Дядюшка в законе
Шрифт:
– Не брал я ваших денег, - твердо сказал Алешка.
– И папе не передавал.
– Может, и не передавал, - зло согласился Гусь.
– Может, себе оставил. Я настаиваю на проведении обыска в вашем доме. И сообщаю, что записал номера многих купюр, а остальные пометил тайным знаком.
Федор Гусь говорил очень уверенно. Он был убежден, что Лешка взял деньги. И мне даже стало страшно за него. Неужели?…
На папу я тоже боялся взглянуть.
Алешка же был совершенно спокоен.
– Вы, дядя Федя, -
– Вот! Сознался!
– вскочил «наш дядюшка».
И все вскочили тоже. Кроме оперативника. Потому что он и так стоял за спиной Гуся.
– Вы давали мне деньги, - спокойно продолжил Алешка.
– И наврали, что должны их передать папе по каким-то делам. Но деньги я не взял. Они остались у вас.
– Где?
– Федя Гусь даже рванул рубашку на груди.
– Где они у меня? Обыщите!
– Они в вашем доме. Под собакой.
– Как под собакой?
– удивился папа.
– Под какой собакой?
– Под такой, игрушечной. Возле камина. У нее внизу, под хвостом, дырка. Я туда их и засунул.
Ай да молодец! Ах и умница! Мне захотелось ему поаплодировать. Ведь сообразил: если возьмет деньги - подставит папу. Значит, следствие по делу Гуся сначала отложат, а потом могут и вовсе прекратить. А если не возьмет, то Гусь его самого возьмет, в заложники. И это для папы еще хуже.
– Ну ты и врун, - не очень уверенно выдохнул Гусь.
– Товарищ капитан, - обратился папа к оперативнику, - берите понятых, едем в резиденцию гражданина Гуся.
…Ну и там все до конца выяснилось. Деньги в самом деле лежали под хвостом большой, в натуральный рост, фарфоровой собаки. И они в самом деле были помечены. И номера записанных купюр совпадали.
После оформления протокола оперативник повел Гуся в машину, а по дороге сказал:
– Вот вы себе еще одну серьезную статью заработали: попытка подкупа должностного лица, находящегося при исполнении служебных обязанностей.
«Наш дядюшка» обернулся в дверях и сверкнул на Алешку злобным взглядом. А Лешка показал ему язык и сказал: «Э!».
Глава XX
РАЗБОРОЧКИ
Федю Гуся и его сообщников сн ачала допрашивали в местной милиции, а потом должны были отправить в Москву. Слух о его аресте быстро разлетелся по округе, и многие люди вздохнули с облегчением и надеждой на то, что он теперь долго не будет разбойничать.
На нас с Алешкой эти новости тоже отразились. Один дядька даже злорадно прошипел нам прямо в лицо:
– Ну что, племяннички, угодил ваш дядюшка?
– Это был тот самый дядька, который громче всех орал, чтобы нас пропускали без очереди.
– Так ему и надо! Теперь за все ответит!
– Мы тоже так считаем, - спокойно сообщил Алешка, чем привел этого дядьку в смятение.
– Так ему
А дядя Яша - Винни-Пух явно не знал, как ему с нами держаться: то ли посочувствовать (все-таки родственник), то ли выразить удовлетворение. Он выбрал середину: сделал вид, что ничего не знает, и проявил по отношению к нам все свое радушие.
Но даже ему мы пока не сказали правду. На всякий случай.
А работы на озере между тем продолжались. Федя Гусь запустил эту машину, а француз Жюль поддерживал ее на ходу. Одна баржа уже была полна черного вонючего ила (запах даже до берега дотянулся), и в нем копался бедный потомок генерала.
Папа в эти дни почти не бывал дома, он все время проводил в милиции. Мама плотно засела в библиотеке - до конкурса оставалась всего одна неделя.
А мы с Алешкой чаще всего сидели на балконе своей комнаты или крутили забавные мультики, которыми нас щедро одарил дядя Яша. А рядом с телевизором лежала наготове видеокассета с записью комментаторов и диктофон с записью нашей мамы.
Иногда мы ходили на рыбалку, но ловили с берега, потому что на нашем любимом месте, где водились стаями белые караси, лязгала и чавкала землечерпалка.
Но чаще всего вертелись возле цирка шапито. Там готовилось какое-то грандиозное представление на весь городок. Со всякими чудесами, фейерверками и дрессированными верблюдами.
Вообще говоря, нам здесь уже стало надоедать. Мы заскучали, особенно после тех горячих денечков.
Но, как оказалось, они еще не кончились.
В один прекрасный день и час возле нашего дома затрещала орава мотоциклов и зашумела стая машин. Это прибыла разгневанная воронцовская братва, Егоркины пацаны, гроза киосков Ленчик и Сеня Прыщ со своим молчаливым напарником Витюшей. Они жаждали мести.
Легкие ворота мгновенно пали под мощным напором. Нападающие устремились в дом.
И торжествующе ворвались в холл, где их встретили мы с Алешкой.
– Вот они!
– взвыл Сеня Прыщ.
– Попались!
– Самозванцы!
– орал Пашка, а ребята Егорки приготовились громить мебель и посуду.
– Вы с ума сошли?
– спросил я их с возмущением, удивлением, но без страха. Последнее мне давалось с огромным трудом.
– Я сейчас звякну дяде, и он вас всех в озере утопит, как паршивых котят.
В ответ раздался злорадный хохот.
– Он дяде звякнет!
– Да хоть тете!
– Козел тебе дядя!
– Куда звякнешь-то? В следственный изолятор?
Пришлось надеть на лицо маску недоумения и спокойно спросить:
– Вы что, ребята, газет не читаете? Телевизор не смотрите? Мне вас жалко.
Они немного затихли. Их смутило наше спокойствие. И уверенность в чем-то таком, чего они не знали и в чем сами уверенными быть не могли.
Я воспользовался паузой и взглянул на часы: