Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века
Шрифт:
Няни рассказывали детям сказки, играли с ними, следили за их поведением и душевным настроем.
Отношения кормилиц и нянь с детьми были душевными и нежными. Сергей Петрович Победоносцев (брат ученого-правоведа К. П. Победоносцева, писатель) в одной из своих повестей изображает типичную няню. Та называла девочку, к которой была приставлена, красавицей, красным солнышком, царь-девицею. Каждое утро приносила ей с ранней обедни просфорки, приговаривая: «Здравствуй, моя ненаглядная, мое золото, чисто-сeребро. Бог милости прислал!» Затем она вынимала из платка просвирку и подавала ее девочке.
На ночь она целовала воспитанницу, ограждала троекратным крестным знамением, задергивала занавески и рассказывала сказки, жития святых, бывальщинки, народные предания о Шемякином суде, о Мамаевом побоище, о Ваньке-Каине или Стеньке Разине, об Иване Грозном, о Марфе-Посаднице и из недавней старины. Перед сном няня пела девочке колыбельные:
Баю, баюшки, баю, Баю, милую мою. Спас наслал, Никола наделил, А Христос благословил. Баю, баюшки, баю, Баю, милую мою.Так что ребенок развитием своих религиозных идей был обязан доброй няне более, чем кому-либо [606] .
А. Г. Витковский в своих воспоминаниях писал, что, когда его отдавали в училище, на прощание с ним няня принесла хлеб-соль в дорогу, «состоящий из пятка яблок и выборгского трехкопеечного кренделя», выражая этим всю свою любовь и почтение к «ребенку», как она его называла [607] . Простое выражение искренней привязанности, без сомнения, оказывало важное педагогическое воздействие на детей.
606
Победоносцев С. П. Няня. Повесть // Отечественные записки. 1845. Т. 43. № 11. С. 11.
607
Витковский А. Г. Из моего прошлого. Училище // Русское слово. 1860. Т. 1. С. 66.
Часто няни продолжали жить в господском доме и тогда, когда дети подрастали, обзаводились собственными семьями. У Федора Петровича Толстого (художника) была няня Матрена Ефимовна, «царствовавшая» в доме воспитанника, даже когда тот вошел в пору зрелости: она отбирала у графа жалование и распоряжалась им по своему усмотрению. Няня была очень недовольна, что он, граф, женился на дочери советника коммерции Анне Федоровне Дудиной, но затем смирилась с его решением, хотя продолжала относиться к его супруге холодно и снисходительно [608] .
608
Каменская М. Ф. Указ. соч. Т. 55. С. 39–41.
У графини Анны Сергеевны Шереметевой была няня Аграфена Петровна Соболева («няня Груша», как звала ее графиня), которая после замужества воспитанницы заведовала ее гардеробом [609] .
Подросшим детям, уже не нуждавшимся в кормилице, нанимали «мадам» для обучения французскому языку и хорошим манерам. А. И. Герцен вспоминал, что за ним в детстве ходили две нянюшки – одна русская, другая – немка. «Вера Артамоновна и m-me Прово были очень добрые женщины, но мне было скучно смотреть, как они целый день вяжут чулок и пикируются между собой, а потому при всяком удобном случае я убегал на половину Сенатора (бывшего посланника), к моему единственному приятелю, к его камердинеру Кало» [610] . Тот очень любил маленького Герцена, прощал его шалости, дарил самодельные игрушки, показывал книжки с картинками.
609
Шереметев С. Д. Воспоминания детства. СПб., 1896. С. 23.
610
Герцен А. И. Указ. соч. Т. 1. С. 41.
Для мальчиков зачастую нанимали «дядьку». Историк и дипломат Д. Н. Свербеев писал, что к нему, пятилетнему мальчику, приставили в дядьки крепостного человека Афанасия Варфоломеевича Пивоварова. Дядька выучил мальчика грамоте церковной и гражданской (так, что тот уже в 6 лет бойко читал и ту и другую), а также петь с голоса божественные и народные песни; затвердил с ним пословицы, которые он вмешивал в свою речь, говоря всегда виршами или притчами. Мальчик так хорошо запоминал и читал церковные тексты, что отец частенько брал его и его дядьку с собой в гости – к А. И. Мусину-Пушкину, к графу Орлову, к Нарышкиной. Но дети в тех домах и их гувернеры смеялись над мальчиком, которого заставляли читать псалмы. И сам он вскоре возненавидел эти визиты и даже своего дядьку с его «чопорным костюмом французского маркиза XVIII столетия» [611] .
