Двойной босс, пожалуйста!
Шрифт:
За этим и нужны друзья, да? Вставить мозги на место, когда сам не справляешься? И какой я придурок, что сам лишал себя этого много лет.
— Это который из "Звездных войн"? — подаёт голос Че. — Все, дальше можешь не продолжать, все с тобой понятно. Если ради нее ты, чертов прагматик, засел за фантастику…
Русу даже продолжать не нужно. Лея все во мне изменила еще тогда, пять лет назад. Какой идиотизм скрывать это от самого себя! Какой бред снова бояться!
Хрен я ее отпущу, и мне плевать на то, что она сказала.
На следующий день Рус отправляется в "Маффин", искать нужные мне документы и делать скрины. Я вылавливаю мою верную Карину, чтобы допросить ее с пристрастием. И к концу понедельника у меня на руках такие карты, что Агата Кристи нервно курит в сторонке.
Вот это, мать его, поворот.
Глава 58. Алиса
Дни на ферме пролетают очень быстро. Об этом может сказать каждый землевладелец. Я уже и забыла, каково это: вставать с рассветом, каждый вечер ужинать в кругу семьи и смеяться. Забыла, что такое теплый свежий воздух, заполняющий волосы песком, и жаркие лучи солнца, оставляющие отметины на коже.
Я забыла, что значит быть счастливой.
Уже неделю я вожу сына в садик и сама его забираю. Неделю мы проводим каждую свободную минуту вместе. Неделю я чувствую себя настоящей матерью. И мое самобичевание на этот счёт, годами взращенное отсутствием рядом с Матвеем, пока он растет, начинает стихать.
Сегодня какое-то особенное утро. Обычный будний день, солнце только показалось из-за горизонта, за домом уже слышны голоса рабочих, приступивших к сбору очередной партии ягод, а я улыбаюсь своему отражению в зеркале. Из него на меня смотрит уже не Алиса.
Хотя ещё и не Лея.
Возможно, Лея никогда полностью и не вернется, она так давно в спячке, что уже и не вспомнить, какой она была. И то, что я вспоминаю о себе прежней в третьем лице, говорит ярче любых отражений в зеркале. Волосы снова начали виться. Пока еле заметно, но без ежедневных многочасовых процедур со специализированными шампунями, сыворотками и утюжком, ламинирование растеряло свой эффект. И мне это нравится.
Так я чувствую себя более свободной что ли. Никакого слоя штукатурки на лице, никакой вульгарной помады, стягивающей кожу губ, никаких тесных костюмов и убийственных каблуков. Только я.
— Мам, — доносится с кухни, и моя улыбка становится шире. Новый ежедневный ритуал — совместный завтрак, к которому Матвей относится с особой серьезностью. Не удивлюсь, если на столе меня ждет очередной шедевр из рук деда и внука. Они меня балуют.
В джинсовых шортах и простой майке кажется уже прохладно, и я достаю из шкафа яркий бомбер. Улыбаюсь еще шире, потому что теперь снова похожа на девчонку, едва закончившую институт. И это мне тоже нравится.
— Ну, что у нас на завтрак сегодня, джентльмены? — смеюсь я, усаживаясь за стол.
В садике сын
Папа с Матвеем стоят возле плиты и что-то там накладывают по тарелкам, тихо перешептываясь. Они не перестают меня удивлять. Я в готовке так и не преуспела, хотя отец пытался меня приучить к этому делу. А вот Матюша — совсем другое дело.
— Овсянка, сэр, — помпезно выводит сын, ставя передо мной тарелку с кашей.
Я смеюсь, потому что это явно дед его надоумил, и потому, что "р" у сына категорически не выходит и получается очень забавно.
— Должна сказать, мистер, у вас вышло не хуже, чем подают в самой Англии!
— Ты была в Англии? — округляет глаза Матюша.
— Не была, но уверена, так оно и есть!
И я совсем не лукавлю, потому что моя тарелка выглядит как образец искусства. Тонко нарезанная клубника, несколько ягод черной смородины и мазки меда сверху. Неужели это все сделал Матвей?
Я выразительно смотрю в тарелку к отцу, но там такой красоты нет.
— Не смотри так на меня, — говорит папа. — Свою порцию я ему на растерзание не дал!
Папа терпеть не может мед. Да и овсянку предпочитает не сладкую.
— Ну и многое потерял! — подмигиваю сыну, достаю телефон и фотографирую очередной шедевр от Матвея.
Это мое новое маленькое хобби — фиксировать каждую деталь своих радостных будней.
После завтрака мы с Матвеем берём машину деда и едем в сад. Я получила права много лет назад, но ездить решаюсь только здесь по пустынным дорогам нашего маленького хутора.
— Мам, а когда мы снова в Москву поедем? — задает неудобный вопрос сын. Смотрю в зеркало заднего вида, встречаюсь с ним взглядом.
— Пока не знаю, милый. Тебе там понравилось?
— Ага.
— А что больше всего?
— Метро!
— Почему? — удивляюсь я. Ведь были на ВДНХ и в зоопарке, было чем впечатлиться.
— Там очень красивые росписи на потолке. И колонны. А еще поезд очень быстро едет и так в ушах свистит! Покатаемся там снова, когда поедем?
— Конечно, милый, — я обещаю, но снова обманываю.
Хотя, как знать, может, когда история поутихнет, я и решусь навестить столицу снова. Ради сына.
Мы приезжаем в сад уже после утреннего приема пищи, и Матвей сразу направляется на прогулку в группу. Воспитатель улыбается мне и кивает в приветственном жесте. Я задерживаюсь у входа в сад на минутку, чтобы посмотреть как сын обещается с другими детьми и, убеждаясь, что ему здесь хорошо, возвращаюсь в машину.
Обратной дорогой не спешу. Включаю радио погромче и с радостью подпеваю русским хитам. Вдоль дороги высажены арбузные полосы, а на трассе, через которую я сворачиваю к нашей ферме, стоят лотки с уже зрелыми полосатыми ягодами. Для своих — за копейки.