Двуллер-3. Ацетоновые детки
Шрифт:
– Ваше имя, отчество, фамилия… – спросил судья.
– Арутюнян Арам Генрихович… – ответил мужичок.
– Расскажите суду, что вам известно по делу…
Мужичок рассказал: ехал, услышал странный звук, вышел осмотреть машину и снова услышал звук, но тут уже понял, что по нему стреляют. Тут же запрыгнул назад в машину и – по газам! Это Бесчетнов знал, и это не было ему особо интересно. Он ждал, что будет дальше.
– Дальше… – сказал судья. – Предприняли ли вы попытки известить правоохранительные органы?
Это и было минное поле. Петрушкин говорил, что Арутюнян позвонил в милицию сразу,
– Сразу я позвонить не мог… – заговорил Арутюнян, уныло глядя на судью. – Позвонил только через день.
– А что же так? – спросил судья.
– Ну… – замялся Арутюнян. – Мне надо было срочно товар отвезти.
Бесчетнов хмуро смотрел на него.
– На сегодня судебные слушания закончены, следующие – в понедельник, 18 декабря… – объявил судья.
Бесчетнов быстро вышел из зала. Арутюняна он увидел в коридоре. Бесчетнов подошел к нему.
– Это же вы Арутюнян?.. – спросил Бесчетнов только для того, чтобы завязать разговор.
– Ну да… – немного растерянно ответил тот, глядя на Бесчетнова круглыми черными глазами.
– Вы ведь неправду сказали? – спросил Бесчетнов. – вы же сразу в милицию позвонили, так?
Арутюнян молчал.
– Зачем вам это? – спросил он.
– Врать нехорошо… – сказал Бесчетнов.
– Ему и так дадут десять лет… – сказал Арутюнян.
– А не про него разговор… – сказал Бесчетнов. – А про тех уродов, которые пиво пили, вместо того, чтобы по вашему вызову приехать.
Оба молчали. Бесчетнов сверлил Арутюняна глазами, ожидая, скажет ли тот еще что-нибудь.
– Ну я-то позвонил? – сказал с тяжелым вздохом Арутюнян. – Моя какая вина? То, что я не дал себя убить? Тогда бы он на моей машине покатался – я это понимаю. Ну хотите – могу за это извиниться…
– Да вы-то ни при чем… – досадливо ответил Бесчетнов. – Вопрос в том, почему вы на суде соврали?
– Вашим друзьям уже все равно. А мне там жить… – просто ответил Арутюнян. – По этой дороге мимо этих ментов мне ездить по многу раз в день. И как прикажете мне поступать?
Бесчетнов помолчал.
– Как я могу приказывать?.. – печально сказал он, повернулся и пошел прочь.
В коридоре его нагнал редакционный фотограф Трофимов.
– Ну что, Юра, как настроение? – мрачно спросил обычно веселый Трофимов.
– А у тебя? – усмехнулся Бесчетнов. – У тебя какое настроение после всего этого?
– Хреновое… – веско сказал Трофимов. – Было большое желание удавить этого урода…
– Та же фигня… – кивнул Бесчетнов. – Та же фигня…
Глава 12
– И отца? – спокойно спросил парень.
– И отца! – ответила Лиана.
– Даша нервно сглотнула слюну. Голова ее горела. Она все ждала, что кто-нибудь – или Лиана, или вот этот приведенный Лианой парень, Сашка Синицын, скажут «Ага, купилась?!» и начнут весело хохотать. Ну или как-то еще – но не может быть, чтобы вот так просто они договоривались об убийстве ее родителей?!
– А чего тебе
– Замотал своими придирками! – зло ответила Даша. Накануне она снова не пришла домой ночевать – Лиана уговорила Дашу остаться у нее, сказала, пусть родители привыкают. Даша осталась, храбрилась, и не спала потом всю ночь. Дома, как и ожидалось, был скандал. Когда Даша рассказала об этом Лиане, та спросила без особых эмоций – что же, тогда и отца? Даша, хотя волосы зашевелились под шапкой, сказала: «да, и отца». Даша все не могла собраться с духом и сказать, что все это – чушь, что все это ей не надо. Она надеялась, что все развалится само собой, но все удивительным образом складывалось одно к одному. Вот тот же Синицын: кто же ждал, думала Даша, что он согласится так легко? «Тоже мне, киллер… – думала она. – он что, каждый вечер кого-нибудь режет?».
– За отца надо доплатить… – сказал Синицын.
– Само собой… – сказала Даша.
– У тебя деньги-то есть? – спросил Синицын.
– Вот с родителями разберешься, так и будут… – ответила она. – У них на книжке есть пятнадцать тысяч, их и отдам.
– Лады! – широко улыбнулся Синицын.
– И с нас еще подарочек… – заулыбалась Лиана.
Дашу передернуло – убийство родителей они решили завершить праздником дефлорации. Лиана обещала найти для этого сауну. Даше хотелось то ли уснуть, то ли наоборот проснуться. Она не знала – наяву это все или во сне? Она ли это? Какие бы они ни были, мама с папой, но это мама с папой… – говорил кто-то в ее голове. Но потом начинала говорить Лиана, и тот, в голове, переставал быть слышен. Словно понимая это, чувствуя, Лиана говорила не останавливаясь, целыми днями. У Даши звенело в голове от этого голоса, но она все не могла собраться с силами, чтобы заставить Лиану замолчать.
– Да я помню… – расплылся в улыбке Синицын. – Такое как забудешь…
Он уставился на Дашу так, что краска бросилась ей в лицо. Она поняла, что он очень на нее рассчитывает. Даша вдруг поняла, что запуталась, страшно запуталась.
– Пошли, подруга! – сказала ей Лиана, хватая Дашу за локоть. – Скоро избавим тебя от родоков, будешь свободна! Заживем! Ты, я, квартира, парни – вот это будет жизнь!
Даша пыталась улыбнуться – да, вот это будет жизнь – но лицо словно одеревенело. Она подумала – как же потом жить одной? – но побоялась сказать вслух: Лиана засмеет. Даша подумала – а вдруг поймают? – но и это побоялась сказать вслух: Лиана засмеет. Потом она подумала, что, может, Лиана с Синицыным вот так разыгрывают ее, проверяют, и вот прямо сейчас Лиана скажет ей «Совсем ты дюзнулась, подруга! Мы и не думали твоих родителей убивать». Даша шла с Лианой и все ждала этих слов. Но так и не дождалась…
Глава 13
На 29 декабря назначено было оглашение приговора Тимуру Кулику. Петрушкин приехал в этот день в суд. Он знал, что должен там быть.
Петрушкин, пройдя через металлоискатель, вошел в зал. Зал суда был полон. На Петрушкина оглядывались – все знали, что это у него погибли сын, невестка, внуки. Все смотрели на него с любопытством – как он? Петрушкин старался смотреть поверх голов – сочувствие уже давно не давало утешения, от него становилось только больнее.