Двойня для генерального
Шрифт:
— Согласна, — отвечает с ходу. Видимо, наконец поняла, со мной шутить не стоит. — Что ты хочешь узнать.
— Кто биологический отец Киры? — впиваюсь в женщину взглядом.
— Апрельский, — выдает с ходу. Продолжаю смотреть на неё. Молчу. — Апрельский! — говорит уже более громко. — У Киры и у Светки один отец! — произносит с жаром.
— Зайцев, — произношу лишь одно слово. По ужасу в глазах женщины понимаю, что попал в точку.
— Нет! — шепчет побледневшими вмиг губами, жадно ловит воздух приоткрытым
— Да! — киваю.
— Кто ещё знает? — поднимется на ноги, подходит ко мне вплотную, хватает за грудь. Её трясёт. — Отвечай! — истерика прорывается наружу. Она уже плохо контролирует себя.
— Значит, я угадал, — произношу с леденящей душу ухмылкой. — А теперь рассказывай, что за хрень происходит вокруг!
Татьяна Игоревна слегка отстраняется. Понимает, что я банально развел её на эмоции и выбил правду. Но у женщины нет выбора, промолчать не получится. Поэтому она садится на кресло и начинает рассказ.
— Я любила Гену, — вздыхает. — Сколько себя помню, столько и любила. Но он всегда был увлечён кем-то другим, — делает глоток воды из стакана. — Сначала я считала, что слишком мала для него, потом, что неопытна, некрасива и так дальше по списку. А потом появилась Она. Мать Светы, — выплёвывает с ненавистью. — Гена влюбился в неё и забыл обо всём. Я не могла этого терпеть. Ой, чего только не делала, чтобы их разлучить! И в конечном итоге пришлось идти на преступление. Гена был мой! Только мой и ничей больше!
— Но у несчастной женщины осталась дочь, — добавляю. — И муж, чьего уничтожения Апрельский желал.
— Да, — кивает. — Миша для Гены был как бельмо на глазу. Гена его ненавидел.
— Это я знаю, — перебиваю. — Что было потом.
— После смерти своей возлюбленной, Апрельский стал ещё опаснее. Его жестокость переходила все мыслимые и немыслимые границы. А когда он узнал, что это я приложила руку, — содрогается. — Гнев мужчины был крайне суров, — потирает горло. Морщится словно от боли. — Он заставил меня соблазнить Зайцева и выйти за него замуж. Но никто из нас не ожидал, что я смогу забеременеть.
— От Зайцева, — подвожу итог.
— Апрельский считает, что от него, — вносит поправку.
— Почему это все всплывает именно сейчас, спустя столько лет? Почему нельзя было оставить Свету и Киру в покое? Каким боком вам оказался нужен именно я? — заваливаю женщину вопросами. Догадки у меня есть, но я хочу услышать ответ от неё.
— Апрельский не может иметь детей. Он бесплоден, — озвучивает то, о чем я догадался и так. — Мать Светы успела это понять гораздо раньше меня, — ухмыляется. — Она любила своего мужа.
Да и была более сильной морально, чем я. Поэтому пришла к Зайцеву и обо всём ему рассказала, — поднимает на меня полные боли глаза. Ловит взгляд. Отворачивается в сторону. — Но Зайцев тогда уже был болен. Он знал, что
— А ты? — требую ответ. — Зачем к Зайцеву полезла ты?
— Для двух вещей. Первая, узнать точно ли он болен. И вторая, — закрывает глаза. — Добить его.
— Нафига добивать того, кто сам вот-вот умрёт? — не понимаю.
— Гене надоело ждать смерти врага, — пожимает плечами. — Я уже хотела уйти от Геннадия. В своей жажде мести и в своей ненависти он потерял все разумные границы и рамки.
— Но ты забеременела, — подвожу итог.
— Да, — кивает. — И я поняла, что отец моего ребенка не Гена, — смотрит на меня. В глазах страх. — Пришлось срочно связываться с Апрельским, убеждать мужчину, что Кира его дочь. Иначе он бы убил и меня, и Киру, и Свету.
— Но я? Я-то вам нафига?!!
— У тебя хватило бы сил защитить мою дочь, — подводит итог. Мне становится смешно.
— Поэтому она хрен знает сколько по времени опаивала меня? — большего бреда не слышал.
— Она не могла иначе, — ухмыляется. — Если б не опаивала, то Гена не поверил ни Кире, ни мне.
Видимо, у меня на лице написаны все эмоции, которые я испытываю. Потому что это всё слишком сильно похоже на бред!
— Пойми! Гена болен! У него практически неизлечимая болезнь! — вспыхивает. — Единственный вариант, пересадка костного мозга. И то! Это всё на стадии экспериментов и разработок только! — говорит с жаром. — Если вскроется, что Кира или Света не его дочери, то он всех нас убьёт! И твоих детей тоже! Они все потомки Зайцева! Они ему не нужны!
— И ты хочешь сказать, что Апрельский до сих пор не знает, что бесплоден? — смеюсь. Это полнейший бред!
— Не знает, — заверяет меня. — Пока что. Но скоро этого будет не скрыть, — поднимается с кресла, подходит ко мне. — Кира давала тебе не те препараты, которые должна была. Мы с ней вместе врали Апрельскому. Благодаря этому ты до сих пор не сошел с ума и не наложил на себя руки. Потому что Гена выбрал для тебя именно этот исход.
— И что? Я должен благодарить тебя за это? — меня начинает брать злость.
— Поступай так, как считаешь нужным, — говорит равнодушно. — Мне плевать!
— Есть ещё, что я должен знать? — решаю спросить напоследок.
Вместо ответа женщина отворачивается. Я направляюсь к двери.
— Подожди! — летит вслед. Останавливаюсь. — Матвей, не держи на нас зла. Мы выживали, как могли, — просит. Подходит ближе. — Ты сам на всё пойдёшь ради безопасности своих детей, — озвучивает сущую правду. — Держи ключ, — мне в руки ложится теплый металл. — Ленина три, квартира шестнадцать, — называет адрес. — Сходи туда.