Двор Крыльев и Гибели
Шрифт:
— Почему?
Он мог сделать это тысячей разных способов. Более простых способов. Не таких грязных.
Я вспомнила окровавленные руки Риса после нападения Воронов.
Гелион немного пододвинулся на кресле.
— Она была молодая, несмотря на то, что она была замужем за этим чудесным мужчиной почти два десятилетия. Слишком молодая для брака, на момент свадьбы ей было только двадцать.
Его рассказ был кратким. И двадцать — такая молодая. Почти столь же юная, как Мор, когда ее семья пыталась выдать
— И? – Опасный, дразнящий вопрос.
Его глаза вспыхнули столь же ярко, словно солнце.
Но это Мор холодно мне ответила:
— Однажды я слышала, Гелион, что она ждала, прежде чем согласиться на этот брак. Потому что она встретила кое-кого на балу равноденствия за год до этого.
Я старалась не моргать, не выдавать свое растущее любопытство.
Огонь превратился в уголь, и Гелион ухмыльнулся Мор.
— Интересно. А я слышал, что ее семья хотела заиметь внутренние связи для большего влияния, поэтому, не дав ей выбора, они продали ее Берону.
Продали ее. Мор раздула ноздри. Кассиан провел рукой по ее волосам. Азриэль немного развернулся от окна, хотя, я готова поклясться, он немного сильнее сложил крылья.
— Жаль, что это только сплетни, – мягко закончил Рис, – и никто не сможет их подтвердить.
Гелион крутил золотой браслет на своей мускулистой руке, перекручивая змея к центру бицепса. Я нахмурилась.
— Берон знает, что ты спас его жену на Войне?
Он не упоминал об этом на встрече.
Гелион издал смешок.
— Котел, нет, – он ответил, слегка скривившись, и я выпрямилась.
— У вас... был роман после того, как ты спас ее?
Его веселость лишь росла, и Гелион приложил палец к губам в притворном предупреждении.
— Осторожнее, Высшая Леди. Здесь даже птицы докладывают все Тэсану.
Я, нахмурившись, посмотрела на птиц в клетках, расставленных по всей комнате. Они все еще молчали, находясь рядом с тенями Азриэля.
Я наложил вокруг них щиты, сказал Рис через связь.
— Как долго длился ваш роман? — спросила я.
Эта замкнутая женщина... Я даже не могла себе этого представить.
Гелион фыркнул.
— Вежливо ли Высшей Леди спрашивать о подобном?
То, как он говорил, его улыбка...
Я только ждала, пытаясь молчанием подтолкнуть его.
Гелион пожал плечами.
— Время от времени, несколько десятилетий. Пока Берон не узнал. Говорили, что до этого она была яркой и улыбчивой девушкой. И после того, что Берон сделал с ней... Ты видела, кем она стала.
— Что он сделал с ней?
— То же самое, что делает и сейчас, — Гелион махнул рукой. – Унижал, оставлял синяки там, где никто, кроме него, не увидит.
Я сжала зубы.
— Если ты был ее любовником, так почему не остановил его?
Не стоило этого спрашивать. Это было неуместно, судя по темной ярости, промелькнувшей на лице Гелиона.
— Берон – Высший Лорд, и она – его жена, мать его детей. Она решила остаться. Решила. И со всеми протоколами и правилами, Леди, ты обнаружила бы, что в большинстве ситуаций, как эта, все заканчивается плохо для того, кто вмешивается.
Я не отступила, не извинилась.
— Ты едва взглянул на нее сегодня.
— У нас были более важные дела.
— Берон никогда не обвинял тебя в этом?
— Публичное признание означало бы, что его имущество опозорило его самого. Так мы и продолжаем наш маленький танец на протяжении столетий.
Я почему-то засомневалась, что ,со всем его обаянием и неуважением, Гелион считал это танцем.
Но, если все закончилось столетия назад, и она никогда больше его не видела, позволяя Берону относиться к ней так отвратительно...
После всего того, что ты только что узнала, сказал Рис, тебе лучше выглядеть менее шокированной.
Я выдавила улыбку на своем лице.
— Вы, Высшие Лорды, так любите все драматизировать.
Улыбка на губах Гелиона не коснулась его глаз. Но Рис спросил:
— В своих библиотеках ты когда-нибудь сталкивался с упоминаниями о способе починить стену?
Гелион начал расспрашивать, почему мы хотели об этом знать, что Хайберн делал с Котлом... и Рис легко и непринужденно отвечал ему.
Пока мы говорили, я сказала через связь, Гелион — отец Люсьена.
Рис замолчал. Затем –
Святое адское пламя.
Его шок был как падающая звезда между нами.
Я осмотрела комнату, еле заметно взглянув на думающего о стене и ее восстановлении Гелиона, затем на мгновение осмелилась изучить Высшего Лорда. Посмотри на него. Тот же нос и улыбка. Голос. Кожа Люсьена темнее кожи его братьев. Золотисто-коричневая по сравнению с их бледностью.
И это объясняет, почему отец и братья его так ненавидят — почему они его мучают всю его жизнь.
Мое сердце сжалось. И почему Эрис не хотел его смерти. Он не представляет угрозы для власти Эриса — и его трона. Я сглотнула. Гелион понятия не имеет, так ведь?
Похоже, нет.
Любимый сын Леди Осени – не только из-за доброты Люсьена. Но из-за того, что он был ребенком, о котором она мечтала... от мужчины, которого она любила.