Шрифт:
Этот город – оазис посреди окружающей его обширной степи – являет собой великолепную панораму дворцов, церквей, гостиниц, домов, построенных на крутом прибрежном утесе, основанием вертикально уходящим в море… Герцог де Ришелье оставался управителем города вплоть до того времени, когда ему пришлось вернуться на родину и посвятить себя делу освобождения французской территории, захваченной европейской коалицией.
Серия «Ретророман» основана в 2015 году
Художники-иллюстраторы: Ю. Е. Никитин, Е. А. Гугалова-Мешкова
Художник-оформитель Е. А. Гугалова-Мешкова
Издательство
1818 рік. Одеса, якій надано право порто-франко, чекає на приїзд імператора Олександра I. Тоді вирішиться питання, кому дозволять облаштовувати митний кордон, а це великі гроші. І тут стається малопомітне попервах вбивство торговця рибою. Раптом з’ясовується, що той – непростого походження. А вбивство дворянина, та ще й напередодні візиту монарха – для Російської імперії це серйозно! Розкриттям злочину займається поліцейський Афанасій Дримов. Але на прохання міських властей за розслідування, в яке залучені красуня-аристократка і перевдягнені розбійники, італійські актриси Одеського театру й чиновники генерал-губернатора Ланжерона, береться французький підданий Натан Горліс, який приїхав до Одеси рік тому з рекомендацією дюка де Рішельє, та його друг козак Степан Кочубей. І роботи у них чимало…
Предисловие
Натан Горлис. Одесса, Марсель
21 марта 1818 года Натан проснулся в добром здравии. Вчера был хороший день. И вечер. И ночь… Впрочем, что это мы? Неловко как-то получается. Кажется, начинаем излишне легкомысленно и даже фривольно. Давайте-ка наново.
Итак, Натан Горлис жил в Одессе менее года, но за это время успел в ней освоиться. Что означает – обрести надежный кров, хорошего друга, интересную работу. И – найти первую любовь! Да-да, действительно первую и именно что любовь. (Не станем же мы считать таковой суетливые потуги в веселом парижском доме, куда Горлис ходил по заданию начальника полиции S^uret'e [1] Эжена Видока. Ну, то есть упомянутые потуги в само задании не входили, но, с другой стороны, и принципиально ему не противоречили.) А ведь весною прошлого 1817 года Натан Горлис, он же Натаниэль Горли' по французскому паспорту, покидал Францию в настроении не столь радужном, скорее, тревожном.
1
Название Сюрте (франц. S^uret'e – безопасность) имела особая бригада парижской полиции, созданная бывшим преступником Эженом Франсуа Видоком в 1811 году.
Свежий утренний ветер, голосистые алчущие корма чайки – ничто тогда не забавляло. Думы были грустны. Вот уж и Марселя не видно, и замка Иф, что на острове Тибулен. Вот и остров Ратонно скрылся, спрятавшись за Помег. Но, лишь когда утренняя дымка совершенно укрыла от его взора батарейный форт на Помеге, Натан наконец осознал происходящее. Только потеряв из виду последний из Фриульских островов, прикрывавших Марсель с моря, он окончательно понял, кожей ощутил, как отрывается от родных и близких. Вправду уходит в самостоятельное плавание. И никому не ведомо, что ждет его в чужой стране (обозримой ранее лишь на российском таможенном посту Радзивиллы, зеркальном его родным австрийским Бродам), что ожидает в казавшейся теперь далекой Одессе, которую он, начитавшись одной лишь книжки, вообразил близкою. Только вот станет ли она таковой?.. Было тревожно и даже немного страшно. О чем, впрочем, довольно стыдно говорить взрослому 18-летнему мужчине.
Часть I
«Бастард» дюка де Ришелье, или «Как дела в Бильбао?»
Глава 1,
в каковой мы узнаем, какую роль в обустройстве нашего героя в Одессе сыграла юная августейшая особа и более зрелый казацкий потомок
Одесса и впрямь поначалу оказалась не так чтоб очень приветливой, особливо одесский карантин. И далее, по выходе из него, Горлиса, не знавшего местных обычаев и реальностей, ждали ощутимые неприятности. Слава богу, успешно преодоленные, но не самолично, а благодаря двойному заступничеству. Поначалу – местного жителя Степана Кочубея; он и стал первым во всех смыслах одесским товарищем Горлиса, столь же надежным, как парижский Друг-Бальсс'a. А уж потом свое слово сказал влиятельный французский попутчик Горлиса на корабле из Марселя. Человек этот – Андре-Адольф Шалле. Идя на выручку Натану, он еще взял в помощники одесскую полицию (и так Натан познакомился с Афанасием Дрымовым, о котором вы узнаете чуть позже).
Шалле плыл в Одессу, чтобы занять предназначавшийся ему пост управляющего делами во Французском консульстве. Дорогою дипломат-чиновник приглядывался к юноше, чтобы понять, действительно ли того можно будет с пользою привлечь для работы в Одессе. Или же блестящая рекомендация Натаниэлю Горли, подписанная самим дю Плесси де Фронсаком де Ришелье, – лишь одно из чудачеств нового премьер-министра Франции.
Впечатления складывались хорошие. Молодой человек оказался книгочеем (половину багажа составляли фолианты разного размера), но – что ценно при этом – не занудой. Почтительный, однако, без заискивания, и остроумный, но без чрезмерности. Присмотревшись, дипломат-чиновник нашел рекомендацию де Ришелье вполне точной и реалистической. Более того, во время долгого пути, часто общаясь с юношей, он и сам успел проникнуться к нему симпатией, чувствуя себя кем-то вроде дядюшки, берущего под опеку провинциала из дальних родственников. (При этом также не нужно забывать, что хорошему дипломату в далеком месте службы всегда полезно иметь некоторое количество таких благодарных «племянников», много где работающих и много чего знающих.)
Шалле посоветовал Натаниэлю в Одессе не идти на службу во Французское консульство сразу. А сперва податься в российскую канцелярию местного градоначальника и генерал-губернатора Александра-Луи де Ланжерона, именуемого в России Александром Федоровичем. При личной встрече сам же походатайствовал за Горли перед сим высшим начальством. Так Натан узнал, что такое российская Табель о рангах, и ступил на ее низшую ступень, получив чин коллежского регистратора в одной из ланжероновых канцелярий. Почему «одной из»?
Дело в том, что Александр Федорович занимал на недавно завоеванном российском юго-западе столько должностей, что сам в них путался, и потому несколько сторонился, справедливо полагая, что если в канцелярские дела не впутываться, то они сами будут как-нибудь разрешаться и двигаться. Да, может, еще и побыстрей, чем ежели впутываться. Потому празднично звучащее прозвище главного начальника сих мест – Ланжерон-Новогодний – казалось весьма точным во многих смыслах, в том числе и в самом прямом (поскольку он занял свою должность 1 января 1816 года).
Горлиса такие подходы несколько удивляли своей легковесностью. И это понятно, ведь он прожил большую часть жизни хоть и не в чиновно-совершенной Пруссии, но все же в Австрии, пусть и окраинной. Однако русские коллеги объяснили новичку, что удивляться нечему: военные и дипломатические заслуги Ланжерона перед Романовыми столь велики, что ему в благодарность дозволено многое. Кроме всего прочего, в сих краях Александр Федорович был чем-то вроде талисмана, счастливого символа. Ведь именно он вместе с послом в Стамбуле Италинским и генералом Кутузовым вел переговоры с османами, закончившиеся подписанием Бухарестского мира. По нему к России отошла большая часть Молдовы. (Между нами говоря, на разделение и передачу оной Стамбул, согласно старинным договоренностям с Молдовой, не имел права. Потому, чтобы закамуфлировать сей печальный факт, новоприобретенную землю в России прозвали не Молдовой, но Бессарабией.)