Дыра. Путь на ту сторону

Грошев Николай Геннадьевич

Сидевшие на той стороне стола старик, детина и женщина в бело-красном сарафане, переглянулись. Затем разом задумчиво нахмурились. Пока они думали, Аня случайно посмотрела на крепкого паренька в ситцевой кепке, с импульсником в руках, который он держал с показной небрежностью. Паренёк, заметив её взгляд, мгновенно выпятил грудь колесом, широко улыбнулся и подмигнул. Ч-чёрт! Она едва не застонала, поспешно отводя взгляд в сторону. Пока поселенцев вели сюда, для долгой беседы, на какую они определённо настроились, этот мелкий засранец дважды звал её замуж. Непонятно за каким поведал ей, что какая-то Любаня полная дура и он её совсем разлюбил. Ну, примерно

так она поняла трудно переводимую речь чрезвычайно наглого пацана. Теперь он вышагивал породистым жеребцом и постоянно ей подмигивал…, очень хотелось взять пушку и пристрелить его нахрен.

– Так тож сказывали мы ужо. – Проговорил наконец, старик. – Банков надобно нам. Многа. У нас-то более уж нету банков-то. Вот, думали мы думали и надумали – тута банков много должно быть-то.

– Тимыыыч, - Простонала Аня, повернув усталое лицо к соседу с этой стороны «стола переговоров», – какого хрена им от нас надо?

– Банков надобно! – Нагнувшись на стол, повторил старик. Тут ожила толстая женщина в сарафане.

– Мы жо не просто так-то за сим к вам просим. – Мясистое лицо, в алом чепчике сморщилось. Аня так и не поняла, толи это были муки борьбы интелекта с темнотой душевной и тупостью природной, толи и правда она не ошиблась, и видит сейчас отчаянную борьбу жадности с чем-то, что ещё там пряталось за этим большим лицом. – Вы ж чаго не думайти злобого-то. Мы жо вам…, мы жо вам…, уф. – Помолчала, покраснела вся и с храбростью отчаявшегося безумца, рубанула рукой по воздуху.
– Ажно пять банков гурцов-то и снесём, як оно всё ссолитси!!!

– Эм…, - Аня тряхнула головой, взъерошила волосы, – вам нужны банки стеклянные что бы соленья делать? – Все трое радостно закивали головами. – Вы что больные? Какие нахрен соленья???

– А шо тако? – Женщина, нахмурилась, чепчик поправила. На мужчин глянула. Снова на Аню. – Шо в том плохого-то? Гурчиков по зимовие хочетси. Ох як хочетси! А немае. Шо ж нам, не ести гурчиков шоли? Раз уж поросло их, несчесть сколь поросло. Не добре то. Гурчики…

– Да як с самохоночкой-то, ай хорошоооо… - Подал голос мечтательно заулыбавшийся старик и женщина тут же отвесила бедняге такую затрещину, что он лбом в стол врезался.

– А ну цыц, алкаш окаянный! Я те дам самохоночку! Ух мне, вражина! – И сунула старику кулак под нос. Аня, и все присутсвующие в комнате солдаты, с удивлением и уважением следили за этим кулаком. Боксёры профессионалы отдыхают – кувалда, не кулак.

– Фросинья! – Басовито рыкнул детина и женщина, бурча под нос что-то неразборчивое, отвенулась от старика, голову склонила и молчала пока вся компания не отправилась восвояси.

– Сколько банок вам надо?

– Многа, - зачем-то кивая головой, ответил старик, и пояснил – сильна многа.

– Твою-то мать! Сколько в цифрах?

Старик задумчиво почесал голову, точно между стоящих торчком, двух пучков седых волос. По зданию пронёсся противный скрип ногтей по сухой коже. Что-то бормоча, старик стал загибать пальцы. Спустя несколько минут бессильно опустил руки, умудрившись запутать пальцы так, что едва не сломал их, в попытке расцепить ладони. Снова почесал лысину. Аня и солдаты синхронно поморщились. Старик что-то бубнил ещё минут пять. Аня устала ждать и откинувшись на стуле снова посмотрела на стену, в тоже место куда всю эту нудную встречу отводила взгляд. В этот раз едва не рухнула со стула. Сопливый юнец с импульсником пост у дверей покинул и теперь стоял там, куда она предпочитала отводить взгляд. Едва она

снова туда посмотрела, он радостно ей подмигнул, выпятил грудь колесом и принял воинственную позу с оружием в руках.

