Двое в обществе: интимная пара в современном мире

Коллектив авторов

Формирование выборки исследования

Логика качественного исследования сопряжена с тем, что выборка не является репрезентативной в статистическом смысле, то есть она не позволяет судить о том, насколько широко распространены те или иные процессы в России, как изменились отношения в масштабах страны или даже города. Эти вопросы затрагиваются нами только в рамках вторичного анализа данных опросов других исследователей, но и они занимают сугубо периферийное положение.

Цель такой выборки – построение мини-теории. Отсюда и ее название: «теоретическая выборка». Нам были одинаково интересны ситуации как исключительные, так и воспроизводимые в миллионах случаев. Иначе говоря, решение проблемы типичности не входило в список

наших задач. Уникальный случай для теории не менее интересен, чем типичный.

Единицей анализа в данном исследовании являются не индивиды, а повседневные ситуации, в которых люди замечают друг друга, знакомятся, идут на первое свидание, решают вопрос оплаты совместного ужина, похода в кино, переходят к интимному сожительству и т. д. Соответственно, ключевой задачей при сборе данных стало обнаружение и описание максимального числа типов подобных ситуаций. Информанты отбирались по критерию наличия у них опыта участия в таких ситуациях или опыта наблюдения со стороны.

При этом информант рассматривался и как повседневный эксперт, который рассказывал не только о своем опыте, но и о своих наблюдениях. Объем опыта мог сильно варьироваться. Кто-то рассказывал только об одной короткой истории, а кто-то – о большом количестве, опираясь не только на свой опыт, но и на опыт наблюдаемого окружения. Одну и ту же ситуацию (например, знакомства) мог описать и один партнер, и одновременно оба. Все это делает ценность традиционного описания выборки (ее численность, социально-демографическая структура информантов) очень относительной. Об опыте первого в жизни свидания рассказывали и 16-летние подростки, и взрослые люди 35–40 лет.

Поскольку культура интимных отношений не меняется быстро, нами игнорируется вопрос о различиях в свиданиях 2001 и 2020 годов. Рассказы подростка и человека в два раза старше о своем первом свидании относятся к одной и той же эпохе. Единственным важным элементом, характеризующим радикальное изменение обстоятельств развертывания отношений, стало появление социальных сетей. Юноши и девушки начала XXI века не могли знакомиться так, как это делают в 2010-х. Тем не менее, 35-летние сегодня тоже «живут» в сети.

Категория изучаемых нами информантов в основном совпадает с поколением миллениалов, в которое обычно включают людей, родившихся с 1980 по 2000 год [2] . Но в США Pew Research Center принял решение использовать категорию «миллениалы» применительно к тем, кто родился в период с 1981 по 1996 год (в 2020 году им от 24 до 39 лет), а тех, кто родился, начиная с 1997 года, относить к поколению Z [3] .

Относительную ценность имеет и количество информантов. Как уже отмечалось, один мог описать только одну ситуацию, другой – десятки. Традиционные методы формирования выборки по возрасту, полу, образованию, материальному положению, типу занятости имеют лишь косвенное отношение к решению поставленных задач. Эти социальные характеристики учитываются, но только в качестве факторов возникновения ситуации интимной пары в конкретный момент. При этом многие факторы такого рода действуют лишь в вероятностном режиме: для одних они значимы, для других – нет. Поскольку мы изучали биографии, то указание на социальное положение информанта в момент интервью мало что говорит. Почти каждый информант неоднократно, а то и многократно менял свое социальное положение. Исключение составляют разве что школьники.

2

Отметим, что единого мнения по этому поводу нет и быть не может в силу зыбкости категории поколения, особенно в эпоху без жестких разрывов в виде социальных катастроф.

3

См.: Dimock M. Defining Generations: Where Millennials End and Generation Z Begins // Pew Research Centre. 2019. January 17. URL:(дата обращения: 10.04.2020).

Наши информанты –

это в основном женщины и мужчины в возрасте от 16 до 35–36 лет, проживающие в Санкт-Петербурге. Однако при проведении биографического мониторинга в ряде случаев верхняя граница нарушалась. Для исследования важен не столько сам возраст, сколько стаж интимной жизни. 16-летний информант может описать опыт романтических отношений или поиск первого партнера по свежим впечатлениям. Событийная канва подросткового романа в такой же мере освещается и теми, кому за 30 лет, так как интервью имели биографический характер, однако воспоминания уже не столь точны и детальны. В то же время ценность ретроспективной реконструкции ситуаций в том, что информант анализирует их через призму своего последующего опыта.

Гендерные различия проявлялись в основном в ценностно-окрашенной оптике: одну и ту же ситуацию мужчины и женщины могут оценивать по-разному. Однако в описании событийной канвы, в том числе и в описании ценностных ориентаций партнера, различие проявляется в большей степени в том, что женщины более чувствительны и внимательны к деталям, охотнее соглашаются на интервью. В результате женские интервью в целом более информативны, что обусловило их б'oльшую представленность в книге. Даже в парных интервью превалировал женский голос.

Главная проблема при формировании выборки состояла в том, что до начала интервью исследователь не подозревал, каково содержание опыта информанта. Кроме пола и возраста ничего не было известно. Ситуации как единицы анализа чаще всего обнаруживались только в ходе интервью. Здесь на ум приходит ассоциация с рыбаком, который, забрасывая сеть, не знает, кто попадется в нее. На то она и интимная жизнь, что с первого взгляда ее характеристики не распознаешь и на улице с вопросом-фильтром не подойдешь. Исключением были только интервью, проводившиеся на заключительном этапе, когда специально выискивались информанты, имеющие специфический опыт. Их искали по наводке: кто-то из обычных информантов упоминал о наличии человека со специальным опытом (например, содержанки). Большинство же ситуаций случайно распознавались только в ходе интервью, поэтому выборка ситуаций работала ретроспективно: уже обнаруженные ситуации раскладывались по типам. Это приводило к тому, что по одним ситуациям происходило перенасыщение (шел повтор однотипных историй), в то время как другие оставались представлены единичными описаниями.

Главный критерий структурирования выборки ситуаций в данном исследовании – стадия истории пары: этап поиска партнера, пара как череда свиданий, сожительство и распад пары. Однако эти критерии лишь косвенно связаны с отбором информантов. Многие из них имели опыт переживания всех этих ситуаций.

В центре исследования также стоит теоретическая проблема возникновения устойчивых малых групп и размывания их основ, замены «твердых» конструкций «жидкими», гибкими и непредсказуемыми. В силу этого внимание обращалось на те ситуации, в которых наиболее заметна диалектика устойчивости/изменчивости. За рамками исследования остались многие процессы в динамике сексуальной культуры (даже если соответствующий материал собран) не только потому, что книга лишь косвенно касается этой темы, но и в силу теоретической ориентации именно на данные, характеризующие исключительно процессы воспроизводства и размывания устойчивости пар.

Единицей эмпирической базы является интервью, получающее код: порядковый номер, год проведения, пол, возраст (например, 88/18-ж-36л.). Единица базы не обязательно совпадает с отдельным информантом. Во-первых, с некоторыми информантами проводилось более одного интервью с тем или иным временным интервалом. Соответственно, один и тот же информант на разных этапах исследования может встречаться более одного раза под разными кодами. Во-вторых, некоторые интервью проводились с парой – здесь пол обозначен как «м/ж», а в случае цитаты отдельного партнера код разбивался пополам через буквенные обозначения (например, 84б/18-м-23 г.). В-третьих, несколько пар изучались через индивидуальные интервью с каждым партнером отдельно. Таким образом, ситуация одна, но источника и текста два.