Дым и металл

Мади Скайла

Я никогда тебя не брошу. Я твой.

Я.

Твой.

Джай поднимает голову, и его лицо оказывается прямо перед моим. Вдумчивым взглядом голубых глаз он наблюдает за мной, анализируя каждую мою эмоцию.

— Это тебя пугает? — спрашивает он. — Мысль о наличии кого-то близкого причиняет тебе неудобство?

Я качаю головой. Но это ложь. Единственные люди, которые хотели, чтобы я была рядом, передумали в последнюю секунду. Знаете, каково это? Сначала чувство безграничного счастья, а затем это чувство у тебя отбирают и разбивают на миллион осколков на твоих глазах. Когда кто-то меняет свое решение насчет

тебя, и ты, как человек, не можешь чувствовать себя ничем стоящим... Чувствуешь себя дешевле любого предмета, и бесполезней любого устройства. Мне потребовалось много времени, чтобы пережить все то, что происходило со мной в детстве, и не думаю, что смогу пройти через это снова. Не с ним.

— Это пугает меня, — бормочу я, с трудом сглотнув. — Ты хочешь меня сейчас, но что насчет завтра? Следующей недели? Что будет через месяц?

Джай скользит пальцами по моей груди, вниз по животу, вызывая дрожь по всему телу.

— Почему время должно изменить мои чувства к тебе?

Комок образуется в моем горле, когда вспоминаю, сколько раз я обжигалась. Это время я называла периодом охлаждения страстей или периодом ублюдков.

— Потому что так всегда бывает.

Я вытаскиваю руку из его штанов, закончив разговор. Заниматься сексом с ним, когда я знаю, что его эмоциональная привязанность ошибочная, плохо для моего сердца. Чем быстрее я упаду в эту кроличью нору, тем тяжелее будут последствия, когда ударюсь о холодный твердый пол в самом низу — и я знаю, что это будет самый холодный, самый твердый пол, который только можно вообразить.

Я пытаюсь повернуться и выкатиться из-под него, но Джай хватает меня за плечи и прижимает обратно к матрасу.

— Джай, — возражаю я, толкая его в грудь.

Это потраченное впустую усилие. Отталкивать его тело — это как попытка переместить валун, основание которого закопано на несколько метров в землю. Я крепко стискиваю зубы, пока они не начинают болеть, а мышцы дрожать. Ничегошеньки. Он позволяет мне толкать его несколько секунд, а затем цыкает от досады и хватает мои запястья. Я ворчу, поскольку он пригвождает мои руки над моей головой и сильно прижимается своими бедрами к моим.

— Джай…

— Нет, — отрезает он, затыкая меня. — Теперь молчи и слушай.

Я смотрю в его серьезные голубые глаза.

— Я забочусь о тебе. Почему это так чертовски сложно принять?!

Слезы собираются в уголках моих глаз, и меня это бесит. За последний месяц я проревела больше, чем в возрасте от десяти до двадцати одного.

— Потому что все это — фальшивка. Наши отношения работают только в принудительной обстановке. Действительно ли я та девушка, к которой ты бы подошел в баре или в торговом центре? — Я качаю головой. — Я не твой типаж.

Его хватка усиливается.

— Тогда чей ты типаж?

Довольно забавно, что он задает тот вопрос, который я задаю себе всю свою жизнь. Кто же я, черт возьми?

— Я не знаю... Думаю... Думаю, ничей.

Он отпускает мои руки, и я прижимаю их к груди.

— Я не вызываю у тебя никаких чувств? Когда касаюсь и целую тебя, ты ничего не чувствуешь?

Я качаю головой.

— Я чувствую... и это пугает меня. Когда это закончится, и ты двинешься дальше, тебя будет ждать лучшее — кто-то, кто более забавный и симпатичный, кто-то, у кого не будет такого миллиона заскоков, как у меня. Но я — это я. Ты — это ты. Уверена, подобное, что я испытываю с тобой, больше никогда и ни с кем не испытаю. Остальную часть своей жизни я буду сравнивать других мужчин с тобой, и они даже рядом не стояли. Я не смогу с этим справиться. — Я сердито смахиваю дурацкую слезу. Не могу поверить, что так переживаю по этому поводу. — Так что не играй моими чувствами и не говори мне, что ты — мой. Конечно, мы можем притворяться, пока застряли в этом беспорядке, но не заставляй меня верить в то, чего никогда не случится. Я не смогу с этим справиться. Больше

нет. Особенно после той жизни, что у меня была.

