из тех пятерых не было в городе. Интересно, что было бы, получи Гас и Тони такие же письма?

Вера не обратила на его слова внимания.

— Сэм, вы пойдете к ним сегодня?

— Детка, что это нам даст? Лучше подождать, пока завещание не вступит в силу.

— Ну а насчет роли на Бродвее?

— Как раз сейчас я веду переговоры. А поесть один кадр в телешоу. Сегодня в три проба. Продюсер — Джо Грималкин, так что лучше не опаздывать.

— О'кей, но один кадр… — Вера вздохнула. — Гроши.

— Для начала сойдет. Телевидение — хорошая реклама для талантов. Так или иначе, Подержим про запас. Пока…

Сэм ушел. Одиночество действовало на Веру хуже плохой погоды. Вера любила суматоху, компанию. После ухода Сэма она долго лежала в теплой ванне, потом надела бромное голубое платье от Диора, приколола сапфировую брошь. Что ж, если Сэм не захотел пойти в логово льва, она пойдет сама.

Контора «Саттон, Кейн и компания» находилась в старом издательском районе на Четвертой авеню и занимала два этажа в обшарпанном доме. Тони с презрением относился к мелким издателям, которые бросились арендовать конторы в Радио-Сити. Потом они все равно разорились.

Вера, брезгливо оглядываясь, вошла в лифт. Еще большую брезгливость она ощутила в приемной Тони. Голые серые стены, продавленный диван, стол, лампа, полки с книгами и какая-то обложка в рамке на стене вовсе не отвечали голливудским представлениям о конторе издателя. Вера вспомнила, что декоратор «Катамаунта» неплохо заработал на роскошном интерьере мраморно-стеклянного кабинета, в котором Рэй Милланд в белом костюме и с розовой гвоздикой в петлице просматривал корректуру, напевая что-то приятным баритоном.

Голливудское представление о жизни устраивало ее куда больше, чем сама жизнь. В течение многих лет она старалась переделать окружающую действительность по образу и подобию голливудских фильмов И почти достигла своего идеала во всем, что говорила, носила, думала, однако реальная жизнь продолжала упрямо сопротивляться. Шикарные декорации часто ускользали от нее, как теперь ускользала счастливая развязка.

В конторах некоторых нью-йоркских журналов Вера чувствовала себя уютнее. Книжные издатели просто-напросто боятся потратить лишний цент, и потому у них такие ужасные конторы. Жалкая конура с крошечным окошком! А секретарша! Бедняжка, как она умудряется одновременно печатать и отвечать на телефонные звонки! В приемной Рэя Милланда сидели три свежие, улыбающиеся дивы с накрашенными губами — секретарша, телефонистка и машинистка.