Двойная тайна от мужа сестры
Шрифт:
– Нет… – чувствуя болезненный укол в сердце, растерянно отвечаю.
Вижу, что все взгляды в этот момент устремлены на меня, и, словно маленькая девочка, опускаю взгляд.
– Отлично! – единственный, кто радуется, так это Олег, в нетерпении ерзающий на стуле. Знаю я, о чем он думает, оттого холод пробирается мне под кожу.
Не успеваю открыть рот, как он хватает меня за предплечье и больно стискивает, шепча на ухо:
– Не испорти всё, дура. Сделай, как просит отец, и мы будем спасены. Слышишь меня, Ев?
Стыдливо
Давид только хмуро глядит на отца, недовольно поджимая губы, будто готов бросить вызов его авторитету. Но потом его глаза падают на меня. Пробирает нутро, прожигая своим черным взглядом. Что всё это значит, невозможно понять, но я быстро отворачиваюсь и резко встаю. Не могу больше выдерживать его присутствие. Это выше моих сил…
– Мама! – раздаются звонкие голоса детей, отвлекая всеобщее внимание на себя.
Они появляются у входа, радостные, сияющие, смотрятся светлым облаком на контрасте с тяжелой атмосферой нашего семейства, которая клубящейся тучей нависает над нами.
Боже, как же они похожи на Давида! Точные копии, от кончиков волос до пяточек. Молюсь, чтобы никто не понял, насколько нелепо мы с Олегом, светловолосые, смотримся на фоне темненьких детей. Это всегда вызывало неуместные вопросы, но дома можно было объяснить это генетической ошибкой, сейчас же просто-напросто бросается в глаза. Слишком явно и провокационно… Особенно на фоне наследства… Так и кажется, что меня сейчас уличат и поставят к позорному столбу.
Но дедушка? Неужели он знал? Оттого и поставил такое странное условие в завещании? В этом весь он. Даже из могилы играет нашими судьбами, не позволяя жить своей жизнью вне семьи. Как серый кардинал, знающий все самые страшные тайны.
Я в ужасе оглядываю всех членов семейства. Неужели никто не замечает, что мальчики – копии Горского?
Но нет, сейчас все слишком озабочены завещанием.
– Сдаю деток с рук на руки, – по-доброму улыбается жена нотариуса. – Просто замечательные мальчишки! Знают два языка! Гордость родителей.
– Поехали! – непримиримо поторапливает всех отец,
Все остальные члены семьи уже уходят, я благодарю женщину за помощь, краснея от смущения, и мы тоже вчетвером выходим на улицу. Вот только, когда мы там оказываемся, застаем лишь визг шин удаляющихся автомобилей.
– Могли бы и подвезти родственников, – недовольно бурчит рядом Олег, из-за чего я испытываю стыд.
Но, в отличие от него, я не ожидала, что мне протянут руку помощи, так что лишь спокойно достаю телефон и вызываю такси.
В дороге с ужасом жду, что придется находиться в отцовском доме дольше положенного. Ведь это лишь вопрос времени, когда все поймут, что близнецы – дети Давида, а не Олега. Не тешу себя надеждой, что всё обойдется. Таким, как я, никогда не везет.
– Наконец-то настал тот час, когда я рад, что не их отец! – Олег говорит жуткие вещи, а я слушаю его, смотря во все глаза. – Придется признать Горского родителем официально, но я буду выступать опекуном и тоже иметь влияние. Ева, учти, – прожигает меня взглядом, больно стискивая руку. – Чую, что ты захочешь испортить всю малину, так вот: не вздумай. Помни, что я знаю очень много тайн вашей семьи.
Потрясенно смотрю на мужа, который бегает взглядом в пространстве, так и вижу, как у него в голове невидимый счетчик считает будущие деньги, решаются проблемы, он готов на всё ради задуманного.
У меня нет сил спорить, я давно в его власти, и глупо было надеяться, что он просто так меня отпустит. Он никогда не любил мальчиков, раз готов так запросто и бездушно, ради денег открыть им тайну, что он не настоящий отец.
***
– Вы долго! – сразу же у порога встречает нас недовольный отец, окидывает неприязненным взглядом зачуханное такси эконом-класса, на котором мы приехали. – Бедствуете, что ли?
Его вопрос сильно коробит меня, но вида я не подаю. Не хочу вступать в очередной конфликт. Стискиваю зубы и молча проглатываю оскорбление. Благо Олег в это время достает из багажника сумку, так что не слышит произнесенных обидных слов. По его настоянию мы заехали в отель, выписались оттуда и забрали вещи.
Убранство дома точно такое же, что и шесть лет назад. Ощущение, что ничего не изменилось за эти годы. Разве что добавились предметы искусства, за которыми мама всегда так усиленно гонялась, будто от этого зависела ее жизнь.
В гостиной на диване вольготно расположился хмурый Давид с откровенно скучающей Миланой, мама же сидит в кресле у камина, демонстративно выпрямив спину и сложив руки на коленях. Позерша.
– Ева, – манерно обращается родительница ко мне, – познакомь меня со своими детьми.
Я не рада ее просьбе, надеялась, что она, как обычно, занятая только собой, даже не обратит на них внимания, но в этот момент не вовремя в разговор вступает Олег.
– Это Томас и Гектор, – гордо выпячивает грудь, словно это он – причина их появления на свет.
– Чудно, – не выдерживает Милана и ехидно добавляет: – Идите обнимите бабушку, детки.
– Какая я тебе бабушка? – визгливо и болезненно реагирует на слова дочери мама: – Зовите меня просто и лаконично – Стефания.
Свои слова она подкрепляет движением ладони в воздухе, на что у отца вырывается издевательский смешок.
– Не смеши меня, Степанида.
Мама терпеть не может свое настоящее имя. Она была бы рада стереть правду о своем происхождении. Родилась в глубинке, обычные родители, бедная семья, самая простая фамилия, которой она жутко стыдится, и отец прекрасно знает о ее слабости, не жалея никогда и пользуясь любым случаем, чтобы уколоть. Да уж. Высокие отношения, ничего не скажешь.