– Мама, роди меня обратно... – Буркнула девушка, уставившись в стол.

Старик, наконец, прикинул сколько ему нужно банок.

– Шишсот!

– Шиш… - Повторила девушка, кивнула и ядовито улыбнулась старику. – Я бы с радостью отправила вам шиш. Целый вагон.

Солдаты подавились смешками. Старик с детиной недоумённо переглянулись.

– Шота не то ты ей-то ляпнув. – Пробасил детина. Старик снова почесал лысину и Аня в отчаянии заскрипела зубами. С каждым разом, звук этого «скребуна» становился всё противнее.

– А шишсот це многа? – Поинтересовался тут пожилой мужик, вооружённый охотничьим длинноствольным ружьём. Аня отправила мужику такой бешенный взгляд, что он оружие едва не выронил. – Так я ж просто спросивши, я ж не подумавши…, я далее тихо стоять-то буду, тихо-тихо…

– Объём банок? – Спросила Аня, решив что в рапорте укажет три сотни стеклянной тары и ну их нахрен. Надо было понятнее изъясняться. Вопрос девушки, почему-то, снова вызвал замешательство.

– Шо? – Наконец, спросил немного растерянный старик.

– Ну, размер какой у банок? – И она показала руками будто что-то держит, потом развела их пошире, снова задержала, будто в руках у неё эта треклятая банка. – Такие? Или такие?

– Ааааа! – И показал сухонькими своими ручонками, что-то в районе трёх литров.

– Прекрасно. Что ещё? Тимыч, записывай, а то я чувствую вечером у дока склянку спирта стяну и гори оно всё синим пламенем!

– Я тутова остануси! – Вдруг заявил юнец в кепке. И подмигнул командиру городка, Анне Станиславовне. Собратья паренька обернулись к нему с написанным на лицах немым вопросом. – Аннушке деревню их обороняти подмогну. С моим-то ружьём, да статный такой мущщина, я тута буду, вот. Да и в спиртах всяких, кто ж лучшее мущщины понимает-то? Нужон я тута сильно, Аннушке нужон, вот. А по утру, вернуся я.

– А ну цыц! – Натурально зарычал детина, до того как «Аннушка» разразилась самой матерной руганью какую только знала. – Виталька, поди прочь отсель! Мы без тебя тутава дела усе покончим. Вишь, Аннушка смущаетси, люб ты видно ей, а тута у нас делов ещё на полденницы, так шо поди прочь, а по вечеру, еслив время у Аннушки будети, она до тебя по…

– Закрылись все нахер! – Взвыла девушка, сумев частично разобрать речь детины и верно поняв общий смысл его слов. До солдат оно тоже дошло, но чуть позже. Стоявший у входа летенант поперхнулся смехом и выскользнул прочь, стараясь сделать это незаметно. У него бы, наверное, получилось, если бы он не заржал как конь молодой, едва вышел на улицу.

Грозный окрик Аннушки возымел нужный эффект, но завершился он отчаянным стоном – юнец самодовольно подмигнув девушке, вышел из помещения с видом победителя. Эффект окрика сдулся.

– Тимыч, я больше не могу. – Аня умоляюще посмотрела на второго по страшенству человека на этой стороне и он, единственный кто смог победить рвущийся наружу смех, кивнул ей.

– Покури Ань, я минут двадцать выдержу.

– Спасибо Тимыч! – И она поспешно выскочила из-за стола. Двинулась было к двери, но перед глазами возник сопливый поселенец только что вышедший наружу. Аню передёрнуло так что она едва не упала. Поспешно отошла к стене, которую подпирала половина подтянутого сюда взвода и толкнув в плечо одного из солдат сказала. – Сигарету дай.