Дядя Кузя — куриный начальник
Шрифт:
Вот в такой-то слякотный день дядя Кузя вышел из птичника, глянул на небо и почтительно помянул «небесную канцелярию», потом на хохлаток взглянул. Затаились хохлатки, прижались одна к другой: вместе теплее. Одна курица до того заспалась, что с завалины свалилась. Захлопала она крыльями, возмущенно закудахтала, да так внизу и присела — неохота ей снова на завалинку взлетать. Петух глянул на нее сверху, приоткрыв один глаз, и как-то знобко, старческим горлом проскрипел: «У-ух, кура-дура, вовсе обленилась…» — и сам тут же сомлел, засыпая.
Привык дядя Кузя к шуму и беспокойству на птичнике. До того
— Дрыхните, окаянные, дрыхните! — рявкнул он. — А чем я вас кормить буду?
Куры в ответ только слегка колыхнулись. Плюнул дядя Кузя с досады и пошел к председателю — требовать корм птицам.
Председателя он отыскал на дальнем поле возле тракторов. Несмотря на непогодь, трактористы работали, таская машинами прицепы.
Выслушал председатель дядю Кузю, на пенек присел и задумался. Потом поднял усталые глаза:
— Ты слышал про человека, у которого голова пухнет?
— Ну, слышал.
— Так это я. Голова у меня, как перезрелая тыква, скоро развалится.
— Ну и что из того? — возразил дядя Кузя. — Твоя голова за все в ответе. Оставишь без корма птицу — еще шишек тебе на голову посадят.
— Посадят, — уныло согласился председатель, — и не одну. А все-таки ты от меня отвяжись. У меня не только твои куры на уме. У меня хозяйство…
— Кура — тоже хозяйство.
— Слушай, Кузьма Варфоломеевич, добром тебя прошу — исчезни! Отдадим половину кур на мясозаготовки — и все дела.
— Чего-о? Чего-о? — насторожился дядя Кузя. — Я все лето цыплят чуть ли не в шапке вынашивал, а вы их на мясозаготовки?! Да я тебя самого вместе с правлением отправлю на мясозаготовки!
Председатель бросил с досады окурок и пошел от дяди Кузи прочь. А тот семенил за ним и бушевал. Председатель не выдержал, остановился и сказал, подняв глаза к небу:
— Ну, мокропогодь свалилась, ну, снег… Ну, все выдержу, но только не старика этого! Извел, нечистый дух! Начисто извел! Я уже сам скоро по-петушиному закукарекаю. — С мольбой к дяде Кузе: — Кузьма Варфоломеевич, окаянная ты душа, выходи из положения сам, ты же старый партизан, придумай чего-нито…
И дядя Кузя придумал. Он заявился среди урока в школу, протиснулся в класс и, робко стащив с головы шапку, кашлянул, чтобы обратить на себя внимание учителя.
— Вам чего, Кузьма Варфоломеевич?
У дяди Кузи сразу перехватило горло.
— Хочу речь сказать…
Учитель улыбнулся, ребята в классе зашевелились и выжидательно замолкли. Они знали потешного старика и любили его слушать. А дядя Кузя оттеснил в сторону учителя и достал из кармана яйцо. Свеженькое, чистенькое яйцо, чуть розовеющее изнутри.
Он поднял высоко над головой это самое яйцо и спросил:
— Что есть это?
— Яичко, — ответили ребятишки, делая по-уральски ударение на букву «я».
— Правильно, в точку! — ответил дядя Кузн. — А что требуется для того, чтобы его курица снесла? Что наиглавнейшее требуется птице?
— Пища, — нашелся кто-то из ребят.
— Во! — обрадовался дядя Кузя. — В самую точку! А какая пища? Откуда и зачем?
И тут дядя Кузя произнес ту речь, о которой до сих пор помнят на селе. Дядя Кузя колотил себя в грудь кулаком, бил шапкой об пол, призывая молодое поколение «пройти на прорыв и спасти кур, а они на заботу ответят делом».
На другой день, после уроков, к птичнику привалила целая ватага ребятишек, и пошла работа. Ребята копали на поле морковь, свеклу, картошку и засыпали ее в колхозный подвал. Там дядя Кузя отгородил два больших отсека специально в «фонд птичника». Затем ребятишки сушили и веяли овес, утепляли здание птицефермы. И когда уже казалось, что вся работа сделана, дядя Кузя отыскал им новое хлопотное дело — собрать по всей округе кости и навозить с реки гальки и песку.
— Нет привередливей скотины на свете, чем курица, — терпеливо разъяснял ребятам дядя Кузя. — Она требует полного рациону. Вот глядите сюда, — тащил он ребятишек в птичник и показывал печь, издолбленную клювами кур. — Почему курица клюет кирпич, залетевши почти под потолок? Может, озорует, как вы в школе? Нисколько. Брюхо у ней с запросами. Брюхо ее, куричье, требует всяких разносолов: известку, овес, овощь, даже мясо сырое или рыбу. И вот из этих-то… — дядя Кузя мучительно наморщился, вспоминая ученое слово, слышанное по радио, — вот из этих-то компонентов образуется яйцо.
Спал ли в те дни дядя Кузя — никому не известно. Если спал, то час-два в сутки. Он старался всюду успеть. Подбодрить словом «молодое поколение», поглядеть, чтобы ребята не озорничали на птичнике, чтобы сыпали куда надо гальку, песок да не подпалили бы птичник, сжигая кости.
С этими костями получился непредвиденный конфуз.
В деревне и в округе их оказалось мало, а норму дядя Кузя установил на каждого ученика не меньше трех кило. Некоторые ребятишки даже костяные бабки принесли и сдали. Иные вовсе ничего собрать не сумели. А старик взял каждого на учет и требовал выполнения нормы.
Котьке Печугину не повезло: он не сумел сдать ни одного килограмма. Ребята подсмеивались над ним, а дядя Кузя, хитровато щурясь, говорил:
— Ничего, ничего, Котька — парень глазастый, он еще всем на диво кость сыщет.
И Котька действительно приволок такую кость, что у самого дяди Кузи глаза на лоб полезли. Кость была в столб толщиной, коричневая, как орех, с черными пятнами. Дядя Кузя сначала принял ее за гнилую корягу, но кость гудела при ударе и не рассыпалась.
Стали расспрашивать Котьку, где он добыл этакую диковину.
Котька помялся и рассказал.
В пяти километрах от села, возле той самой речки, к которой жалась птицеферма, летом работал экскаватор, добывал глину для кирпичного завода. И раскопал кости мамонта. Часть костей отправили в музей, а часть или не успели отвезти, или забыли.
Вот Котька и привез на тележке пудовую кость, чтобы уже сразу рекорд установить.
Дядя Кузя был ввергнут в смятение и не знал, как ему поступить с этакой находкой.
— В какие же времена эта животная на земле обитала? — осторожно расспрашивал он у ребят и, когда те сказали, заключил: — Вот видите, значит, еще задолго до того, как я партизанил и беляков крушил. И выходит что? Выходит, мы не знаем, были во времена мамонтов куры или нет. И если были, то кто кого ел. Опять же кость в земле лежала и… — дядя Кузя пощелкал в воздухе пальцами, — и какие питательные компоненты ее, мы не знаем. А может, в кости этой больше вреда, чем пользы? Может быть? Запросто.