Двигатели Бога
Шрифт:
Они пролетели над Потомак Айленд и Пентагоном и начали опускаться к Коли Инлет. Такси описало широкий круг и приземлилось в Кристалл Туинз.
Ремни Ричарда отстегнулись, и люк отъехал назад. Он вставил карточку в щель. Таксист поблагодарил и пожелал всего хорошего. Снаружи сразу окутал теплый, неподвижный воздух. Такси взмыло вверх гораздо быстрее, чем с пассажиром на борту. Оно быстро помчалось над отелями на юг, к Александрии.
Норман Кейсуэй жил с женой и дочерью в здании, которое любили называть Обсерваторией. Это было увитое зеленью строение на крыше небоскреба, в котором он занимал часть двух этажей.
– Доктор Вальд? Рады вас видеть. – Заученно-любезная улыбка. – Я Энн Кейсуэй.
– Очень приятно познакомиться. – Она не подала руки, и Ричард отметил странную зажатость, не соответствующую манере поведения. Ему показалось, что Энн Кейсуэй при обычных обстоятельствах ведет себя более раскованно.
– Муж ждет вас в кабинете.
– Благодарю вас. – Он прошел за ней в приемную, украшенную вышитыми драпировками. Там стояли карибские плетеные стулья и изогнутый деревянный столик. Все говорило о хорошем вкусе.
Длинные окна приемной выходили на Потомак, сводчатый потолок застеклен. Откровенная демонстрация богатства и успеха, видимо, рассчитанная на запугивание посетителя. Такая прямолинейная тактика у Ричарда вызвала улыбку. И все же он должен был признаться, что такая тактика подействовала и на него.
– Вам, вероятно, придется нелегко, – спокойно сказала она. – Норман надеялся, что сможет поговорить с кем-нибудь примерно вашего уровня. – В ее голосе прозвучало легкое сожаление, не лишенное удовлетворения. Сожаление, возможно, вызвано тем, что Ричард – неподходящая жертва, чтобы бросать его на растерзание ее супруга. А удовлетворение – потому что настал конец долгому спору с Академией о Куракуа, который мог продолжиться в суде и угрожал сокращением фондов. Приятно видеть врага у двери своего дома со шляпой в руках.
Черт бы ее побрал.
Она провела его через комнату совещаний, полную космических трофеев и памятных вещей, а также фотографий Кейсуэя рядом с известными лицами. Кейсуэй, подписывающий документы. Кейсуэй, разрезающий ленты. Награды и благодарности от общественных организаций и благотворительных фондов, а также от правительства были представлены в таком изобилии, что стен не хватило, и они лежали рядом целыми стопками. Главным предметом в комнате был старинный, покрытый пятнами стол. Ящики закрыты, но сверху стоял бюллетень новостей с фотографией в рамке. В бюллетене тридцатилетней давности было написано: «САМООТВЕРЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК СПАСАЕТ МАЛЬЧИКА, УПАВШЕГО ПОД ЛЕД». Герой, изображенный на фотографии, это юный Кейсуэй.
– Сюда, пожалуйста. – Она открыла дверь, и солнце просто ослепило Ричарда. Это совсем не ласковое майское солнце Вирджинии. И даже не солнце летнего дня в Нью-Мексико. Оно было неземным. Чистый белый солнечный свет. Она дала ему солнечные очки.
– Добро пожаловать, доктор Вальд. – Голос – красивый, отчетливый, уверенный – исходил откуда-то из этого сияния.
Песчаная дюна наполовину загораживала вход. Голограмма, конечно. Ричард прошел прямо через дюну (что совсем не было игрой) и вошел в пустыню. В комнате работал кондиционер. Повсюду до самого горизонта – песок.
В нескольких футах от него за столиком для кофе сидел Норман Кейсуэй. На столе бутылка бургундского и два бокала. Один наполовину пуст.
Он прекрасно одет: красный пиджак, галстук, отутюженные голубые брюки. Глаза скрыты темными очками. За ним среди пустынных песков возвышалась Скала Хольцмайера.
Кейсуэй наполнил стакан Ричарда.
– Надеюсь, вы не возражаете, что я начал без вас.
Они были на Пиннэкле. Скала Хольцмайера похожа на хорошо вымытую красную луковицу, растущую в песке. Ее высота почти тридцать метров, то есть восемь этажей. Оригинал состоял из отдельных каменных блоков, столь искусно соединенных, что швов практически не видно. Сооружению почти миллион лет. Арни Хольцмайер, который споткнулся о него почти двадцать два года назад, был самым некомпетентным специалистом, насколько знал Ричард. Если бы песок лежал чуть выше, Арни никогда не заметил бы скалу.
Цель строителей не поддается пониманию. Это кусок скалы с четырьмя внутренними комнатами, в которые невозможно попасть. Комнаты пусты, и в их расположении не наблюдается никакого геометрического порядка.
– Что вы почувствовали, когда попали на это место? – прервал его размышления голос Кейсуэя.
– Его возраст, – ответил Ричард после минутного размышления. – Я почувствовал его.
– Вы ничего не упомянули об этом. В своей книге.
– Я не думал, что это важно.
– Вы писали для широкой публики. О сооружении, которое, видимо, является уникальным для Пиннэкла. Никто не знает его назначения. И вообще никто ничего о нем не знает. О чем еще можно было писать, кроме ваших впечатлений?
Книга называлась «Полночь на Пиннэкле». В ней Ричард обращал внимание на блочную структуру, на отсутствие окраски наверху, что свидетельствовало о длительном перерыве во время строительства. Он изложил свои наблюдения о геометрии объекта и сделал выводы исходя из того факта, что оно стоит отдельно. Он провел геологические исследования почвы под сооружением и указал, что во время строительства, возможно, здесь была прерия. Он представил картинки, доказывающие, сколь долго строение было погребено под слоем песка. И описал действие ветра, которое открыло объект для Арни.
– Мне бы хотелось самому попасть туда когда-нибудь. – Кейсуэй встал и протянул руку для приветствия. – Рад видеть вас, доктор Вальд. Приятно, что вы нашли время заглянуть ко мне.
Ричард подумал о неадекватности голограмм. Нельзя вот так пить вино рядом со Скалой Хольцмайера. С другой стороны, когда несколько лет назад он стоял под страшным ветром, прижимаясь к шероховатому камню, его ограждало от жары поле Фликингера. Песок, сыплющийся на энергетическую оболочку, и ветер, сбивающий с ног. Как и Кейсуэй, он никогда по-настоящему там не был.
– Да. Мне необходимо было поговорить с вами. – Ричард держался естественно. Несмотря на годы, которые из любого человека делают циника, Ричард верил, что со всяким можно договориться. Он взял протянутую руку и тепло пожал.
Кейсуэй был маленьким приземистым человечком средних лет. Он напомнил Ричарду мастера по игре в шахматы, которого он когда-то знал – человека необычайно осмотрительного. Он тщательно соблюдал все правила вежливости и всячески показывал, что придерживается самых высоких моральных норм, и все понимали это. Кейсуэй говорил взволнованно, и Ричард понял, что имеет дело не просто с оппортунистом. Норман Кейсуэй считал себя благодетелем.