611
Свербеев Д. Н. Указ. соч. С. 41.
Отношения детей и кормилиц были не всегда простыми, ведь ребенок фактически являлся хозяином своих крепостных нянек и кормилиц. Нередко семейный быт противоречил тем высоким принципам морали, которые проповедовались ребенку гувернерами, что искривляло в понимании маленького дворянина представления о норме, о добре, о зле. И, хотя родители порой старались что-то скрывать от ребенка, рано или поздно он узнавал все тайное и выносил из своего учения сомнительные выводы о существовании разных правд: одной – из книг, другой – из повседневной действительности. Отсюда, по мнению К. Д. Ушинского, может быть, и «проистекала та бесправность отношений, та игра произвола, случая и прихоти, хитрости и силы, раболепства и угодливости, взяток, непотизма и всякого рода окольных путей, которыми так богата летопись нашей служебной деятельности на всех возможных поприщах» [612] .
612
Ушинский К. Д. Педагогические сочинения: В 6 т. Т. 2. М.: Педагогика, 1988. С. 41–50.
Нравы крепостных людей не могли быть совершенно скрыты от подрастающего поколения. Матушки запрещали своим отпрыскам посещать девичью и кухню, но при всем желании они не могли проследить за каждым их шагом [613] . Князь И. М. Долгоруков пишет, что в пору его взросления с ними вместе жил мальчик того же возраста, обучивший его мастурбации. Узнав о том, родители выгнали мальчика со двора, а молодого князя высекли и отучили. Однако до конца своей жизни Иван Михайлович сожалел о том опыте и советовал поберечь от него детей.
613
Долгоруков И. М. Указ. соч. С. 41.
С. М. Загоскин вспоминал, что няня и приживалки немало способствовали к развитию в нем предрассудков и значительной доли трусости: «Я боялся темной комнаты, боялся лошадей, боялся ружья» [614] . Такому настроению Сергея Михайловича способствовало и отсутствие совместных игр со сверстниками.
Образование всегда считалось престижным у знатных людей, и дворянский ребенок никак не мог без него обойтись. В домашнем образовании юных дворян участвовали и отечественные, и иностранные гувернеры. Первые могли быть из действительных студентов – выпускников и учащихся высших учебных заведений, духовных академий либо – из числа выпускников и выпускниц средних учебных заведений (пансионов). Вторые – из французов (преимущественно в первой четверти XIX века), англичан, немцев, шведов (во второй четверти XIX века) [615] . Возникла целая иерархия наставников: сперва выше всех котировались французы, на втором месте были немцы; затем мода поменялась, стали особо цениться англичанки и швейцарцы. Причем англичанки ценились много выше англичан-мужчин, а швейцарцы – выше женщин-швейцарок (те, в свою очередь, считались хуже француженок, но лучше немок) [616] .
614
Загоскин С. М. Воспоминания // Исторический вестник. 1900. Т. 79. № 1. С. 64.
615
Трошина С. В. Гувернерство в домашнем образовании России первой половины XIX века: Дисс. … канд. пед. наук: 13.00.01. М., 1995. С. 127.
616
Солодянкина О. Ю. Иностранные наставники в дворянском домашнем воспитании в России (вторая половина XVIII – первая половина XIX в.): Дисс. … д-ра ист. наук: 07.00.02. М., 2008. С. 699.
Даже ссыльные дворяне, находившиеся в Сибири, сохраняли столичный уровень культуры. Своих детей они обучали по тем же правилам, по которым когда-то учили их самих. Например, маленький Николай, сын декабриста Ивана Петровича Коновницына, писал своей тете, Е. П. Нарышкиной, жене Михаила Михайловича, также сосланного декабриста: «Милая тетя Лиза. Как мы рады что вы с дяденькой, мы желаем вас видеть вместе, и надеемся что это скоро забудица благодарю вас милая тетя Лиза что вы озаботились выбором учителя для нас. Я постараюсь хорошо учиться. Прощайте милая тетя Лиза и дядя Миша, Петруша и я целуем ваши ручки. Душой ваш любящий Коля. Анисье и Ули мой поклон». Его письмо ничем не отличается от таких же писем детей столичных дворян [617] .
617
НИОР РГБ. Ф. 133. Коновницыны и Нарышкины. К. 5816. Д. 22.