Двое с лицами малолетних преступников (сборник)
Шрифт:
Только все на него загляделись, вошла Элла. Лицо у Винта сразу помрачнело, шарик он тут же в карман спрятал.
— Ну что же вы?!
— При ней — ни за что! — решительно отрезал Винт.
— Товарищи… — начала было Элла, но Винт ее прервал:
— Тамбовский волк тебе товарищ!
Все поняли: разговор будет неприятный, и стало очень тихо.
— Ребята! — звонко сказала Элла. — Я виновата перед Севой и Виталием и прошу у них прощения!
По правде говоря, прощения
— Сева, — протянула она мне руку.
Не хотелось мне этого делать, но никуда не денешься, не могу же я ее за Винта простить. Взял и подал ей ногу.
— Ой, как противно! — не выдержала Лидочка-тихоня. Знаю, что противно, но делать нечего, вышел вслед за Винтом.
— Так будет с каждым! — сказал мне Винт в коридоре.
— Отстань! — крикнул я. — Надоел ты мне! Хорошо, звонок зазвенел, и не надо было дальше объясняться.
После уроков мне на базар надо было, бабушка целую страницу исписала на память: лук, картошка, укроп и все такое.
— Куда ты? — спрашивает Винт.
— По хозяйству.
— Хочешь, помогу?
Я промолчал: нравится — пусть идет. Неприятный осадок у меня после этой истории в классе.
— Не злись, Кухня, — сказал Винт. — Че ты?!
— Дураком себя чувствую.
— Ты дураков не видел, — успокоил он.
И сует мне ладонь. Я чуть-чуть помедлил, а потом свою подал. Пожали друг другу руки. Помирились, значит…
…Рынок в это время еще бедный, одна редиска. Идем, выбираем, я деньги плачу, а Винт в списке купленное отмечает. Вдруг вижу гору свежих помидоров — кругленькие, ровные, лопаются от спелости. Продавец скучает — дяденька в кепке шире плеч.
— Винт, в списке помидоров нет?
— Нет. Лук остался, и можно идти…
Что на меня нашло, так захотелось помидоров, хоть в рабство к этому дядьке иди.
— Помидорки хочется, — говорю Винту.
А Винт чувствует себя виноватым и готов на все. Подходит, берет один помидор, кладет обратно, второй берет…
— Откуда овощи?
Продавец на Винта и не смотрит.
— Пойдем, ладно, — вздыхаю я.
— Дороговато, — говорит Винт.
— Проходи, проходи! — машет рукой дядька.
Вдруг вижу, Винт фокус делает: помидор обратно в кучу не кладет, а себе оставляет. Вот опять — помидор у него в руке, пас, он уже в другой руке, а когда все думают, что Винт обратно его положил, то это обман, рука пустая. Хочу его остановить, язык отнялся, колени дрожат.
— Винт! — кричу.
Одновременно мы закричали — я и дядя в кепке. Схватил он Винта за шиворот, тот вывернулся, бежать, я за ним. Мы бежим с одной стороны прилавка, продавец с другой. Кричит как резаный:
— Кошелек украли!
При чем тут кошелек?! Всех он взбудоражил, все закричали, заволновались. Винт юркнул под прилавки, я за ним, поскользнулся, на чьи-то корзины упал. Хватают меня сразу двадцать рук, свисток свистит, милиционер появляется. Точно, думаю, сейчас бабушка меня разбудит, и все окажется сном.
Только в милиции начинаю соображать, как все плохо и что мне сейчас будет. Сижу за барьером для преступников, неподалеку дежурный милиционер по телефону разговаривает. Рядом со мной мальчишка шпанистого вида, чувствует себя в милиции как дома.
— Влип ты! Сейчас инспектор на тебя протокол составит и в школу письмо…
Вот почем нынче помидорчики на базаре.
— Хочешь, выручу? — говорит этот мальчишка.
— Выручи, пожалуйста…
Он наклоняется ко мне и начинает шептать. Сейчас у меня спросят фамилию, имя и отчество родителей. Правду не говорить, но врать с умом. То есть надо назвать имя и адрес знакомого взрослого, лучше всего не в нашем городе.
— Зачем не в нашем? — спрашиваю.
— Они родителей сразу сюда вызовут, если они тут.
— У меня нет никого в других городах…
Паренек оказался лучше брата родного. Присоветовал мне в родители Захарьина Юрия Максимовича по адресу: Никольская, девять, на станции Возжаевка. Вроде есть такая неподалеку. Этот Юрий Максимович — живой человек, сосед моего советчика.
Я еще и обдумать всего не успел, проявился Винт.
— Что надо? — спрашивает его дежурный милиционер.
— А я, — Винт отвечает, — вот с этим мальчиком на рынке был, только меня не поймали.
Дежурный открыл ему барьерчик, Винт сел рядом.
— А свое имя менять не надо? — спрашиваю я шпанистого мальчишку.
— Не надо, не надо, маленьких не учитывают…
— А он может быть моим братом? — показываю на Винта.
— Может, — говорит мальчишка.
Тут за ним пришли, он подмигнул на прощание, и больше мы его не видели. Я быстренько подучил Винта насчет его новой фамилии и нашего с ним родства. Сидим мы и запоминаем наизусть: Возжаевка, Никольская, девять, папа Захарьин Юрий Максимович.
В кабинете у инспектора мы трем глаза, вроде плакать хочется, носами шмыгаем.
— Мы нечаянно, мы фокус хотели показать, а потом испугались…
— Как же вы из Возжаевки здесь очутились? — спрашивает инспектор.
— Мы за батарейками сюда приехали для карманных фонариков, у нас нет в магазине… Отпустите, пожалуйста…
— Как вашего папу зовут? — спрашивает инспектор.
Мы хором:
— Захарьин Юрий Максимович, Возжаевка, Никольская, девять.