Двойная засада

Самаров Сергей Васильевич

– Товарищ подполковник, у нас каждая машина на счету… Ехать нам пора… – сразу пожаловался врач. – Что с пострадавшим делать? Или нам конвой выделяйте, или…

– Перевязку ему сделали?

– Сделали… Но рану зашивать не можем, как я уже говорил…

– Да-да… Нитки для сухожилий нужны… Если помощь будут оказывать в течение часа… Это опасно? Можно нам время потянуть?

– Можно, но все индивидуально… Опасности для жизни, конечно, нет… Если у него хорошая сворачиваемость крови, отложенная операция может быть для пострадавшего более болезненной… А сворачиваемость у него прекрасная. Рана у него серьезная, тем не менее крови парень потерял немного…

– Он, кажется,

терпеливый…

– Терпеливый… Когда рану обрабатывали, даже не морщился… Скорее, зло улыбался…

– Перетерпит и болезненную операцию. Отправляйтесь по своим делам, а этих нам оставьте… Что со вторым, кстати?

– Со вторым не легче… Думаю, оскольчатый перелом челюсти… Тоже в больницу бы надо… У первого тоже, похоже, челюсть сломана, но перелом попроще… Впрочем, это можно определить только после снимка. И у того, и у другого… Но первому я не берусь без снимка ставить диагноз… Возможен и обыкновенный ушиб… А тот, у которого руки целы… Короче, оскольчатый перелом я гарантирую – прощупывается сквозь опухоль… Только недавно с таким же встречался… Там после аварии было, а здесь…

– Будем считать, что он здесь с тяжеловесным грузовиком столкнулся… В СИЗО тоже есть лазарет… – подвел черту Капустин.

Врачу возразить было нечего, да он и не особо рвался отвозить задержанных в травмпункт, да еще сажать в машину к ним охрану. И потому поспешил отдать распоряжения милиционерам, словно сам был офицером милиции. Но врачи часто стараются взять на себя командные функции, считая, что это им по рангу положено. И любят при этом быть категоричными. Из машины «Скорой помощи» двух задержанных пересадили под присмотром милиционеров в «уазик»-»буханку», куда сразу же и заглянул подполковник Капустин. Один из милиционеров-охранников вышел, освобождая ему место. Двое других остались сидеть здесь же, несмотря на то, что один задержанный был в наручниках и придерживал двумя руками челюсть, постоянно ее прощупывая, а у второго рубленая рана кисти руки не позволяла оказать сопротивление, даже если бы такое желание возникло, потому что при малейшем ударе по руке кисть готова была отвалиться совсем. Он раненую и перевязанную руку придерживал второй рукой и смотрел на мир с угрюмым вызовом…

– Ну что, друзья, винтовку-то куда дели? – посмотрев на одного, потом на второго, спросил подполковник Капустин.

Они ему, естественно, не ответили. Да он и не надеялся получить точные указания к поиску. Просто так спрашивал, чтобы хотя бы голоса услышать. Голоса часто говорят, что за человек перед тобой и как с этим человеком лучше работать. Одному следует врезать в челюсть, второй только рад удару будет, а на контакт пойдет только после ознакомления с полным обвинением. Третьего запугать можно. И все голос подсказывает…

– Все равно ведь найдем… – категорично ответил Игорь Евгеньевич на молчание. – И вам бы лучше сразу говорить начать… Все равно говорить придется…

Разговор с задержанными с тем же успехом возникал еще до приезда «Скорой помощи». И так же безрезультатно, как и сейчас.

К «уазику» подошел старший лейтенант милиции с подполковником Буслаевым.

