Двое против всех
Шрифт:
– Никуда не расходитесь. И напевая «Dangerous» Guetta медленно подымаюсь в спальню.
Демоны, вампиры – сюр какой-то. А с виду вроде нормальные ребята. Надо сваливать. Я быстро натягиваю джинсы, носки, кроссовки. Оглядываюсь в поисках своей футболки, её нигде невидно. Да еще куртка осталась висеть в прихожей. Ну и черт с ними. Открываю окно, высоковато, все-таки 2-ой этаж. Но, если спрыгнуть и сделать кувырок при приземлении, чтобы погасить кинетическую энергию… думаю получится ничего себе не сломать. В голове крутится саунд трек из фильма миссия невыполнима. Я вылезаю из окна и встаю на бордюр. Вдох-выдох, прыжок… и приземление прямо на газон. Кто чемпионка? Я – чемпионка! Вот, что значит мышечная память. Справа от меня раздаются аплодисменты. Поворачиваю голову. Алекс стоит, хлопает и ухмыляется. Зараза! Он шагнул ко мне.
– Может тебя в цирк сдать?
Леднёв закидывает меня себе на плечо и несет в дом. Интересно они двери не запирают принципиально. Меня втащили обратно в гостиную.
– Ты её вырубил?
– Нет.
– А следовало бы. Она же совершенно дикая.
– Не зря же вампиры открыли на неё сезон охоты.
Меня сгрузили обратно на диван.
– Что, кузнечик, не отпускает спортивное прошлое?
– Как ты меня назвал? – я повернулась к Дэну
– Кузнечик. Ты же все время прыгаешь.
Алекс посмотрел на меня вопросительно, глядя на странное выражение моего лица.
– Просто тот, который из джипа, ну который из кустов, которого…
– Я тебя понял. Твой спарринг партнер. Дальше.
– Он тоже назвал меня кузнечиком. Сказал: «что, кузнечик, допрыгался».
– Значит, вампиры за тобой следят. Вопрос как давно.
– Что они прям реальные вампиры, пьют кровь и спят в гробах?…
– В гробах не спят, а кровь сосут, у тебя, кстати, какая группа?
– Первая положительная…
– О, их любимая. – Дэнский опять издевается.
– И что мне теперь делать? – растерянно спросила я.
– Сегодня уже ничего, а завтра видно будет – загадочно улыбается Алекс.
– А что демонам делить с вампирами?
– Власть, территорию, да много чего еще… – отвечает Дэн.
– А оборотни? Они существуют? – не унимаюсь я.
– Волколаки. Еще как существуют. – Алекс.
Дэн сунул мне очередной раз в руку рюмку.
– Накатим?
– Да что вы за люди такие пьяницы, – возмутилась я
Алекс зыркнул на меня как-то не добро.
– Это моя реплика.
– А что? Он достал уже спаивать!
– Поговори мне сейчас. – возмутился Дэн – Тару не задерживай.
Мы немножко выпили…Потом еще немножко…И тут Остапа понесло…
«Короче, жизнь, ещё короче, отрываемся и мочим.
На танцполе лица корчим и любовь с тобой разлочим…»
26 мая
Пробуждение оказалось крайне болезненным. Последним воспоминанием было: Дэнский валяется на диване, Алекс сидит в кресле, я вяло танцую под Энрике Иглесиаса «Байландо», пытаясь еще и подпевать. Алекс поднимается и со словами: «все, концерт окончен», – выключает музыкальный центр, закидывает меня на плечо. И вот мое почти бесчувственное тело волокут наверх, а я начинаю стенать как мне плохо. Дальше чистый лист. И почему-то очень не хочется, что бы память возвращалась. Голову хочется оторвать и выбросить в мусорку. Интересно, у них есть обезболивающее. Тело после сна начинает снова обретать чувствительность, и я ощущаю сопенье в затылок и руку на своем бедре. А еще что-то твердое упирается мне копчик.
– Леднёв?
– Мммм…
– Чем ты тыкаешь мне в спину?
– А ты угадай, – бубнит Алекс
– Ты маньяк озабоченный!
– В моей постели лежит голая женщина, какой еще реакции ты ожидала?
Я заглядываю под одеяло, я абсолютно голая! Я резко сажусь на кровати. Слишком резко, кажется, что голова так и осталась лежать на подушке.
– Где моя одежда!?
– Пропил.
– Чего!?
– Блин! Да в стирке. Ты перебрала, пошла поговорить с «белым другом», уделалась как свинтус. Я тебя раздел, помыл, спать уложил, вещи твои постирал. Прекрати истерику. Давай поспим еще. Не буди мою темную сущность.
– В задницу твою сущность!
– Как скажешь. Любой каприз, душа моя! – Алекс резко вскакивает и наваливается на меня.
Неожиданно в дверях спальни появляется Дэнский.
– Я там вам кофе сварил.
– Дэн, ничего не забыл, – Алекс зло косится на брата.
– Тук-тук, – как ни в чем не бывало, он стучит о косяк, – Короче, заканчивайте свои игрища и спускайтесь. Закрывает дверь и уходит.
– Повезло тебе, – Леднёв грозит мне пальцем и удаляется в душ.
Надо отметить задница у него что надо. Он резко оборачивается, ловит мой взгляд, я краснею и прячусь под одеяло.
– Душ свободен. Иди, сейчас вещи твои принесу.
Я, замотавшись одеялом, ковыляю в душ.
– Да я все уже там видел. Детский сад.
Я снова краснею, забегаю в ванну. Здесь-то почему двери нет. Спасибо, хоть душевая кабинка с дверью.
Когда я вышла из душа постель была застелена, а мои вещи, постиранные и отглаженные, лежали на кровати.
Спускаясь по лесенке, услышала, как на кухне идет оживленная беседа. Стоило мне зайти на кухню, Дэн раскинул руки:
– А вот и наша звезда! Детка, ты вчера была просто в ударе!
Я напряглась.
– Стойка на руках, мостик, шпагат, сальто.
– Перестань называть меня, деткой, – сквозь зубы прошипела я, чувствуя, что краснею.
– Ты ей подвал в спортзал переоборудуй, козел, брусья, все дела, – Дэн поднял вверх большой палец, – Во будет!
Я села на высокий табурет. Алекс протянул мне стакан с какой-то шипучей жидкостью.
– Алкозельцер. Пей.
Я залпом осушила стакан. Алекс поставил передо мной чашку с ароматным кофе и тарелку с бутерами, налил себе кофе и сел рядом. Я отодвинула тарелку в сторону Алекса.
–Я это не заказывала.
– Ешь, не капризничай, – тарелка снова поехала в мою сторону.
– В меня не влезет, мне слишком плохо.
Дэнский сел напротив меня и начал читать рэп:
«Так вот, когда тебе плохо, всегда есть те, кому хуже,
У них проблемы с регистрацией, наркотиками, оружием,
А ты, сидишь дома и плачешь, что никому не нужен…»
– Ах, какая невезуха, нет ни голоса, ни слуха, – парировала я, отпивая кофе.
– Но мои-то певческие данные ничто в сравнении с твоим завораживающим вокалом.