Две жизни в одной. Книга 3
Шрифт:
В жизни Гайды Лагздынь именно так все и переплелось - высылка в Калинин, обучение по очень далекой от литературы специальности.
Два первых тома своей автобиографической документально-художественной трилогии «Две жизни в одной» известная тверская и российская писательница представила читателям в первый день работы Недели тверской книги, которая при поддержке департамента культуры региона проводится сейчас в области. В Славянском зале библиотеки имени Горького собрались коллеги по писательскому цеху, друзья, почитатели ее таланта. Когда говорят о Гайде Рейнгольдовне, то прежде всего имеют в виду ее творчество, адресованное детям. Действительно, ее произведения для детского чтения широко известны в России, издаются миллионными тиражами,
В новой своей книге Гайда Рейнгольдовна предстает в ином, для многих непривычном качестве. Мотивов, побудивших Гайду Лагздынь заняться написанием автобиографии, было, наверное, немало, однако на презентации она озвучила лишь несколько. В критических отзывах о книгах, аннотациях к ним, говорит писательница, часто путают названия отдельных ее произведений и целых книг, приводят неточные биографические сведения.
«Так у меня и возникло желание все расставить по своим местам», - говорит Гайда Лагздынь. Работа над книгой заняла у нее около года - немыслимо короткий срок, особенно если учесть, что общий объем первых двух томов повести превышает девятьсот страниц. Гайда Рейнгольдовна призналась, что никогда не вела ни дневников, ни записей, все события своей яркой и долгой жизни восстанавливала по памяти и по тем документам, которые хранятся в ее писательском архиве. «Бумажки, книги, - рассказывает она, - были разложены по всей квартире». В этом огромном объеме материала писательница с легкостью находила нужный документ, нужную книгу с автографом своих коллег, с которыми она общалась в разные годы своей жизни.
Рассказывая о себе, Гайда Лагздынь проявляет себя как непревзойденный публицист, и это станет, скорее всего, открытием для читателя, который впервые из первых уст сможет узнать о ее жизни и творчестве. Родители, детство, юность, приход в литературу, занятие педагогикой и детским театром... За этими вехами писательской биографии, знакомыми в том числе и по ее личным выступлениям, все равно очень многое стоит, так много, что в рамках, например, творческой встречи и не расскажешь. Книга «Две жизни в одной» поможет. Гайда Лагздынь, не стесняясь, говорит, что написала про себя все, ничего не утаила. «Здесь, в повести, я вся», - подчеркивает она.
В книге очень много имен - иначе и быть не могло. Много дорогих сердцу воспоминаний. Много жизни. Предположу, что Гайда Рейнгольдовна рассказала обо всех - друзьях, знакомых, доброжелателях и недоброжелателях, о тех, кто оставил в ее жизни небольшой след, и тех, кто занял в ней значимое место. В повесть включены заметки писательницы, в которых она ведет порой острую полемику с литературными критиками - и это едва ли не первый ее открытый ответ им. В частности, в повести цитируются критические статьи о творчестве Гайды Лагздынь, выходившие в разное время, с ее комментариями. Весьма ценным и интересным блоком в книге стал блок фотографий из семейного архива писательницы. ...Дочь балтийского матроса, латыша-революционера, маленькая Гайда вместе с матерью в 1937 году была выслана в Калинин. Дочь врага народа - тогда это был приговор. На выпускном вечере в детском саду ей в отличие от других детей не подарили школьные принадлежности, и, может быть, именно это стало первым событием в жизни маленькой девочки, которое перевернуло ее дальнейшую судьбу. Заставило бороться, заставило учиться добиваться поставленных целей, а в конечном итоге сделать имя Гайды Рейнгольдовны Лагздынь.
Евгений ПЕТРЕНКО
Я никого не удивлю рассказами о снах, которые посещают не только меня. Многие не придают им никакого значения, а тем более не пытаются их расшифровать. Но я с некоторых пор стала очень серьезно относиться к сновидениям, ибо видела в них часто свое будущее.