Джай прижимается своим лбом к моему, кончиками пальцев лаская мою щеку.

— Иисусе. Ты когда-нибудь даешь себе перерыв?

Я открываю рот, чтобы ответить, но Джай обрушивает свои губы на мои, препятствуя каким-либо словам. Пока его язык облизывает мой, я забываю то, что собиралась сказать.

И это к лучшему. Я закончила с разговорами.

Глава 8

Её

Джай

Чертов Котенок.

Как может одна женщина так чертовски сильно взбесить? Ты говоришь любой другой девчонке, что ты полностью ее, и она сразу же течет. Но не Котенок. Нет же. Не дай Боже, ей что-либо упростить для меня. Еще в тот момент, когда встретил ее, я знал, что вокруг нее воздвигнуты довольно высокие стены, защищающие ее, но был уверен, что проделал отличную работу и снес их. Очевидно, ее стены суперкрепкие. Как только они начинают разрушаться хоть на один процент, включается тревожный сигнал, и они возводятся вновь.

Я не собирался говорить то, что сказал. Я был так взволнован, и слова просто сорвались с языка. Тем не менее, я сказал правду. Если и существует какая-либо девчонка на этой планете, специально предназначенная для меня, то это она.

Я не подразумеваю под этим, что она — моя родственная душа, или что мы созданы друг для друга. Я говорю с точки зрения товарищеских отношений, взаимной дружбы. Она знает меня, и мне комфортно рядом с ней. Это все, что меня волнует. Но все же, она права насчет одного: я никогда не подкатил бы к ней в баре или в торговом центре. В основном, потому, что я не «подкатываю» к женщинам. Это кажется неправильным. Я разговариваю с женщинами — с любыми женщинами. Не имеет значения, юные они или зрелые, сладкие и худенькие или аппетитные и красивые. Мое желание быть с женщиной зависит от того, что у нее внутри, а не снаружи. В женщине мне нравится интеллект и сила. Нравится юмор и любопытство. Мне начхать на то, что они могут мне предложить физически. Однако не могу отрицать тот факт, что я баловался сексом с женщинами, которых едва знал, но не принуждал их и не обещал большее. Они хотели этого. И получали то, что я давал. Что есть, то есть.

Но Котенок подходит всем моим требованиям, о существовании которых я даже и не знал до этого самого момента. Она прикрывала мою спину с самого первого дня. Она доверяла мне, когда не следовало, и позволяла находить утешение в ее теле, когда мне, вероятно, не стоило этого делать. Я не идеален. Я так далек от совершенства, что скорее даже антоним этого слова. Я совершал ошибки, о которых она знала и не использовала против меня.

Наши языки переплетаются, а мои бедра находятся в плену ее стройных, но сильных ног, которые тесно сжимают меня.

Одно я знаю наверняка об Эмили — то, что между нами есть страсть. Воздух, окружающий ее, тяжелее, чем где-либо. Когда я рядом, то не могу дышать. Само ее существование душит меня, но я жажду этого. Жажду нехватки воздуха в легких, и все становится только хуже, когда чувствую ее прикосновения... потому что я готов задохнуться ради этого ощущения. Прерываю поцелуй и прижимаюсь к ее лбу своим. Минуту назад она до боли хотела меня, и ее затуманенные похотью глаза говорят мне, что она до сих пор хочет этого. Провожу тыльной стороной пальцев по ложбинке ее груди, спускаюсь по плоскому животику к резинке черных штанов для йоги. Одна часть меня хочет скользнуть пальцами под край штанов и трахнуть ее пальцем. Другая часть советует не быть мудаком и, возможно, попросить разрешения, потому как она, кажется, сейчас очень чувствительна.