Дверь в иной мир
Шрифт:
Но его внимание привлек странный тип, стоящий рядом со Светкой и дергающий ее то за локоть,то за край фаты, то за платье. Тип этот был неказист и жидок. На нем поверх накрахмаленной белой сорочки была надета замызганная телогрейка, из кармана которой торчал разводной ключ. Тип был небрит, сизонос, мутноглаз, но зато он был при бабочке и в лаковых штиблетах. В руках он держал шляпу с зеленым перышком. Он шептал Светке на ухо. Но Сашка все слышал!
– Да пошли уже!
– говорил тип Светке.
– Горячее стынет!
Она молчала, хлюпала.
– Какого хрена
– Щас!
– нервно ответила Светка, выдергивая кончик фаты из грязной и отекшей руки.
– Успеется!
– Ну, ты как хочешь, - заявил тип напыщенно и важно, - а у меня там шампаньское киснет!
Светка склонилась над телом, уронила на мраморный лоб слезинку. И прошептала типу:
– Передай, пусть без меня горячее на стол не ставят.
Тип дернулся было. Но потом опять припал к ней, шепнул:
– Ладно, я тогда, чтоб добро не пропало, посижу с полчасика на поминках у него...
– он повел глазами на Сашку. Стакашек пропущу за упокой души!
Светка зашипела. И тип смолк. Ушли они вместе. Еще и минуты не прошло.
Сашку трясло и колотило, если вообще только может трясти и колотить голову без тела. Он готов был взорваться словно бочка, начиненная динамитом. Но не успел - его вдруг швырнуло обратно, в темноту.
– Ну как?
– поинтересовалось существо.
– Нет, - ответил Сашка, - меня такое будущее не устраивает! Я туда не хочу!
– А куда ж ты хочешь?
– Надо еще поглядеть, может, в других-то направлениях получше будет, - с дрожью в голосе продекларировал Сашка.
– Ну нет!
– отрезало существо.
– Мне с тобой возиться недосуг! У меня обед скоро, прием, стало быть, пищи! А ты или тут лежи тихо, или давай назад вертайся! Там и сам выберешь направление! Лады?
– Лады?
– машинально ответил Сашка. Перед его взором все еще стоял изукрашенный гроб.
– Ну, а лады, так и дело с концом!
Существо подкинуло на ладони голову раз, другой, а потом размахнулось и бросило ее в противоположную стену. Все произошло мгновенно. Сашка вдруг почувствовал, что лежит у батареи, что в руках и ногах покалывает, а голова разламывается от боли. Он жив? Жив! Да, он был жив! И это главное, все остальное приложится. Он приподнял голову. Но неожиданно накатила тьма, все пропало.
Сашка уже подумал было, что умирает, но темнота отступила. Пошатываясь, он встал сначала на четвереньки, а потом и в полный рост.
От дверей, так же ошалело, как и Светка, на него смотрел мужичонка-доходяга в ватнике и сапогах. На голове у него была зеленая шляпа с перышком, в руках обшарпанный чемоданчик, из-под ватника выглядывала чистейшая белая рубаха, стянутая в вороте цветастым галстуком. Вместе с тем как Сашка приходил в себя и постепенно выпрямлялся, мужик отходил к двери шаг по шагу, наконец и вовсе скрылся за нею. С лестницы еще долго неслось: "Вы у меня... я вас... мать вашу!.."
Голова болела жутко, заглушая даже ушибленное плечо и ободранные в падении руки. Сашка плюхнулся на диван, мрачно наблюдая, как суетится Светка. Та уже прикладывала к его лбу и затылку мокрое полотенце, ощупывала, бубнила без передышки.
– Да помолчи немного, - устало выдохнул Сашка.
– И вообще, я сейчас пойду, не старайся.
Светка, оставив полотенце на голове, отступила на два шага, всплеснула руками.
– Ах, какие мы нежные, ах, какие чувствительные! С потолка свалился, да?! Ты чего взъелся, что за причина?! Дурак ты и неврастеник!
Светка отвернулась, затопталась на месте, не зная, то ли уйти из комнаты, то ли снова приняться за роль терпеливой медсестры. А Сашка как-то резко порастерял весь пыл. Мужичонка в ватнике, плюгавый и малосимпатичный, не вязался в его представлениях с образом коварного соперника, Светкиного тайного возлюбленного - это стало постепенно доходить до Сашки. И он раскис. Голова заболела еще сильнее, задергало остро и обжигающе. Он боялся поднять руку и пощупать затылок - а вдруг там дырка величиною с блюдце?
Но разве в дыре дело?! Он вспоминал этого мужичонку и ему казалось, что совсем недавно он его видал гдето. У подъезда? Нет. По дороге? Да нет, вроде. Скорее всего, у магазина, в толчее винной очереди? Нет! Не было там такого! Да и какая разница, где он видал этого мозгляка, какое это имело значение!
В Сашкиной голове вдруг прозвучали непонятные слова: "Ты и сам выберешь направление!" Какое направление? Куда? У него сейчас не об направлениях каких-то дурацких башка должна болеть! Его дело, ежели он настоящий мужик, придушить сейчас этого хмыря собственными руками, прямо здесь и придушить! Злость нарастала в Сашкиной груди. И он уже вскочил было на ноги. Он бы еще мог догнать этого прохиндея, запросто мог! Ведь тот все еще вопил с лестницы, все еще перекатывало эхом: "мать-перемать! мать-перемать!"
Уже вскочил почти... Но что-то в голове дернулось. И опять прозвучало про какие-то направления... И хватило мгновения, всего лишь мгновения, чтобы от сердца отлегло. И не то, чтоб совсем отлегло, а лишь чуточку, на малость малую. Но этой малой малости и хватило.
Сашка не встал.
Он лишь уперся руками в виски, принялся раскачиваться из стороны в сторону. Винные пары еще гуляли в головушке, туманили мозг. Но ни блажи, ни дури в нем почти не оставалось, так, немного, на чайную ложку. Перекипел, перегорел Сашка. А вместе с ним перегорело и улетучилось и все им выглушенное в один присест у магазинчика за углом. Улетучились и голоса, вещавшие про направления и какой-то выбор. Сашка тут же и забыл про них.
Молчание становилось тягостным. Каждый ждал начала разговора от другого. Сашка все-таки ощупал голову и, конечно, никакой дыры там не обнаружил, не было даже шишки. Но откуда же такая боль? Он смотрел Светке в спину и ничего ровным счетом не понимал. Та не выдержала.
– Ну чего ты всегда шум поднимаешь, - сказала она, присаживаясь рядом, - думаешь, очень приятно, да? Ну приходил слесарь, замок вставлял, ну что тут такого? Тебя ведь не допросишься! И откуда в тебе вообще эта дурь дикая, с приветом, что ли?!