– Разболтались… – с недоброй усмешкой сказал старший лейтенант. – Да, болтуны неимоверные попались… А винтовку они на седьмом этаже бросили, в восемьдесят девятой квартире… Там дагестанцы живут… Чеченцы, говорят, с дагестанцами иногда дружат… Общий язык, по крайней мере, в нашей ситуации они быстро нашли…

Капустин обратил внимание, что милиционеры, отправившиеся на поиски мальчика с тяжелым ранцем, еще не вернулись. Но от «Газели», где он недавно оставил старшего лейтенанта с подполковником спецназа, отходила пожилая женщина с ребенком, которого не вела за руку, а сердито тащила за руку. Догадаться было не трудно, что женщина видела мальчика с ранцем и сообщила, из какой он квартиры. Но разговором со старшим лейтенантом почему-то осталась недовольна и потому настроение свое выплескивала на ребенка.

Подполковник Капустин, как и старший лейтенант, как и подполковник Буслаев, заметил, как изменились лица задержанных при упоминании номера квартиры.

– Вот, уже и факты появились… Так что, будем говорить? – спросил Игорь Евгеньевич, пользуясь моментом.

Тот из задержанных, у которого руки были в наручниках, откинулся на спинку сиденья так, словно намеревался эту спинку своей спиной сломать – резко и зло.

– Ты все равно приговорен… – сказал он, глядя на подполковника Буслаева. Слова давались задержанному с трудом, сломанная челюсть не располагала к болтовне, кроме того, говорил он с ужасным акцентом, поэтому разобрать значение слов было трудно, и тем не менее Буслаев понял его. – У нас не получилось, у других получится… Ты приговорен… И до Чечни ты не доедешь…

– Вот уже какая-то ясность появляется… – довольно улыбнулся старший лейтенант милиции, потому что именно его инициатива и его слова заставили одного из киллеров заговорить, и не просто заговорить, а почти сознаться в содеянном. По иному понять его слова было невозможно.

– И по какой статье, и кто такой приговор вынес? – невинно, вроде бы между делом, поинтересовался подполковник Капустин.

Но отвечать чеченец не захотел и, выплеснув в одной фразе свое отчаяние и ненависть, снова замолчал и с большей тщательностью стал ощупывать челюсть пальцами обеих рук – разъединить руки ему не давали наручники. Второй рта так и не открывал, но смотрел тоже на подполковника Буслаева. Смотрел прямо, не мигая, диковато и с неприкрытой ненавистью, словно взглядом хотел добиться того, чего не удалось добиться выстрелами.

– Стрелять, ребята, это – искусство, – сказал Буслаев. – А вы бездарны в этом искусстве…

Дальнейшие признания не предвиделись. Но надежда на успех дальнейшего поиска была. Игорь Евгеньевич вздохнул свободнее и выбрался из «уазика».

– Следите за ними… – приказал он конвоирам. – Внимательнее… У них наблюдается явная склонность к самоубийству, если, они пытались убить подполковника спецназа ГРУ…

* * *

– Что-то начинает проясняться? – задал Капустин Буслаеву вопрос. – По крайней мере, почву для раздумий вам, мне кажется, дали плодородную…

Сейчас требовалось выяснить мотив, толкнувший чеченцев к попытке убийства. Этот мотив мог бы многое прояснить, но подполковник спецназа ГРУ только пожал плечами.

– Ничего не проясняется… Не понимаю… – В душную, горячую «Газель» они возвращаться не стали. Остановились рядом. – Но одно я четко уловил… Помните, он сказал: «И до Чечни ты не доедешь»…

– Помню, – кивнул Капустин. – Я тоже обратил внимание на эту фразу.

– Возможно, здесь ошибка, возможно, недопонимание или незнание ситуации… Дело в том, что я пока и не собираюсь ехать в Чечню… Я только неделю назад вернулся оттуда и ушел в отпуск… Шести месяцев там вполне хватило, чтобы появилось желание отдохнуть… Вы меня должны понимать… Ротация у нас идет раз в полгода, но обычно и через полгода отдыха туда во второй раз не отправляют. Там есть спецы по Северному Кавказу, которые из Чечни почти не выбираются, остальные, как правило, не больше одной командировки в два года имеют… И желающих много… Идет отбор по профессиональным качествам и навыкам…