Сны бывают разные: маленькие - пустяковые, как
Передо мной лежит сигнальный номер двухтомника «Две жизни в одной», «Книга-1». Вообще-то написание этой книги было необычным. Я все время чувствовала, будто кто-то постоянно мне помогает. Стоило только задуматься над каким-либо вопросом, как тут же приходила помощь извне. Все складывалось так, как надо. Книга была доведена до диска, с которого можно работать - создавать книгу. Но в моем рабочем окружении появился кто-то с явным негативом, и начались трудности. Меня стали посещать тематические сны, которые, я чувствовала, предупреждали меня. Я пыталась их расшифровать, но не могла. А они все яснее и яснее вторгались в мое спящее подсознание. Об этих снах можно писать целые детективы. Особенно ярким был сон, когда передо мной уже лежал сигнальный номер двухтомника «Две жизни в одной» «Книга первая». Знаю, что уже отредактирована, сверстана и «Книга вторая». Глядя на этот изданный тяжелый «стальной кирпич», я поняла тот сон, который посетил меня дней за десять до выхода этого издания. Я была поражена содержанием сна, пересказывала его, просила знающих людей помочь его расшифровать. А сон был такой.
В руках охапка цветов, в которой много красных роз и белых хризантем. Некоторые лепестки еще не заметно, но уже подают признаки увядания. Иду по длинному светлому коридору, зная, что это - больница. Открытая дверь в палату. На кровати, лицом к дверям, лежит молодая женщина в белой одежде. Она больна и очень. Я отделяю от букета часть цветов и передаю ей. Иду дальше. Опять палата, и опять больная женщина, и опять часть цветов отделяю от букета. На этой же стороне, ближе и по ходу движения открыта дверь. За столом три женщины - три врача. Они говорят мне, что заняты, что приема нет. На что я отвечаю: «Мне не надо на прием, я только хочу вручить цветы». Разделяю букет на три части и передаю, но, каким образом, не вижу. И вот передо мной «Книга первая». Первая печаль - первая палата: обложка не такая, какая задумывалась и какая мной подписана к печати.
Перечитываю книгу, нахожу вторую печаль: на странице до неузнаваемости испорчен текст. Одна строка въехала в другую, создав полный абсурд при чтении. В таком виде невозможно читать стихотворение, а оно о том, что «Я буду президентом». «Книга-1» уже напечатана в количестве 200 экземпляров, сброшюрована, прошита, склеена. Срочно звоню в редакцию, чтобы дали сигнал переплетчикам вечерней смены и приостановили работу. На часах 21.15. Редактор, устав от дел, отключила мобильник. Второй нервный стресс.
А что же означает общение во сне с тремя врачами через раскрытую дверь в ординаторскую? Утром вновь перелистываю книгу. Она очень тяжелая, переплет гнется. Ей бы корочку потолще, тогда бы этот кирпич моей биографической жизни был бы фундаментальным, как моя семья. Кстати, - задаю себе вопрос, - что-то я не припомню, где напечатано о детях и внуках? И где глава: «Общества и сообщества», в которой даны важные информационные сведения о Фонде культуры, о Детском фонде и Обществе книголюбов? Вот они, три врача, три оставшихся букетика от большого букета. Вот она, потеря при создании книги. Уход сведений с болезненной сильной болью не в светлую боль потери.
В этот момент и возникло не только непреодолимое желание, но необходимость с полной ответственностью восстановить упущенное по вине или недомыслию кого-то, не думаю, что по злому умыслу. Виновата и я, перегруженная делами в этот период жизни, - не досмотрела. К сожалению, внести потерянную главу в «Книгу-2» не успеют. Книга сверстана, после корректуры ушла в типографию.
Так возникла третья книга, в которой публикуется потерянная глава и своеобразный цикл из серии «Тайны великих снов», которые меня волнуют давно.