Шрифт:
Renee Ahdieh
SMOKE IN THE SUN
Перевод с английского А. Атаровой
Художественное оформление Я. Клыга
Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:
ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Посвящается
Вы вдохновляете меня каждый день
Истина – это не то, какой вы хотите ее видеть; это то, что есть на самом деле. И вам придется склониться перед ее силой или жить во лжи.
Хорошая смерть
Наверху, словно призраки, собрались темные тучи.
Большинство людей были облачены в траурный серый цвет. Их головы были опущены в знак уважения, голоса приглушены. Даже самые маленькие дети без вопросов вели себя тихо.
То была честь, которую они оказывали своему недавно почившему императору. Честь, вызванная их высочайшим почтением и непоколебимой любовью. Девушка не чувствовала в своем сердце ни почтения, ни любви.
Тем не менее она хранила молчание. Притворялась, что тоже следует общему настроению, хотя ее кулаки прижимались к бокам. Краем глаза она наблюдала, как похоронная процессия движется по затихшим улицам Инако. Как с мрачного серебристого неба начал накрапывать мелкий дождь. Вскоре ее плетеные сандалии намокли. Ткань ее простых штанов прилипла к икрам.
Ее левая рука еще крепче сжала камень в кулаке.
Барабаны, отбивающие ритм процессии, приближались, их низкий гул отдавался в ее ушах. Пронзительная мелодия хитирики [1] пробивалась сквозь нарастающий шум дождя.
Когда императорская гвардия, стоящая вдоль дороги, обратила свои взоры на толпу, люди поспешно склонили головы, опасаясь, что их могут наказать за малейшее проявление неуважения. Те, кто находился рядом с девушкой, поклонились еще ниже, когда в поле зрения показалась поминальная табличка, возглавляющая процессию. Струйки дыма от благовоний из агарового дерева наполнили воздух ароматом горящего кедра и теплого сандала. На каменной поверхности таблички были выгравированы имена многих прошлых императоров – умерших небесных повелителей клана Минамото.
1
Хитирики – традиционный старинный духовой японский инструмент из группы гобоев; японская флейта.
Девушка не поклонилась. Она продолжала держать голову высоко. Уставилась на поминальную табличку.
Если ее поймают, это будет равносильно смертному приговору. Это станет верхом неуважения, пятном позора на ее семье и всех тех, кто последовал за ними. Но честь никогда не имела для нее большого значения.
Особенно перед лицом несправедливости.
В последний
И запустила камень в поминальную табличку.
С резким треском он ударил в центр серого камня.
Оглушительная тишина опустилась на толпу, когда те, кто нес табличку, на мгновение покачнулись. Они с ужасом наблюдали, как табличка упала в грязь, разбиваясь на осколки.
Одинокий крик возмущения превратился во множественный рев. Хотя никакая потерянная любовь не связывала почившего императора и жителей района Ивакура, этот поступок стал оскорблением самих богов. Самураи, охранявшие процессию, пришпорили лошадей и рванули в толпу. Нечто похожее на коллективное заикание пронеслось по толпе, и этот звук был похож на низкий гул потревоженного улья перед атакой. Дрожащие пальцы указывали во все стороны, сыпля обвинениями везде и всюду.
Но девушка уже пришла в движение.
Она бросилась в тень за маленькой аптекарской лавкой. Ее руки дрожали от пульсирующей под кожей энергии, когда она натянула маску на нижнюю часть лица. Затем девушка ухватилась за край соснового карниза и уперлась ногой в стену, испачканную штукатуркой. С молниеносной точностью она запрыгнула на черепичную крышу.
Крики снизу становились все громче.
– Это он.
– Это тот, кто бросил камень.
– Вон тот мальчик!
Девушка с трудом подавила улыбку. Но сейчас у нее не было времени на такую роскошь, как эмоции. Летящими шагами она метнулась к гребню крыши, затем соскользнула по наклонной черепице с другой стороны. Справа донесся стук копыт, погнав девушку к крыше слева от нее. Она перепрыгнула через зияющее пространство между двумя зданиями и сгруппировалась. Но даже при всех этих предупредительных мерах болезненная дрожь пробежала от ее пяток вверх по позвоночнику.
Когда она перелетела над изогнутыми плитками, зацепившись ступнями за их влажную поверхность, мимо ее уха просвистела стрела. Подобно водопаду девушка скользнула к краю крыши и упала в тени внизу.
Мгновение прошло в раздумьях. Ее грудь тяжело вздымалась, когда она сделала один вдох. Второй. Она должна уйти дальше. Моргая от дождя, девушка бросилась в переулок, огибая брошенную тележку с капустой.
Внезапно слева от нее послышались бегущие шаги.
– Вон он.
– В переулке рядом с кузницей!
Сердце грохотало в ушах, когда она метнулась за угол, топот приближался. Спрятаться было негде, кроме бочки с дождевой водой, стоящей у стены полуразрушенной кузницы. Если она задержится еще хоть на мгновение дольше, ее поймают.
Оглянувшись по сторонам, девушка приняла быстрое решение. Проворная, как кошка, она прислонилась спиной к деревянному столбу и оттолкнулась один раз, второй. Ее тело задрожало от усилий, когда она втиснула ногу в изгиб опорной балки. Затем девушка извернулась, вжимаясь плечами в грубую солому подбрюшья крыши.
Ее взгляд затуманился от страха, когда внизу, прямо под ней, показался солдат. Если бы он посмотрел вверх, то все было бы кончено. Солдат огляделся, а затем поставил ногу в сандалии на бочку с дождевой водой. Та с глухим стуком упала набок, дождь внутри ее в запоздалом всплеске смешался с грязью на земле. Разочарование сорвало резкий выдох с губ солдата.
Вслед за ним в небо вонзился неразборчивый яростный крик.
По мере того как гнев солдата рос, девушка крепче вжималась в крышу, усилие напрягало все ее тело. Ей повезло, что ежедневные тренировки сделали ее стройные конечности такими гибкими. Заставили ее прочувствовать каждый мускул, каждое движение. Она задержала дыхание, не смея пошевелить ни пальцами, ни ступнями.