Дверь с той стороны (Сборник фантастических рассказов)
Шрифт:
— Это как?
— Боже мой, просто смотри изнутри.
— Я не могу.
— Ладно, я сейчас сделаю.
Она повернула его к себе. Ладони были жесткие, пластмассовые. Коснулась обоих висков — погрузила внутрь суставчатые пальцы. Что-то там умяла, исправляя. Натягивались и с тихой болью рвались какие-то нити. Свет изменился. Точно поставили фильтр. Вернулось зрение. Они шли по улице. Воздух сиял. Как над болотом, миллионами слабых искр переливался редкий солнечный туман. Мостовая поросла пепельной травой. Сплошь — низко поющим ковром. В летней тишине цепенели дворы, пустые и светлые, —
— Ну что ты останавливаешься? — нервно сказала Ольга. — Здесь нельзя останавливаться. Потащила его за руку.
— Почему нельзя? — спросил Мазин.
— Боже мой, да иди же ты быстрее!
— Куда мы идем?
— Не бойся, все будет хорошо.
— Я не боюсь, но я хочу знать, — сказал Мазин.
Трава под ногами шептала басом — леденеющая, неземная. В покинутых дворах, в белизне пустынных улиц, на выпуклых широких перекрестках бесконечными вереницами стояли урны — светились деревянными щеками.
Ольга откинула ближайшую крышку.
— Ешь!
Выперла икра. — Я не буду, — сказал Мазин.
— Ах, не спорь, пожалуйста!.. Делай, что тебе говорят… Она зачерпнула оранжевую массу, ела с ладони, как кошка, жмуря нетерпеливые глаза. Икра была теплая и очень сладкая. Походила на мед. Таяла во рту. Легко закружилась голова. Мазин вдруг понял: это счастье. Как он раньше не догадывался. Настоящее счастье — вдыхать кисловатый запах, млеющим языком уминать вязкое податливое тесто, чувствовать на нёбе трепетное щекотание лопающихся икринок. Он заметил, что у других урн тоже стоят люди. У каждой по человеку. Откуда только взялись. Жуют — молча и сосредоточенно. Лица у них оранжевые от налипшей икры. Мерное чавканье роится в полуденном воздухе.
— Хватит, больше нельзя, — с сожалением сказала Ольга, облизав пальцы. Заторопила его: — Нас ждут…
— Хочу еще, — глухо, с набитым ртом, сказал Мазин.
— Захлебнемся в информации — пойдут сразу несколько текстов.
— Очень вкусно…
— Нет, — сказала Ольга. — Уже пора.
Посредине улицы, взявшись за руки, застыли шестеро мужчин без одежды. Тела их из дымчатого стекла просвечивали: переплетались нервы и сосуды.
— Не смотри, они не любят, — опустив голову, прошипела Ольга. — Что ты все время глазеешь?
— Кто это? — спросил Мазин.
— Они так думают, — ответила Ольга. — Общая нервная система. Да не смотри ты на них, ради бога…
Мужчины, будто почувствовав, медленно и синхронно повернули к ним головы — синеватый ореол мерцал над морщинистой, как грецкий орех, поверхностью каждого мозга.
— Вот видишь, — сказала Ольга. — Теперь они увяжутся. Но это не опасно, успеем…
Мужчины провожали их взглядами, пока головы двух задних не повернулись на сто восемьдесят градусов. Тогда вся группа, не расцепляясь, так же синхронно — шаг в шаг — тронулась за ними. Задние ступали пятками вперед, и сквозные лица их — зубы, уши, глаза, скрепленные невидимым каркасом, — висели над полупрозрачными лопатками.
— Идут, — сказал Мазин.
— Ничего, уже недолго, — сказала Ольга. — Только не оглядывайся ты, пожалуйста… И пошли быстрее. Не давай им коснуться. Ты как неживой, в самом деле…
— Я читал все твои мысли, — сказал Мазин.
— Ах, ерунда…
— Я действительно читал.
— Прибавь шагу. Держись за меня, можно провалиться, тут есть такие места…
— Ты меня обманываешь…
— Ах, ничего ты не понял. Это как звонок в квартиру. Один — второй третий. Пришли гости. Тебя хотят видеть. Надо просто встать и отпереть дверь.
— А что за дверью?
— Откуда я знаю? Не останавливайся, вот бестолковый. На перекрестке, зарывшись в траву, стоял автобус без колес. Стекла по всему борту были выбиты, бампер мятый, задняя дверца открыта.
— Уф… наконец-то, — сказала Ольга. — Забирайся.
— Зачем?
— Как все-таки с тобой трудно, — вздохнула она.
Мужчины, держась за руки, приближались: враз поднимут правые ноги, помедлят немного — опустят, поднимут левые. Прозрачные мышцы хрусталем высверкивали на солнце. Мазин поднялся по ступенькам. Дверь закрылась одной створкой.
Внутри на облезших креслах сидели люди. Смотрели в окна. Как истуканы. Никто не шелохнулся. Лица были знакомые. Мазин увидел Серафиму: брошь под жилистым горлом, гладкие седые волосы. Она продолжала смотреть. Даже не шевеля губами, строго произнесла:
— Вы всегда опаздываете, Алексей.
Два места были свободны. Ольга быстро уселась.
Егоров, облокотившийся на половинку разломанного руля, сказал:
— Давай причаливай, сейчас поедем.
— Он же без колес, — сказал Мазин.
— Ну и что?
— Разве можно без колес?
— Еще как! — сказал Егоров.
Дал длинный гудок.
Автобус закачался, как на волнах. Вниз ушли придвинувшиеся вплотную стеклянные лица мужчин. Они летели. Повернулись гигантским кругом крыши как ломаная черепица, сеть улиц с темными точками урн. Накренилась и утонула под блистающими облаками зеленая карта Земли.
Ольга, глядя в окно, окаменела наподобие остальных.
— Послушай, я хочу тебя спросить, — в затылок ей сказал Мазин. — Эта… дверь… Она не может как-нибудь отвориться сама?
— Не отвлекайся, — сказала Ольга. Егоров вдруг захохотал как сумасшедший.
— Только вперед!
Рулил быстро и беспорядочно — невпопад. Автобус швыряло зигзагами. Пассажиры вросли в кресла — пылинка не шевельнулась. Синий цвет неба истончился и лопнул. В пустой черноте зажглись звезды. Громадная луна, сквозя провалами «морей», выплыла откуда- то справа — рукой достанешь.
— Тебя уволили! — крикнул Егоров. — Глава седьмая! Продолжение следует!
Серафима тоже засмеялась — дребезжащим голосом. Запустив пальцы в голову, как парик с куклы, стащила свои седые волосы. Круглый блик вспыхнул на голой коже.