Двойной нельсон
Шрифт:
– Не задерживайся, иди быстрее! – приказал другой парень, идущий за Клосом с автоматом наготове. По голосу Клос понял, что этот паренек очень волнуется.
«Может быть, – подумал Клос, – я буду его первой жертвой».
Они отошли к краю поляны.
– Здесь, – сказал первый паренек, совсем еще мальчик. – Отсюда будет виднее, как она выйдет. Тогда засечешь время, – закончил он, обращаясь к своему напарнику.
Второй партизан, похожий на студента, с узким нервным лицом и прищуренными глазами близорукого человека,
«Итак, Ганна Бесель оказалась более ловкой», – подумал Клос. Вынул из кармана пачку сигарет, протянул стоявшим рядом парням. Те с презрением пожали плечами. Клос старался обдумать все спокойно, хотя обстановка и не располагала к этому. Во всяком случае, в его распоряжении час. За это время Ганна успеет возвратиться в Лиско-Здруй. Видимо, она беспокоится о своем алиби. Или, может быть, она получила еще какое-либо задание?
Обрывок услышанной им фразы вызывал смутную тревогу. Он не мог понять почему.
Ганна приказала его расстрелять – это логично, если предположить, что она раскрыла его.
Его встречи с Матеем были слишком заметны, а Ганна Бесель («Послушай, Ганна…» – снова вспомнил Клос эти слова) весьма опытный противник, чтобы не связать воедино его контакты с Матеем и попытки вытянуть из нее что-либо о встрече с Конрадом. А тут еще этот микрофильм, неизвестно куда исчезнувший из тайника за портретом Фридриха Великого… Может быть, в этом она тоже его подозревала? А если это так, то почему она приказала убрать его польским партизанам? Почему не сделала этого сама? Ведь тогда она выглядела бы в глазах полковника Лангнера как преданная и бдительная нацистка. Возможно даже, что она получила бы за это награду.
Погруженный в свои мысли, Клос даже не заметил, как Ганна вышла из лесного домика. И только вопрос вооруженного парня: «Сколько времени?» – вывел его из задумчивости.
– Четверть одиннадцатого, – ответил второй партизан.
Ганна, даже не посмотрев на Клоса, скрылась в лесной чаще.
– Скажи ему по-немецки, что мы прикончим его ровно через час, – обратился один из партизан к другому.
Тот попытался составить фразу на немецком языке, используя скудный школьный запас слов. Но вдруг он умолк на полуслове, услышав Клоса, сказавшего на чистом польском:
– Зря стараешься, я все понимаю. Вы не убьете меня.
Слова эти, произнесенные человеком, одетым в мундир офицера вермахта, ошеломили парней. Но, несмотря на это, они не опустили автоматы, направленные на Клоса.
– Значит, ты все понимаешь? – спросил все так же по-немецки парень, похожий на студента. – Господин офицер все понимает? – быстро поправился он по-польски.
– Хлопцы, – сказал серьезно Клос, – я должен увидеть полковника Конрада.
– У нас приказ, – ответил один из них.
– Конечно, я понимаю вас, но прошу хотя бы сообщить ему, что хочу поговорить с ним по неотложному делу, Поверьте, это важнее, чем наша с вами жизнь. Вы еще успеете меня расстрелять. А сейчас проводите меня к полковнику! – твердо закончил он.
– Мы не имеем права нарушить приказ! – отрезали партизаны.
– Ну если не хотите меня туда проводить, то попросите полковника Конрада выйти ко мне. Пусть один из вас пойдет и позовет его.
– Он думает, что с одним из нас ему легче будет справиться, – усмехнулся парень с детским лицом.
– Вы можете меня связать, – подсказал им Клос.
Один из парней начал отстегивать ремень. Клос шагнул в его сторону, заложив руки за спину, напряг мускулы. Инструктор в военных лагерях под Ереваном называл этот прием «захватом самурая». И когда Клос почувствовал ладони паренька на своих руках, молниеносно присел, выбрасывая одновременно руки вверх. Тело паренька описало дугу и грузно упало, ударив по коленям товарища, стоящего рядом. Этого было достаточно, чтобы скрыться в чаще леса. Клос только услышал, как автоматная очередь разорвала лесную тишину. Но он уже был вне опасности. По крайней мере, на этот раз.
8
Смеркалось. Матей встал с небольшого валуна, аккуратно отряхнул брюки и поднял лежащий рядом зонтик. Он выглядел как пожилой человек, находящийся на отдыхе в Лиско-Здруе.
– Теперь тебе известно все о Гебхардте, – сказал Матей, обращаясь к Клосу. – Не забыл пароль для Конрада?
– Меня прислал к вам Жук, – повторил Клос. – Если бы я знал этот пароль раньше… – глубоко вздохнул он.
Матей повел плечами:
– Ты же знаешь, что раздобыть пароль было нелегко. Что же ты теперь намерен делать?
– Прежде всего отоспаться. У меня был тревожный день. Мне еще предстоит незаметно проскользнуть в свою комнату, привести в порядок изрядно помятый мундир и собраться с мыслями, чтобы хорошо продумать, как закончить операцию.
Клос осторожно прошел мимо портье, дремавшего у доски с ключами. Он намеренно не взял ключ от комнаты, справедливо полагая, что Ганна и Гебхардт решат, что его нет в номере. Открыть дверь комнаты ему не составило труда.
Вычистив мундир, Клос искупался и вытянулся на широком диване. Он снова задумался о Ганне Бесель.
После разговора с Матеем Клосу стало ясно, почему советник Гебхардт сегодня стрелял в него.
По правде говоря, Клос тогда не придал этому серьезного значения. Больше того, он совсем забыл о Гебхардте, хотя знал, что толстяк около мостика будет ждать его возвращения. Всецело занятый мыслями о том, как бы вырваться из рук партизан, Клос не думал о Гебхардте. Его снова спасла интуиция. Когда он подбежал к мостику, яркий солнечный свет ослепил его, моментально напомнив ему обстоятельства, при которых точно такая же картина произошла полтора часа назад. Он перескочил через перила мостика именно в тот момент, когда раздался выстрел.