Двухместное купе
Шрифт:
БЫВШАЯ «ДЕТСКАЯ» КОМНАТА ФИРОЧКИ
Кончился бессмертный «гайдаевский» прием. Движение на экране снова приобрело реальность Времени...
Закрыв глаза и тяжело дыша, Фирочка и Серега — ошеломленные, испуганные и счастливые — лежали в узкой Фирочкиной кровати...
ГОЛОС АНГЕЛА:
— И это свершилось!..
Неожиданно стены бывшей «детской» — с древним плюшевым медведем, с очень пожилой, чудом сохранившейся куклой стали вдруг озаряться голубовато-розовым светом,
...тихо приподнялась над полом, выплыла в открытое окно...
...и медленно поплыла над Ленинградом шестидесятых годов...
...мимо неприятно удивленного старого В.В., который сидел, поджав под себя ноги, на диване спального вагона «Красной стрелы», курил и недовольно поглядывал со СВОЕГО ОБЛАКА на плывущую по небу кровать с Фирочкой Лифшиц и Серегой Самошниковым...
Кроме всего, В.В. что-то раздраженно кричал вниз Ангелу!..
НОЧЬ. ДВУХМЕСТНОЕ КУПЕ В.В. И АНГЕЛА
Стараясь преодолеть шум колес и несущегося поезда, В.В. неприязненно и достаточно громко говорил Ангелу:
— Что за советско-цензурные штуки?! Зачем вы вырезали самую что ни есть завлекуху?! Самый, можно сказать, жгучий эпизод в этой своей баечке! Вы же так драматургически грамотно подвели меня к нему... Я имею в виду «поминутный отсчет». Прием не новый, но безотказный. И вдруг — на тебе!.. Ждешь бури страстей, развития событий, взрыва чувств, а получаешь — пшик! Какой-то ханжеский театр у микрофона...
— А вы хотели бы подробную реалистическую картинку запоздалого акта дефлорации бедной еврейской девочки во всех натуралистических деталях? — насмешливо проговорил Ангел. — Или вы просто забыли, как это делается?
— Нет, кое-что я еще помню, — сказал В.В. — Конечно, обидеть пожилого художника может каждый, а вот удовлетворить его искренний и законный интерес к повествованию — удается не всякому.
— Купите в секс-шопе кассетку, вставьте ее в видик и удовлетворяйтесь на здоровье. А меня от этого — увольте! — резковато ответил Ангел.
— Не хамите, Ангел, — укоризненно заметил В.В. — Вы же понимаете, что я не об этом говорю.
— Тогда какие подробности вам еще нужны? Пятнышки крови на чистой простыне? Как в деревне?.. — возмутился Ангел. — И вообще, вы не могли бы прекратить курить?
— Вы попираете элементарные человеческие права.
— О вас забочусь!
— Обо мне заботиться поздновато. Думайте о себе, — спокойно сказал В.В. и глубоко затянулся.
— О себе-то — запросто! — сказал Ангел...
...и провел по воздуху рукой, будто бы разделяя вагонное купе на две половины.
И произошло чудо: дым от сигареты В.В. словно наткнулся на невидимую стену, перегораживающую купе.
В.В. попытался потрогать эту «границу», но рука его беспрепятственно прошла на «ангельскую половину», а сигаретный дым весь оставался на «половине» В.В...
— М-да... — задумчиво протянул В.В. — Шоу-бизнес по вас просто рыдает горючими слезами. Кстати, что вы там о деревне блекотали? Откуда вы-то знаете — что в деревне, как в деревне?..
— Популярно объясняю: у меня сейчас на попечении один сельский приход в Ленинградской области — там я всего насмотрелся. Поэтому меня уже тошнит от любого натурализма! Я же вам не харт-порно показываю. Я предъявляю трехмерное изображение в реальной, природной цветовой гамме, со стереофоническим звучанием, которое вам не обеспечит никакая хваленая система «долби»... С запахами, наконец! С полным эффектом вашего непосредственного присутствия в Повествуемом Месте, Времени и Пространстве, а вы еще...
На нервной почве Ангел даже воспарил над собственной постелью, примерно на полметра!..
Повисел в воздухе секунд десять, слегка успокоился и плавно опустился на одеяло.
— Ладно, Ангел... Не сердитесь. Простите меня, — виновато пробормотал В.В. — Так что там было дальше?..
ЛЕНИНГРАД ШЕСТИДЕСЯТЫХ...
Была паршивая ленинградская осень...
В скверике на площади Искусств, между Русским музеем и Фирочкиным домом на улице Ракова, стоя в ворохе опавших листьев, тесно прижались друг к другу грустные Фирочка и Серега.
— Представляю себе, что там сейчас происходит... — тихо произносит Серега, показывая подбородком на подворотню Фирочкиного дома, и еще крепче прижимает ее к себе, заслоняя от холодного осеннего ветра.
Фирочка смотрит на свою родную подворотню и говорит:
— Нет. Этого ты себе представить не можешь.
КВАРТИРА ПАПЫ, МАМЫ И ФИРОЧКИ ЛИФШИЦ
— Аборт!!! Немедленно аборт!.. — кричал папа Натан Моисеевич. — Я не потерплю в своем доме...
— Никаких абортов! — кричала мама Любовь Абрамовна. — Я тебе покажу — аборт! Вот как только ты забеременеешь, Натанчик, так сразу же можешь делать себе аборт! Хоть два!!! А наш ребенок аборт делать не станет! Только через мой труп!..
— Тогда замуж моя дочь выйдет за этого жлоба-водопроводчика тоже через мой труп!!! — истошно вопил Натан Моисеевич.
— Ах так?! Ты хочешь, чтобы наш беременный ребенок остался сиротой?! Мерзавец! Он еще смеет рот открывать! Старый блядун!
— Я блядун?! — возмущенно заорал Натан Моисеевич. — Где? Когда?..
— А в сорок четвертом, в госпитале, кто лапал ту толстожопую санитарку из второй хирургии? Мне всё рассказали, когда я приехала за тобой...
— Когда это было?! Когда это было?! Двадцать лет назад!!! — прокричал Натан Моисеевич. — И кстати, я был единственным в госпитале, кому эта санитарка так и не дала!!!
— Правильно! Только бы попробовала!.. — мстительно ухмыльнулась Любовь Абрамовна. — Ее потом ни одна хирургия не спасла бы! Я ей тогда так и сказала!
— Ах, это по твоей милости?! — еще больше возмутился Натан Моисеевич. — Ну, всё! Не то чтобы выйти замуж, но и родить от этого жлоба, от этого Фони-квас, я ей не дам никогда! Я сейчас же пойду и убью их обоих собственноручно!!! Считай, что я уже в тюрьме!.. А если, не дай Бог, нашу квартиру снова начнет заливать соседским говном, то я лучше погибну в чужих фекалиях и сточных водах, но мне и в голову не придет позвать на помощь эту сволочь-водопроводчика! Как его там?.. Чтоб ему пусто было!.. Хотя о чем мы говорим?! Он уже покойник!.. — И Натан Моисеевич стал решительно натягивать на себя пальто...