Двуликие. Клетка для наследника

Шнайдер Анна

Так что я воспользовалась случаем и убежала на занятия. Точнее, мы все убежали, только Мирра и принцесса — на полигон, а мы с Дин поспешили к своим аудиториям, которые, как она мне объяснила, находились по соседству.

Я старалась не думать о том, откуда она это знает. Так же, как старалась не думать о том, откуда принцесса Данита знает имя моей… подруги. Ведь она назвала её «Дин». Быть знакомой с Рональдин Арро принцесса не могла, зато она могла знать Рональдин Аррано.

Да, я старалась не думать об этом, но… было обидно. Странно, почему? Я

на месте Дин тоже не стала бы ничего говорить о маме-ректоре. И всё-таки мне было обидно. Глупо, да.

Я вспомнила Эрли, дочь матушки Розы и мою единственную настоящую подругу. У нас не было никаких секретов друг от друга…

— Шайна.

Я даже не заметила, что Дин уже никуда не идёт. Она застыла посреди коридора, мягко улыбаясь и заглядывая мне в глаза. Легко коснулась кончиками пальцев моей руки, а потом сжала ладонь, словно в поддержке…

А когда я открыла рот, чтобы спросить, в чём дело, Дин сказала:

— Пойдём, — и оттащила меня к стенке коридора. Встала рядом, огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептала: — Прости меня, Шани, я не хотела тебя обидеть.

Я вздрогнула — и от слов, и от этого имени. Попыталась что-то сказать, но не успела.

— Я чувствую, что твоя обида направлена на меня, я всегда чувствую такие вещи. Ты догадалась, да? Я говорила маме, что у меня вряд ли получится долго сохранять это в тайне…

— Со всеми остальными может получиться, Дин. — С души будто камень свалился. — Я просто… наблюдательная.

— Это хорошо, на самом деле хорошо. И… — Она чуть сильнее сжала мою руку и сказала, глядя мне в глаза пристально и очень серьёзно: — Я обещаю больше не лгать тебе, Шани. Никогда.

Наверное, это глупо, но я поверила. Дин невозможно было не поверить.

Только спросила:

— Почему?

— Что — почему? — Она улыбнулась.

— Почему именно я. Ты ведь могла подружиться с кем угодно, но выбрала меня. Почему? Я ведь…

— Ты уверена, что готова услышать причину? Я обещала, что не буду лгать, и я не буду. Но я могу просто промолчать…

— Не нужно… Скажи.

Рональдин вздохнула, едва уловимо покачала головой, словно не одобряла моего решения, а потом всё-таки сказала:

— Понимаешь, я ощущаю чувства и эмоции окружающих… Мои мама и папа — маги Разума, но сама я больше похожа на эмпата. И в тот день, когда мы встретились… Шайна, понимаешь, я… — Она вновь вздохнула. — Я никогда не встречала человека, который бы никого не любил. Нет, конечно, ты любишь — матушку Розу, и ещё кого-то, но… Твоя любовь к матушке Розе не столь глубока, она больше похожа на привязанность. Ты гораздо сильнее любишь кого-то другого, но это чувство пропитано горечью, поэтому я думаю, что того человека нет в живых.

Не знаю, как, но я смогла кивнуть.

— Да, ты права, Дин. Мою маму убили. И у меня была лучшая подруга… Она тоже умерла.

— Я ощутила это. Невнятно, но ощутила. И мне вдруг захотелось… — Она на миг замолчала, а потом чуть покраснела, словно смутилась. — В общем… ты могла бы полюбить меня. Понимаешь, —

Дин вдруг затараторила, — из-за своего дурацкого дара я никогда не понимала, нравлюсь ли кому-либо просто сама по себе или это действие эмпатии… А ты… тебя моей эмпатией не проймёшь, я чувствую это…. Шани, у меня никогда не было подруги. Кроме мамы… А ты… я знаю, ты сможешь ею быть.

Растерянная, я молчала. Подругой… быть… я?

— У меня ужасный характер, — буркнула я, и Дин засмеялась.

— Мне нравится твой характер!

— Я наполовину эльф.

— Я знаю, — она кивнула. — Хоть орк, меня это не смущает.

— Я… я маг Крови.

Губы Дин задрожали, словно она изо всех сил сдерживала рвущийся изнутри хохот.

— А я эмпат и оборотень. И немножко маг Разума. Представляешь, какой кошмар?

Я посмотрела в её искрящиеся смехом глаза и… хихикнула. А Дин обхватила руками мои плечи и рассмеялась. Громко, заразительно… свободно.

Что-то лопнуло у меня внутри, какая-то натянутая струнка. Уверенность в том, что я не могу никому понравиться, вера в то, что я никому не нужна, кроме матушки Розы. Да и та просто выполняет долг перед моей матерью.

И я неожиданно для самой себя сделала то, что не решалась делать с тех пор, как умерла Эрли. Я… обняла Дин. Очень осторожно, боясь, что оттолкнёт — но обняла.

Не оттолкнула. Тоже обняла, потёрлась щекой где-то в районе моего плеча.

Смешная малышка Дин.

— Есть ещё одна причина, Шани, — прошептала она очень тихо. — Примерно за год до моего рождения мама была беременна… другим ребёнком. Та девочка… она не родилась. Так получилось. Знаешь, как её должны были назвать?

Я догадалась за несколько секунд до того, как она назвала имя…

— Шайна. Мою сестру должны были звать Шайной… И когда я встретила тебя, мне показалось, что я познакомилась с той, кого мы потеряли. Шани… знаешь, что означает твоё имя?

Я кивнула.

Мама… что же это?

Почему ты назвала меня именем нерождённого ребёнка Эмирин?!

Может, это просто случайность?

Пожалуйста, пусть это будет случайность…

Пожалуйста…

— Шайна — «слеза». Очень редкое имя.

— А что означает твоё имя, Дин? — спросила я, чтобы отвлечься от разрывающих сознание мыслей.

Она подняла голову и улыбнулась мне.

— Рональдин — «не теряющая надежду».

Я не сказала ей, но… это имя удивительно подходило Дин. Не меньше, чем мне — моё.

24

Шайна Тарс