Двери во Тьме
Шрифт:
Мы с Иваном перевернули труп, который был тяжел, но податлив, как мешок с водой, никакого окоченения, быстро вывернули карманы убитого и валявшуюся рядом сумку с нашитыми на нее магазинными подсумками – тоже местное творчество. Перетрясли все карманы, в одном из которых оказалось удостоверение личности.
– Лошаков Иван Алексеевич, год рождения одна тысяча девятьсот шестьдесят второй… сюда пять лет как попал, – прочитал Иван. – Хм… не помню такого… в нашей ориентировке не было.
– А кто был в ориентировке? – сразу переспросил я, но Иван сделал вид, что вопроса не услышал.
Попутно я осмотрелся в самом сарайчике. Ничего, просто большой деревянный ящик. Но сделанный так, что качеству удивишься, – ни единой щели… стоп… а даже узкие щелочки между досками вагонки законопачены чем-то… смолой вроде как? Не понял. Они в ящике плавать собирались, что ли?
Обернувшись, оглядел отвалившуюся дверь. Так… и тут все по периметру резиной обито. Поэтому она так и распахнулась легко, резина и толкнула… а закрывать… закрывали ее рычагом. Изнутри.
– Стоп, не понял, – пробормотал я себе под нос.
Если дверь закрывается только изнутри, то в сарайчике или должны быть люди, или… или дверь должна быть распахнута. Иначе никак. А она была заперта и притянута.
– Е-мое, – прошептал я.
Догадка меня буквально что на задницу не посадила. Волосы зашевелились, и в коленках дрожь пошла. Это они, можно сказать, модель моего сарая создали. Точнее, просто место, где может быть абсолютная темнота. А то, что внутри только труп… ушли? Получается, что ушли!
– Эй, что с тобой? – окликнул меня Иван. – Что-то видок у тебя… того.
– Нормально, – выдохнул я и потер лицо рукой. – Голова закружилась, выпрямился резко.
– А…
Рассказывать? А куда спешить? Обдумать сперва все как следует нужно, а потом уже решать. Если до того момента Иван сам не догадается. Ладно, в любом случае времени впереди много, успею еще решить.
Тут Иван с задумчивым видом потянул выпавшую дверь на себя, явно желая испытать запорное устройство. Я дернулся, ударился макушкой о низкий потолок, а потом рванулся вперед и заорал:
– Не-не-не! Это уже без меня, на хрен такие эксперименты.
Иван, словно до него неожиданно дошло, испуганно выпустил из рук тяжелую деревянную створку, и она опять с глухим стуком упала на песок. Ну вот, особо и хранить секрет не придется.
– Вань, а ты точно знаешь, куда нас унесет?
– Не, не точно, – довольно-таки испуганно ответил тот и быстро выскочил наружу.
Обошли вокруг сарайчика, сопровождаемые лучом прожектора с борта катера, нашли следы стоянки, если так можно назвать пару брошенных вещмешков и пулемет немецкий, МГ-42 с запасом патронов. То есть похоже, что и вправду ушли: пулемет просто так никто не бросит. А «пошли» налегке, с тем, что в руках. Мы лишь переглянулись с пониманием.
Больше не нашли там ничего, даже следов на песке. Ветра здесь, к слову, не было, так что все следы сохранились, может, даже и навечно. Собрали все найденное, оттащили на катер.
– Все, уходим? – оживился Федька, а когда получил от Ивана положительный ответ, то даже запел что-то про себя от радости.
Мы с Иваном оттолкнули катер от берега, заскочили на борт, а потом бросились в рубку, под крышу – хоть под какое-то прикрытие, а то клубящаяся чернота над головой так на нервы действовала, что передать невозможно. Двигатель солидно и басовито забормотал, за кормой вскипел бурун, и катер начал разворачиваться по течению. Все, уходим из этого проклятого места.
По течению двигались заметно быстрее, и когда крылья Тьмы над головой разошлись в стороны, открывая низкое, серое, но все же настоящее небо, все вдруг разорались, начали бить друг друга по плечам и обниматься. Вышли! Выбрались! Целыми и живыми, одним куском, как говорится. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что мы задание не выполнили. А заодно… а заодно мы узнали. Лично мне на сто процентов понятно, что выход отсюда есть. Не поручусь за то, что Серых, и кто там с ним еще, ушли куда хотели, не в другой, еще более мерзкий Отстойник, – но они ушли. И рано или поздно я свой путь отсюда найду. И не один.
– Блин, в городе напьюсь, – сказал Федька, стягивая вязанку с мокрых от пота волос. – Как свинья, в дрова.
– Я тебя понимаю, – кивнул Иван, до сих пор дышащий так, словно кросс пробежал, и, достав из кармана плоскую самодельную фляжку, протянул ее Федьке: – На, глотни. И нам оставь.
Федька буквально вырвал ее из рук, но приложился совсем чуток, на глоточек.
– Не, на выходе нельзя, сейчас на эмоциях понесет, – сказал он, протягивая фляжку Ивану.
Тот предложил ее мне, и я все же отказываться не стал, разве что тоже глотнул всего разок. Там оказался самогон, крепкий как советская власть, настоянный на каких-то травах, похоже. Поблагодарив кивком, я отдал флягу хозяину, который тоже приложился.
– Пошли мешки потрошить, – сказал я ему, когда Иван утер губы и убрал флягу на место. – Нам до катера еще час пилить, успеем.
Ивану мысль о том, что шерстить подобранное имущество будем вместе, похоже, не улыбалась – он явно представлял, как опечатанными довезет их до Фермы и там займется этим в подобающей руководству секретности, но я решил ему такой свободы не давать и первым пошел в пассажирский салон, подхватив один из вещмешков с пола. Иван хотел было запротестовать, но потом махнул рукой и уселся рядом со мной.
Первый мешок не дал нам ничего интересного. Пара смен белья, запасная одежда, всякие «мыльно-рыльные принадлежности», несколько пачек немецких девятимиллиметровых патронов и три пачки патронов к СКС. Из чего я сделал вывод, что мешок принадлежал убитому. Второй мешок оказался просто с инструментами – эдаким минимально необходимым набором. Между угловатым и неудобным грузом и спиной потенциального носильщика была проложена пластина толстой кожи. Ну что, разумно.
– Ничего интересного, – сказал Иван, прощупывая швы одного из вещмешков.