Дворец потерянных душ. Наследник Сентерии
Шрифт:
– Он написал все эти картины.
После похвалы брата Леонардо расправил плечи и бросил на меня самодовольный взгляд.
– Вы очень добры, господин, – произнес он, – я стараюсь оправдать ожидания, которые возлагают на ничтожество вроде меня.
Художник вскинул брови. Я криво улыбнулась. Мой бедный добрый брат шутил с мужчиной, даже не догадываясь, что тот имеет в виду меня.
Остаток вечера я провела за беседой с Армином и Леонардо. Я быстро поняла, что Леонардо очень умен. При иных обстоятельствах мы могли бы стать друзьями, но его враждебное ко
Наконец Леонардо покинул нас, а мы с братом направились к моей комнате по коридору. Теперь я могла отбросить притворство.
– Зачем ты позвал Леонардо? – спросила я.
– От тебя ничто не скроешь, – вздохнул брат.
Выражение моего лица осталось бесстрастным. Я не позволила брату отшутиться.
– Леонардо – уважаемый человек. Я решил, что, если ты с ним подружишься, это облегчит нашу задачу.
– Он чересчур высокомерен.
Брат понимающе вздохнул.
– Он очень привязан к Зиракову, и, возможно, из-за этого вы и поссорились, но, поверь, он хороший человек.
Мы подошли к моей комнате, пока говорили.
– Забыла спросить. О чем вы говорили с отцом?
Я заметила нерешительность во взгляде брата. Он явно колебался, стоит ли говорить.
– Думаю, тебе лучше не знать, – наконец произнес он.
После его слов я осознала, что он был прав. Я кивнула и ушла к себе.
Внутри оказалось очень тепло, но кромешная тьма напомнила о моем одиночестве. Я еще больше затосковала по Винсенту. Я не забыла, что он меня отослал, как вдруг осознала, что сильно беспокоюсь о нем. Слова Кассандры все еще звучали в моей голове. Мысль о том, что Винсент оказался один среди падальщиков, причиняла мне боль.
«Не ты ушла», – шептал голос в моей голове, но вместо облегчения я чувствовала ком в горле. Мне стало трудно дышать. Я стянула с себя богатое платье, и горькие слезы заструились по моим щекам. Я плакала и ненавидела себя за проявление слабости, но не могла остановиться. Я вздрогнула, но не от холода. Натянув на себя белую ночную рубашку, я бросилась на кровать. Схватив одну из подушек, я закрыла глаза, безуспешно пытаясь прогнать счастливые воспоминания. Я пыталась подумать о чем-то еще, но безрезультатно. Я провалилась в мир снов с мыслями о Винсенте.
Во сне я оказалась в нашей с Винсентом спальне во дворце Сентерии. Совершенно счастливая я сидела одна. Внезапно распахнулась дверь, и в комнату вошел Винсент, одетый не в привычный черный костюм, а в белую рубашку и светлые брюки.
– Ты предала меня, – крикнул он. Мое сердце пронзила боль.
– Я никогда не предавала тебя.
– На что ты надеялась? – Его глаза источали ненависть, а в голосе слышалось презрение. – Что я стану гордиться тобой, хотя ты просто подлая дрянь, подосланная своей матерью?
В горле саднило, а сердце колотилось как сумасшедшее.
– Я надеялась, что ты поймешь меня, – с мольбой в голосе ответила я. – Почему ты не на моей стороне, когда я так в тебе нуждаюсь?
Муж смотрел на меня с отвращением.
– На твоей стороне? – повторил он, словно даже
Меня затрясло, все вокруг словно замерло.
– Нет, – в отчаянии выдохнула я, обращаясь то ли к нему, то ли к себе. – Нет… – повторила я.
– Я рад твоему отъезду. Не возвращайся.
Он развернулся и открыл дверь, чтобы выйти.
Позабыв о гордости, я шагнула вперед и опустилась на колени. Я обвила руками его ногу и взмолилась в слезах:
– Не покидай меня. Ты мне так нужен.
Выражение его лица не смягчилось. Муж стряхнул меня и вышел из комнаты, оставив рыдать на полу.
Я проснулась в холодном поту, захлебываясь слезами. Моя грудь судорожно вздымалась, дыхание было прерывистым. Я пыталась убедить себя, что это – лишь сон. Наконец я смогла успокоиться. Душа болела, а тело пробирала дрожь. Я сжалась в калачик и обвила себя руками.
«Мне так больно, Винсент», – подумала я, прежде чем провалиться в предрассветный сон.
Глава 3
Цветок среди хаоса
Percival Schuttenbach – The Nightingale
Наступило утро третьего дня, как я очутилась в Зиракове, и четвертого, что я просыпалась вдали от Винсента. Я чувствовала себя настолько измотанной, что не могла открыть глаза. Меня беспокоила непрекращающаяся боль в животе. Я знала, что от еды мне станет легче, но у меня не было сил даже подняться в постели, чтобы съесть завтрак, который мне принесли.
Моя верная помощница Амелия услышала, что я уже несколько часов не встаю с кровати, и, отложив работу, принесла мне целебный чай. Я с отвращением уставилась на зелено-коричневое варево с плавающими сверху листиками. Аромат дивного напитка вызывал тошноту. Я поставила горячую чашку на прикроватный столик.
– Я не стану это пить.
Девушка взяла чашку и, видимо, возложила на себя роль строгой матери, заставляющей ребенка делать то, что он не хочет.
– Простите, принцесса, но, думаю, мне придется настоять. Вы толком ничего не едите, так что выпейте хотя бы чай, который я принесла. Иначе такими темпами вы заболеете.
Я скорчила недовольную гримасу. Я категорически не хотела соглашаться с девушкой, но понимала, что она права. Мои любовные терзания и пренебрежение к собственному здоровью не вернут Винсента и не сделают меня счастливой. Я обхватила чашку руками и, стараясь не вдыхать аромат напитка, сделала несколько глотков. Обычно вкус меда и корицы не вызывал отвращения, но сейчас я чувствовала, что жидкость подступает к горлу.
Я тяжело дышала, допивая свой чай, и думала, что выгляжу крайне неуклюже, но Амелия чуть ли не плакала от радости. Девушка забрала чашку из моих рук и поставила ее на поднос.