Двоепапство
Шрифт:
Глава 6
Италия, Рим, декабрь 1496 года
Доигрались! Это я отнюдь не про последствия собственных интриг и даже не про друзей-союзников из числа тех, кто действительно полезен и о ком стоило беспокоиться. О нет, речь шла совсем об иной категории, о венецианской. И заигрались они именно в том месте, опасность которого была очевидна всем и каждому… однако жадность у некоторых людей всё превозмогает, в том числе и рассудок.
Мамлюкский султанат и попытки венецианских послов таки да добиться согласия султана Аль-Ашрафа Кансух аль-Гаури на помощь Венеции и Италии в обмен на Иерусалим и прилегающие к нему земли. Пытались доводами разума додавить фанатиков, ничего, помимо проповедей мулл воспринять не способных в большинстве
Результат очевиден. Растерзанные посол, его свита, охрана и даже слуги. Живых там в принципе не осталось, а насчет мёртвых… Сильно повезло тем, кто погиб в быстрой, кровавой и по сути безнадёжной схватке с озверелой толпой. Ведь выжившие – целые или раненые, не суть – умирали долго и мучительно, попав в руки неумелых, но очень уж преисполненных энтузиазма палачей. Сам же Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури, узнав о случившемся, даже не почесался, тем самым показывая многоглавой и многоголосой толпе, что не держит зла на своих подданных, пусть и не одобряет случившегося. Даже, вот ведь какая щедрость, направил Агостино Барбариго, дожу венецианскому, щедрые дары, включающие в себя пряности и драгоценные каменья. Этакие чисто восточные не то знаки внимания, не то извинения. И что сцуко характерно, всерьёз считал, что этого вполне достаточно. Обычно ведь работало да ещё как!
Сработало бы и сейчас, будь венецианцы сами по себе, не понимай они. что при попытке свернуться в клубок и не делать резких движений… Мы, то есть Италия, всё равно начнём свою игру, но уже без какого-либо внимания к пока ещё вроде союзникам. А на кону была та самая «дорога пряностей», краеугольный камень богатства республики.
Вот и что делать бедным венецианцам в такой сложной ситуации? Правильно, смотреть в сторону Рима и слушать умные советы, от которых за версту несло кровью и пороховым дымом. Предстояло действовать, причём срочно, без промедлений. Очень уж шикарный «казус белли» предоставили нам мамлюкские идиоты, сами того толком не осознавая. Исходя из новых козырных карт, пришедших в нашу «руку», кое-что в планах существенно поменяется. Импровизация? Не совсем, мы рассматривали и подобные расклады тоже. Но как же шикарно, когда противник словно сам роет себе могилу. Причём со всем азартом, рассчитывая уложить туда совсем иную жертву. Благодать да и только! Известие о гибели венецианского посольства пришло сюда, в Рим, всего несколько часов тому назад. Равно как и о том, что сделал мамлюкский султан. Как удалось узнать это? Продажность на Востоке, она такая, особенная. Да и вести в Венецию отправились на венецианском же судне, пусть не приписанном к посольству, а на одном из купеческих. Оно и понятно, учитывая то, как мал был шанс у мамлюкских кораблей проскочить сквозь довольно плотную «сеть» наших каперов. Султан не хотел рисковать тем немногим, что осталось от некогда вполне себе солидного флота.
И вот оно, ключевое известие, оказавшееся в Риме ещё быстрее, чем в Венеции. Каперы, они ведь не просто так, не доверчивые суслики. Венецианский флаг? Ну так и что с того? Сперва проверка, а лишь потом встреченное судно отпускалось. Если же на борту были разного рода османы, мамлюки и прочие арабы… ну, они частенько переставали быть либо меняли место пребывания с комфортного на куда более печальное. В трюме, как ценный или не слишком груз, которому в Италии всё едино найдут применение. Вначале подобное случалось часто, затем реже, к недавнему времени и вовсе почти прекратилось. Эти же конкретные мамлюкские посланники, трясущиеся всеми упитанными телесами… Они являлись посланниками, а потому капитан встретившей венецианское торговое судно каперской каравеллы пропустил их в целости и сохранности. Вот только предварительно внимательно выслушал как готовых рассказать что угодно мамлюков, так и венецианцев. А уж когда кое-кому «позолотили ручку» информация и вовсе полилась полноводной такой рекой.
