Шрифт:
1
Они добрые.
Даже на вид, если не говорить об их чудесной внутренней составляющей.
Разве что у мадам Кавелье, полненькой и зеленоватой, прямо из головы торчат двое рожек с красными бусинами на концах – они гибкие и гнутся, как мармеладные червячки, когда в порыве недовольства мадам Кавелье качает головой. Но такое случается довольно редко, только если кто-то из четырех детей мадам Кавелье ее разозлит. А у мадам Кавелье чудесные дети. Оба ее мальчика похожи на маму – такие же зеленоватые и рогатые, обе девочки – на любимого мужа, месье Кавелье, разве что они не носят усов.
Ах, да, я же еще не рассказала о месье Кавелье.
Порой мне кажется, что он полупрозрачный. Когда на месье Кавелье падает луч искусственного света, он слегка просвечивает – пожалуй, все-таки хорошо, что месье Кавелье всегда кутается в одежду. И да, у месье Кавелье два уса, изящно закрученных в разные стороны (напоминает примостившуюся над губами бесконечность), и один-единственный глаз, ярко-голубой. При каждом случае, не только удобном, месье Кавелье замечает, что является истинным французом. Причем по всем параметрам. Я, правда, не уверена, что истинные французы обязательно одноглазые, но месье Кавелье виднее. Я-то француженка лишь по прабабушке, которую никогда не видела, откуда мне знать…
Они немного странные, эти Кавелье, но, в общем-то, я давно привыкла к их особенностям. Каждый уважающий себя человек старается чем-то выделиться из толпы. Кто-то красит волосы в ядовито-розовый цвет, как моя мама. Кто-то каждое воскресенье на весь день покидает дом, чтобы тренироваться для соревнований по автокроссам, как мой папа. А кто-то – семейство Кавелье. Просто семейство Кавелье.
К тому же, многочисленные таланты всех Кавелье кратно превосходят то, что люди привыкли считать недостатками.
Например, мадам Кавелье готовит самое вкусное печенье из тех, что я успела попробовать за свою недолгую жизнь. Когда я в очередной раз думаю, сходить в гости к семейке Кавелье или нет, печенье является одним из главных доводов "за" (стыдно признаться). Едва подумав о печенье, я отрываюсь от бесполезного дела, которым занималась до этого, и отправляюсь на поиски походных джинсов. Вообще я выросла из них еще два года назад – джинсы не закрывают щиколотку и с трудом застегиваются на поясе. Но если я испачкаю что-либо другое, мама будет очень ругаться.
И вот почему.
Я совсем забыла упомянуть, что семейка Кавелье живет в канализации. Не знаю, относится это к талантам или нет, – так уж сложились их жизнь, вот и все. В общем-то, благодаря канализации я и познакомилась с мадам Кавелье, а уж там подтянулись все остальные.
Мадам Кавелье стала моим спасителем – ангелом, живущим, вопреки всему, под землей. Тогда, в день моего спасения, пожалуй, и начала зарождаться моя чрезвычайная к ней любовь. И к ее печенью тоже.
Случилось все в один из дней весны этого года, и…
Я постоянно перескакиваю с темы на тему, меня из-за этого даже ругала наша учительница по литературе, когда заставляла делать очередной пересказ сотого литературного шедевра, но, мне кажется, история моего спасения заслуживает быть озвученной прямо сейчас.
Наверное, все знают северные городки, которые зимой облеплены сугробами, высотой едва ли не достигающими крыш одноэтажных домишек. Эти сугробы не дают выйти на улицу (приходится раскапывать проход, чтобы папа поехал на работу и я не пропустила школу), а весной начинают таять. Снег лежит мокрый-мокрый и проваливается под ногами. А потом, когда солнышко начинает греть чуть активнее, появляется еще и грязь. Я в таких случаях всегда домой возвращаюсь промокшая с ног до головы. И замаранная. И, в общем-то, мама всегда ругается.
Так вот, я живу в одном из таких городков. Откуда иначе я бы все это знала?..
И очередной весной, в очередной день, уже после моего дня рождения, я, в очередной раз замученная кучей всяких ненужных уроков, спешила домой, чтобы успеть к новой серии "Красноглазых сов" (да, я из тех людей, что еще смотрят сериалы по телевизору, а детектив Берд, мне кажется, самый лучший мужчина, что только можно придумать). Как сейчас помню: предыдущая серия окончилась на том самом моменте, когда Берд чуть не погиб от клыков Ивы, они тогда еще не были друзьями… Ой. Никаких спойлеров – все должны посмотреть этот сериал сами.
Итак, я спешила домой и не смотрела под ноги. Я в принципе не люблю смотреть вниз – все пытаюсь что-то разглядеть в небе. А тогда тем более не смотрела. Ива! Напала! На Берда! Что же будет дальше?.. А тут еще и лужа, занимающая собой половину очередного тихого квартальчика. Недолго думая (думать я тоже не люблю), я решила обойти ее по сугробам, решив, что лучше быть просто мокрой, чем мокрой и грязной.
Вот только в один момент снег под ногами провалился, и я поняла, что лечу вниз.
Наш городок всегда славился своими канализациями.
По большей части из-за того, что около полувека назад старые ходы (как оказалось, не все) были заложены, а вместо них построили новые.
Так вот, я полетела, полетел вслед за мной снег, точно до последнего не желал отпускать, и, справедливости ради, полет был довольно увлекательный – неплохое такое начало всего, что произошло после.
Но уже через пару мгновений я упала на что-то мокрое и противное, и снег приземлился сверху, залепив ресницы. Полет оказался совсем коротким, не больше десяти футов вниз, – никаких бесконечных колодцев.
Почти сразу я вскочила – промокну! Посмотрела наверх, на нежное весеннее солнце, приглядывающее за мной через вырезанный посреди дороги блин, теперь не скрытый предательским снегом. Потянулась, пытаясь достать плитки…
Но куда уж мне – недавно еле переросла четыре фута и восемь дюймов и не то чтобы стремительно движусь к пяти.
Подпрыгнула пару раз для приличия. Но если уж я даже в длину прыгать не умею, что говорить про высоту?..
Ладно, справедливости ради, не такая я и бездарная. Например, я достаю кончиком языка до носа. Меня папа называет змеей, когда я так делаю. Помимо этого, когда-то я вязала крючком, и за креслом в моей комнате лежит наполовину законченный шарф, очень красивый, изумрудный. В прежние времена пряжа, пошедшая на него, была маминым свитером, но восьмилетняя я, готовая на свершения, решила, что свитеров у мамы и без того предостаточно (а их у мамы в самом деле много). И, спокойненько потянув за узелок, превратила изумрудный свитер в изумрудную же вермишель – а я по дедушке итальянка, так что разбираюсь в вермишели. Схватилась за крючок, набросала первый ряд, второй… А потом мама вернулась, и оказалось, что это был самый любимый из ее самых любимых свитеров. У моей мамы всегда так – она может спокойно жить, по двадцать раз в день проходя мимо какой-нибудь вещи и не обращая на нее внимания. А как только к ней прикоснусь я – все, конец света.