Двенадцатая нимфа
Шрифт:
— Вы прекрасно знаете, что нету! — ответил Вальтер.
— Я догадывался. Мы, сверхлюди, стремимся к тому, чтобы у людей всё было по справедливости и по законам.
— По законам, которые вы сами же для них сочинили! — дерзко крикнул Вальтер.
— Ну да! Ну да, мы умеем не только делать деньги, но и сочинять для вас мудрые и справедливые законы… Но я продолжу: такое преступление приравнивается к злодеяниям особой тяжести. Какой именно тюремный срок за него вам полагается — это определит суд. Впрочем, он может ограничиться и штрафом — у нас сейчас принято играть в гуманность. Но даже и штраф будет
Вошедшие неподвижно стояли, благоговейно выслушивая всё, что изрекает могущественный Меценат. Тот сказал, обращаясь теперь к ним:
— Господа! Вы люди юридически образованные, поэтому поймите меня правильно: вся эта моя речь предназначалась не вам, а владельцу этого дома — господину Вальтеру — человеку незаконопослушному. Не мне вас учить, что нужно в таких случаях делать. Так что, приступайте к поискам золотой статуэтки, которая изображает красивую женщину с золотыми крыльями. Это эйнская морская богиня Оа. В музеях мира на сегодняшний день хранится лишь три таких изображения, и каждое из них считается одним из самых главных сокровищ мировой культуры и потому стоит очень и очень дорого. Это ценность общечеловеческого масштаба, и её скрывают именно в этом доме. Приступайте, господа, приступайте!
Некоторое время Вальтер оглушённо молчал. Затем сказал:
— Но у меня и впрямь нет этой статуэтки.
— Я вижу, что вы не хотите по-хорошему, — сказал Меценат. — Ну что же, это ваше право выбирать себе вариант общения со мною. Будем в таком случае общаться по-плохому.
В комнате воцарилась тишина. Слышно было, лишь как дождь с ветром хлещут изо всех сил по оконным стёклам.
Подумав, Меценат добавил:
— Впрочем, вам ещё не поздно одуматься и отдать её мне добровольно. В этом случае я пойду вам на встречу и куплю её у вас за одну восьмую той, цены, которую я назначал вначале. Уголовное дело не будет возбуждено, и полиция забудет обо всём, что было, — он засмеялся старческим, дряблым смехом. — Не у одних аквалангистов плохо с головою. У полиции тоже очень тяжёлая работа, и у них очень плохо с памятью, не так ли, ребята?
Полицейские во главе с полковником дружно, как по команде, рассмеялись. Отсмеявшись положенное время, они, по команде своего полковника, разом замолчали, и тот, достав телефон, вызвал подкрепление.
Вошли новые люди, они снимали с себя мокрые плащи и мокрыми ногами топали то там, то здесь, оставляя следы в виде огромных луж. Вскоре они заняли весь дом и велели всем его четверым жильцам оставаться в своих комнатах и никуда не выходить.
Дождь и сильный ветер всё так же продолжали бушевать за окном, а внутри дома Вальтера тоже свирепствовала буря. Но только другого рода. Через некоторое время полковник, который командовал всеми полицейскими, потребовал ключи от лаборатории и от башни.
Вальтер молча подчинился.
Полицейские разделились на три отряда: один оставался в доме, другой отряд снова облачился в плащи и проследовал в лабораторию, а третий двинулся в башню маяка.
На вершине башни они сразу же обнаружили тайный сейф и потребовали ключ и от него, для каковой цели пришёл сам полковник. Вальтер отдал ему и этот ключ и вообще: он совершенно равнодушно выполнял все приказы полиции, а о том, что в это время думают и чувствуют все остальные трое членов его семьи, мог лишь догадываться — связи между ними не было никакой. Полковник полиции лишь коротко бросил:
— Вы все должны находиться в разных помещениях. Это на случай потенциального сговора.
— Хотя бы мальчику разрешите быть вместе с мамой! — потребовал Вальтер.
Меценат возразил на это:
— Ничего с вашим мальчиком не случится. Мой малыш живёт вообще без мамы и ничего. Потерпит без мамы и ваш мальчик.
Вальтер посмотрел на синеволосого малыша, столь нежно любимого Меценатом. Интересно, что с его мамой? Наверное, они её убили за несоответствие чему-то. Хотел спросить, но затем счёл за благо промолчать.
Через четыре часа обыска, когда все вещи в доме были перевёрнуты и разбросаны по полу, обыск всё-таки закончился.
Полковник вошёл в гостиную и рявкнул:
— Господин Меценат, позвольте доложить о результатах проведённого обыска!
Меценат ласково погладил по головке давно уснувшего на диване правнука и сказал, устало улыбаясь:
— Ради всего святого: докладывайте, мой дорогой, но только тише. Разве вы не видите — ребёнок спит.
— Простите, — тихо сказал полковник. — Я буду говорить тише. Таким голосом можно?
— Можно, дорогой, можно! — благосклонно кивнул Меценат.
— Золотой статуэтки, описанной вами, мы так и не обнаружили. Впрочем, найдены некоторые другие золотые вещи…
— Какие? — встрепенулся Меценат.
Полковник показал все те украшения, которые были изъяты из личных вещей Терезы и Альбины, а также и те драгоценные вещицы, которые таинственным образом появились в доме после той ночи, когда Вальтеру приснился сон о визите четырёх странников с седыми бородами.
— Прикажете изъять? — спросил полковник.
Меценат тщательно пересмотрел принесённое. Особое внимание уделил именно тем самым предметам, чьё появление в доме казалось необъяснимым для Вальтера.
— Уму непостижимо, откуда у вас это взялось, — задумчиво сказал он, глядя на Вальтера исподлобья. — Особенно вот этот шёлковый поясок с золотыми пластинками. Он явно не со дна моря. Откуда это у вас?
Вальтер сказал:
— Вы мне не судья, не прокурор и не следователь. И я вам не обязан отвечать.
Меценат ответил неожиданно миролюбиво:
— Да я и не настаиваю. Спросил чисто по-дружески, уже и спросить нельзя, да?
— Хорошенькое дело: по-дружески! Вы ворвались ко мне в дом со сворой полицейских, и ещё хотите, чтобы я с вами разговаривал по-дружески.
Меценат сказал:
— Когда-нибудь вы поймёте, что я действовал исключительно в ваших интересах и для вашего же блага, — повернувшись к полковнику, он сказал: — Это всё оставьте. Мы ведь сюда пришли не ради этой мелочи, а во имя великой цели.
Проснувшийся мальчишка молча и терпеливо слушал слова прадеда, но тут не выдержал и взбесился: