Дворянская любовь
Шрифт:
– Всё, пока выключаю съёмку,– сказал Лёня, а то меня примут за дьявола или за колдуна, если увидят люди. Голос из смартфона с гордостью сообщил:
– Твои репортажи из прошлого будут смотреть по телевиденью во всём мире.
Игнатьев пошёл дальше. Дорога в этом месте мощёна булыжником, а крайний бревенчатый двухэтажный дом был не достроен, и находился в процессе завершения. Кирпичных зданий в этой части города совсем было не видно.
Настроение у Леонида испортилось: «Зачем я погорячился, вот дурак», – ругал он себя. На душе была тревога от неизвестности, и, в тоже время, он чувствовал гордость от своей причастности к великому открытию в науке. Теперь он окончательно поверил, что всё происходящее с ним реальность. На Неве плавали лодки на вёслах, разных размеров парусники и даже катера с паровыми двигателями. Об этом было понятно по дыму, выходящему из труб. Среди них выделялся крупный парусный корабль, а на его борту виднелись старинные пушки. Всё это ещё раз убедило его о трагичности ситуации, в которую он попал.
Встречные прохожие с удивлением смотрели на него. Что в нём не обычного, он не мог догадаться. И думал, кого бы спросить насчёт извозчика? Он увидел шедшую ему навстречу женщину и решил к ней обратиться:
– Сударыня, будьте любезны, скажите, где можно найти извозчика?
Она тоже удивлённо смотрела на него:
– А вы кто будете?
– Я артист. Моя карета сломалась и мне нужно ехать дальше.
– Мой муж работает на извозе, – ответила она, – но где он я не знаю.
– А как тот мост называется? – указал он на мост вдалеке,
– Это наплавной мост, «Воскресенский» называется.
В Петербурге Игнатьев жил более трёх лет, когда его послали трудиться в Петербургский научно-исследовательский институт. А до этого он учился в Москве. Он интересовался историей основных Петербургских мостов. В будущем на этом месте стоял Литейный мост.
Пройдя около трёхсот метров пешком, с остановками, с отдыхом, он наткнулся на деревянный, оригинальный теремок, с надписью крупными буквами на вывеске «ТРАКТИРЪ», с твёрдым знаком на конце. Рядом стояли на привязи две тройки лошадей, запряжённые в красивые кареты. На козлах карет, словно артисты из кино, сидели бородатые мужики в английских шляпах-цилиндрах и ждали клиентов. Их лошади жевали, брошенное перед ними, сено. Извозчики сообщили, что в этом трактире много клопов и лучше ехать на тот берег в хороший трактир.
За три рубля Леонид договорился с одним из извозчиков, и он повёз его через мост, на другой берег. Вблизи оказалось, что мост стоял на больших лодках, которые были закреплены за дно якорями. Извозчик быстро его довёз до другого трактира под названием «трактир Демута». Он был кирпичный, оштукатуренный, как и соседние дома и находился на набережной реки Мойки, имея выход на Большую Конюшенную улицу. Он знал, что в этот период времени гостиницы могли находиться при трактирах. С первых минут разговора с местными жителями, он понял, что не знает многих слов и выражений, которые были в обиходе и плохо представляет весь уклад этой жизни. Он не успел, как следует подготовиться к переходу в прошлое, до конца не верил в такую возможность. Возле Мойки тоже
стоял неприятный тухлый запах. В будущем воздух в Петербурге был чище. Чем объяснить наличие плохого воздуха он пока не знал.
Леониду в лаборатории выдали несколько паспортов, действующих в начале девятнадцатого века. Было не известно, в какой год он попадёт. Чтобы получить в гостинице комнату с него должны спросить паспорт. Паспорта ему сделали, как надо и с этим не было проблем.
Он притворился сильно пьяным и спросил у прохожего парня, у которого ещё не выросли усы:
– Извините, сударь, какой сегодня месяц и год?
– Меньше пить надо, – с усмешкой ответил тот и хотел пройти мимо, но Лёня задержал его.
– Если правду скажешь, дам тебе десять рублей, – показал он десяти рублёвую ассигнацию.
Парнишка сказал, что сейчас июль 1830 года. Для уверенности он ещё раз уточнил дату у других прохожих, используя такую же хитрость. Оставив себе паспорт 1830-го года, он выбросил остальные паспорта в реку Мойку.
Требовалось зайти в полицию, чтобы зарегистрироваться. Рядом он заметил полицейский участок и зашёл туда. Дежурный полицейский спросил:
– Вам что угодно, господин?
– Мне надо зарегистрироваться. Я приехал из Ярославля.
Полицейский показал ему кабинет, где проводилась регистрация. В кабинете сидели два других полицейских и, скучая, разговаривали друг с другом. Узнав причину визита, они проверили паспорт, состоящий из одной страницы плотной бумаги, сложенной вдвое. Затем записали данные паспорта в свой журнал. (Паспорта в тот период были без фотографий). Полицейский пояснил: «Паспорт действительный на год и через год вам надо получить новый».
Леонид поинтересовался: «Почему у вас в Петербурге такой не чистый воздух?» Полицейские усмехнулись, и один из них ответил: «Это от того, что наши золотари не успевают вывозить нечистоты из города.
Отметившись в полиции, он со спокойной душой зашёл в трактир. В крыльце было две двери, одна в зал, где обедали, а вторая дверь вела в гостиницу. Об этом он прочитал табличку. В холле гостиницы было чисто и уютно. За письменным столом сидел администратор и спросил у посетителя паспорт. Больше никого в холле не было.
– Почему у вас безлюдно? – поинтересовался Игнатьев.
– К вечеру люди появятся, – сказал администратор, – летом у нас всегда затишье. Вот в сентябре люди начнут возвращаться из деревень, где сейчас отдыхают.
Администратор позвонил в колокольчик и откуда-то прибежал молодой парнишка.
– Гена, отведи этого господина в свободную комнату на втором этаже, – приказным тоном сказал администратор.
Открыв, крупным ключом дверь гостиничного номера, разгорячённый после жаркой улицы Игнатьев, вошёл в просторную комнату, с облегчением вдохнул прохладу и сел на диван. Свою шляпу-цилиндр он положил рядом. За эту комнату он заплатил двадцать рублей на три дня. Гостиница, по словам извозчика, считалась лучшей в Петербурге. И эта комната, обставленная красивой мебелью, ему понравилась. «Для первого раза сойдёт», – подумал он. Лёня осмотрел комнату внимательней: стены здесь были оклеены красивыми обоями, пол паркетный, натёртый до блеска, потолки высокие, около трёх метров, а в углу стояла плоская печка, отделанная изразцами. На улице было тепло и печку не топили. Здесь кроме дивана стояла кровать, а в центре комнаты был круглый стол, покрытый белой скатертью. «Где же здесь моются?» – подумал он. Ни каких дверей в туалет и в ванную здесь не было. Пока он шёл, то вспотел и хотел умыться.
Посидев немного на диване, он вставил ключ с внутренней стороны и заперся, чтобы разобраться с вещами в чемоданах. Его чемоданы ему специально изготовили из очень прочной материи, её нельзя проткнуть даже острым ножом. Замки в чемоданах тоже были с секретом.
В чемоданах, кроме золотых монет в коробках, находилось много мелочей: запасные смартфоны, запасные заряженные батареи к ним, микро видео камеры, детали для самодельной батареи, чтобы заряжать потом смартфоны, пачка лекарств (антибиотиков) и лежал диплом об окончании в 1825 году Московского университета. Диплом выглядел, как действующий в тот период.