Двигатели Бога
Шрифт:
– Все выглядит так, будто она просто прилетела и пошла прогуляться, – сказала Хатч.
Леденящая душу мысль. Оба непроизвольно оглянулись. Одна цепочка следов тянулась на запад, к горным кряжам. Вторая – петляла по равнине, указывая направление на север от Монумента. Следы астронавтов тянулись за цепочкой следов существа, как в том, так и в другом направлении. Ричард и Хатч повернули на север.
– Голые ступни их шокировали, – сказал Ричард. – Теперь и мы можем повторить этот трюк, если захотим.
Примерно через четверть километра следы затерялись в толще снега. Обе цепочки, идущие туда и обратно.
–
– Видимо, да. – Дальше снег остался нетронутым.
Здесь помост описывал круг, отделяя пространство размером с бейсбольное поле. Ричард прошел по всему периметру, иногда останавливаясь и осматривая поверхность.
– Ты видишь отверстия? – спросил он, указывая на дыры в снегу. – Корабль, должно быть, стоял на высоких опорах. Следы указывают место, где существо появилось в первый раз. Оно, или она, прошло тем же путем, что и мы, и направилось в сторону холмов. Она вырезала глыбу льда и камня из стены там вверху. Мы пойдем взглянуть на это место. Затем она высекла статую, погрузила ее на корабль и перелетела с ней на нужную площадку. – Он взглянул в направлении ледяной фигуры. – Там сзади тоже есть отверстия.
– Зачем было тащить все это? Почему не оставить прямо там, на холмах?
– Кто знает? Почему мы кладем что-то именно здесь, а не там? Может, это было слишком просто. – Он постучал ногой по помосту. – Мы в долине. Ее плохо видно, потому что горы вокруг невысокие, а кривизна поверхности очень большая. Но ледяная статуя именно здесь. И расположена точно в центре.
Через некоторое время они вернулись назад и направились по следам в сторону холмов. Помост местами был проложен в глубоком снегу или парил над оврагами. Следы дважды подходили к отвесной стене и исчезали.
– Они снова продолжаются наверху, – сказал Ричард.
– Антигравитация?
– Считается, что она невозможна. Но как еще можно все это объяснить?
Хатч пожала плечами.
Они вошли в лощину, из которой брали камень и лед для статуи. Блок гладко вырезан в стене – там осталась ниша. Следы петляли поблизости, а потом шли вверх по склону и исчезали под толстым слоем льда. И вновь появились уже немного дальше – на вершине гряды.
Земля резко уходила вниз по обе стороны помоста. Ричард молча передвигался по помосту большими прыжками. Он погрузился в размышления. Хатч пыталась предупредить его, что энергетическое поле создает слишком слабое притяжение, а это опасно. – Можно легко оттолкнуться, и кажется, что медленно опускаешься, но стоит коснуться поверхности и последует сильный удар. – Ричард, что-то проворчав, сбавил скорость.
Они продвигались вдоль гребня хребта, пока следы не оборвались на небольшой площадке. Отсюда хорошо виден Сатурн и захватывающая панорама уходящего вниз близкого горизонта.
Судя по путанице следов, существо провело здесь какое-то время. Потом оно, разумеется, пошло назад.
Ричард склонился над следами.
Ночь была звездной.
– Она пришла сюда до того, как вырезала глыбу льда, – сказала Хатч.
– Замечательно. Но зачем она вообще сюда явилась?
Хатч перевела взгляд на равнину, светящуюся в бледных лучах Сатурна. Равнина уплывала, вызывая легкое головокружение.
Звезды казались тяжелыми и холодными, и черное пространство вокруг давило. Примерзшая к небу планета не сдвинулась с места с тех самых пор, когда «она» стояла здесь.
– Статуя на равнине, – произнесла Хатч, – внушает страх не потому, что у нее крылья и клюв, а потому, что она одинока.
Хатч начала мерзнуть, а путь до корабля не близкий. (В полях Фликингера со временем становится прохладно. Этого не должно быть, и существует множество тестов, доказывающих, что это не так. И тем не менее.) В небе светило полдюжины лун: Титан с его метановой атмосферой; Рея, Гиперон и другие, более мелкие, спутники; такие же замерзшие, вращающиеся нагромождения скал, как и та, где они находились – безжизненные, невероятно древние, способные поддержать жизнь мыслящего существа не лучше, чем та разреженная атмосфера, в которой они крутились.
Ричард проследил за ее взглядом.
– Должно быть, она была очень похожа на нас.
Вселенная – несовершенное и ненадежное место для всего, что может мыслить. Нас чертовски мало, а мир необозримо велик. Хатч думала о ней. Что занесло ее так далеко от дома? Почему она путешествовала одна? Конечно, она давно обратилась в прах. И все же, всего ей хорошего.
Часть первая.
Восход Луны
1
Все цивилизации, существовавшие на этой планете, погибли. По крайней мере, дважды это случалось внезапно: примерно около 9000 года до нашей эры и еще раз восемь тысяч лет спустя. В мире, наполненном странностями, именно этот факт не давал Генри спать спокойно.
Мучаясь бессонницей, он лежал, думая о том, как мало у них осталось времени и о том, что жители Куракуа все-таки узнали об аномалии, существовавшей на их луне. Они были в полном неведении о двух предыдущих катастрофах, и воспоминания о них остались лишь в мифах. Но они знали об Оз. Арт нашел монету, которая не оставляла никаких сомнений. На монете полумесяц и виден крошечный квадрат в районе Западного Моря. Как раз там, где находится Оз.
Интересно, правильно ли предположение Линды, что в эпоху Нижних Храмов уже существовали оптические приборы. А может, у древних просто было хорошее зрение.
Что они об этом думали? Генри зарылся головой в подушку. Стоило куракуанцам посмотреть на свою луну в телескоп – и они увидели бы город в центре обширной равнины. Увидели бы длинные авеню на планете, где нет воздуха, здания и широкие площади. И мощную оборонительную стену.
Он перевернулся на другой бок. Наверняка Оз упоминается в куракуанских мифах и литературе. Но, чтобы их прочитать, надо собрать достаточно первоисточников. И овладеть языками.
Впрочем, на это уже нет времени.
Аномалия – это всего лишь скала, но такая причудливая, что создается полная иллюзия города. Это действительно загадка. А разгадку Оз могла подсказать только раса, жившая на этой планете. Эта раса создала сложную культуру и сложные философские системы, просуществовавшие десятки тысяч лет. Но их гений не распространялся на технику, оставшуюся на уровне нашего девятнадцатого века.
В дверь позвонили.
– Генри? – Голос в интерфоне звенел от возбуждения. – Ты спишь?