Как
Собирать всех времени не было. О, вестники помчатся во все стороны Италии и не только, разнося то, что им будет поручено. А вот красками какого цвета и яркости будет нарисована общая картина – это будет ясно совсем скоро, ещё до полуночи. Хвала богам, что и «отец» всегда в Риме, и Лукреция отлучаться не намерена, пока в Вечном городе я и Бьянка. Зато из военачальников первого ряда в пределах города находился лишь Сальваторе Эспиноза, коего и вызвали в срочном порядке. Быстро, без промедления, впопыхах – лишь бы не… опоздать? Пожалуй, правильнее будет сказать - не потерять и малой части форы по времени, которая имелась у нас.
Ага, сестричка тут, входит в двери, а за ней, словно тень, Бьянка де Медельяччи, герцогиня Форли. И вид у обеих дово-ольный. Понятно, чем они занимались, а также и то, что если и отвлекли от сего приятного занятия, то уже после самого важного этапа. Что ж, тем оно и лучше. Вздох Хуаны, которой хоть специально и не говорили об отношениях моей подруги/советницы и сестры, но шила в мешке не утаишь, особенно тут, в центре всей итальянской светской жизни. На духовную то в Вечном городе стали если и не поплёвывать свысока, то уж точно не уподобляться какому-то там Авиньону или подобным местам.
– Больше не ждём никого, - уведомляю собравшихся, жестом предлагая Лукреции и Бьянке устроиться на свободных местах ну или остаться стоять, если вдруг у последней такое желание вдруг возникнет. – Случившееся всем уже известно, но только в общем. Подробности пока не каждому ведомы
– Венецианцы прыгали-прыгали и наконец допрыгались, - пренебрежительно хмыкнула Лукреция, поудобнее устраивая свою попку в кресле. – А их предупреждали, что нельзя разговаривать как с людьми с теми, кто на человека только внешним образом походит. Но ты же собрал нас не для выражения скорби по этим глупцам. Наша выгода в том…
– Предоставлен повод к войне, - хрипло каркнул Эспиноза. – Если им не воспользуется Венеция, то Рим сможет заступиться «за невинно муки претерпевших и смерть жуткую принявших». Если же ещё и суть переговоров упомянуть, с возвращением Иерусалима связанную, то Ваше Святейшество получает удобную возможность.
Родриго Борджиа всегда привык сперва как следует думать, а уже потом делать. Собственно, сейчас ничего не поменялось. Однако у «отца» было некоторое время для оценки ситуации, а значит и для обдумывания наших ответных шагов. Потому ответ Эспиноза получил сразу. На вопрос, который не прозвучал, но подразумевался.
– Одни воевать не станем. Но начнём войну мы, воспользовавшись преимуществом флота. И тем новым оружием… ракетами, как их назвал Чезаре. Пусть прибрежные города Мамлюкского султаната запылают, напомнив им о неприкосновенности послов.
– Иерусалим… Главная цель, к которой стремились все Крестовые походы.
А тут уже слова моей очаровательной, но местами так и оставшейся наивной девочкой супруги. Понимаю, что наивность, равно как и религиозность придётся помаленьку извлекать и на это уйдут долгие годы, но… Даже не знаю, улыбаться от души или с толикой иронии. Хотя лучше пока и вовсе удержать улыбку. Хуана хоть и наивна во многих делах, но чуять эмоции хорошо знакомых ей людей – это явно наследственность по материнской линии да и в целом от Трастамара. Все они умели – если в принципе хотели этим заморачиваться – читать чувства и эмоции. Полезный талант, как ни крути.
– Объявить о цели лучше потом, когда нанесём первые удары, - озвучил я свои намерения. – И если раньше это мог быть собственно Иерусалим, то теперь всё будет иначе. Красное море – вот что станет именно нашей целью. Что же до Иерусалима… - небольшая пауза для поднятия напряжения. – Город слишком желанен для многих, чтобы достаться кому-то одному. Значит…
– Все и никто, - понятливо подхватила Бьянка, знающая чуть ли не лучше других, по каким замысловатым траекториям по местным понятиям несутся мысли в моей голове. – Совместное владение, поделенный на части гарнизон ивообще общее владение для тех стран, которые будут участвовать в войне. Это так?