Дырка для ордена
Шрифт:
Ей теперь что, тоже исчезнуть?
Вдруг, получив от нее информацию, пусть и отрицательную, ее просто уничтожат, чтобы не оставлять лишнего свидетеля. А куда бежать?
Где она, одинокая, слабая женщина, может скрыться от людей, которые за несколько дней сумели вычислить ее, найти аж в Аргентине?
Единственное, куда можно обратиться, так это к мужу. Хотя чем он ей поможет оттуда?
И все же она набрала номер посольства. Целых пять минут слушала долгие гудки. Невероятно. Даже ночью на этом телефоне всегда сидел дежурный. Она положила трубку, позвонила в МИД, представилась. Спросила, не знают ли они чего-нибудь
– Для беспокойства оснований нет. Просто посольство сейчас меняет дислокацию, общедоступной связи с ним нет. Но, наверное, еще через неделю все устроится и муж вам непременно перезвонит. Или даст знать о себе иным способом. Зато есть приятная для вас новость. С начала боевых действий сотрудникам посольства установлен двойной оклад и выплаты полевых денег. Денежный аттестат на вас поступил, и вы хоть сегодня можете получить причитающиеся суммы.
Она поблагодарила и повесила трубку. Муж жив-здоров, и этого пока достаточно. А неожиданные деньги лишними не будут. Особенно в ее обстоятельствах.
Ну и что делать? Вернуться к родителям в Питер? Не очень-то она там и нужна. Ничем они ей не помогут и ни от чего не защитят.
Вот разве что..
Елена спустилась в холл гостиницы. Сегодня как раз дежурила Нина Петровна, очень милая женщина, с которой они буквально с первого дня почувствовали взаимную симпатию.
– Что у вас, Еленочка? Проблемы какие-то возникли? – Наметанным глазом женщина заметила ее напряженное лицо.
– Да какие у меня проблемы? Скучно просто, тоскливо. Муж не звонит и не пишет, а там все-таки война.
– Да-да, я сегодня новости смотрела. Ужас прямо, стреляют, бомбят, Буэнос-Айрес горит, Рио-де-Жанейро горит. Что уж они там-то не поделили? Красота такая, море, пальмы..
Елена не собиралась просвещать дежурную насчет проблем Гран-Чако и Чако-Бореаль [40] , контроля над шельфом и континентальными рынками сбыта. А также о не решенном за триста лет вопросе об испанской и португальской сферах влияния.
– Вот за море с пальмами и воюют. Я, Нина Петровна, тут у вас мельком объявление видела, что можно на недельку-другую зимнюю дачу в Сходне снять. Ну и подумала.. Может, съездить? На лыжах покататься, у камина вечером посидеть, снежную бабу слепить. Невмоготу мне в четырех стенах.
40
Гран-Чако – Большой Чако, Чако-Бореаль – Северный Чако, обширные горно-лесистые территории в Боливии и Парагвае, за которые много лет велись кровопролитные войны. Так, в войне 1932—1935 гг. погибло около 200 тыс. человек.
– Да и съездите. Хоть зима и кончается, но прогнозы еще недели на две морозы со снегом обещают. Погода в новом тысячелетии тоже какая то ненормальная стала. Говорят, новое Великое оледенение начинается. А с дачей никаких проблем, кроме финансовых. Я сейчас посмотрю.. – Она вытащила из-под стойки цветной фотоальбом, открыла на нужном месте. – Вот наши дачки. Побольше и поменьше, с прислугой, с пансионом и без. Выбирайте.
Она выбрала очень симпатичный, небольшой, с резными наличниками дом, похожий на сказочный теремок в окружении меднокорых мачтовых сосен. Снимок был сделан летом, но зимой там должно быть еще красивее.
– Вот этот можно?
– Сейчас узнаю. Да, свободен. Если берете, пока доедете, там все приготовят и белье поменяют, отопление включат. Лыжи есть, санки есть. Компания обычно подбирается веселая, люди приличные, со средствами. Охрана хорошая, сколько уже лет никаких происшествий не было. Питаться можно в трактирчике, прямо в двух шагах, можно в ресторане на станции, а можно и в дом заказать, привезут.
– И сколько?
– Почти даром, – улыбнулась дежурная. – Сорок рублей в день. С полным пансионом – шестьдесят пять.
Ничего себе – не дорого! Да какая разница. Сейчас деньги есть, а дальше.. Неизвестно, пригодятся ли они ей вообще.
– Согласна, беру. Прямо сейчас и поеду. Здешний номер тоже за мной оставьте.
– Конечно, конечно. Я вам в счет только за проживание буду ставить, пока вы отдыхаете, а за обслуживание – не буду.
– Спасибо, Нина Петровна. Вот, возьмите на память, – она протянула женщине тонкое черно-красное пончо из шерсти ламы, продукция индейцев-кустарей с Кордильер. – Только вот еще что – если меня кто-то спрашивать будет, ну, абсолютно все равно кто – отвечайте, что я уехала. Недели на две. И адрес мой новый никому не давайте. Мне нужно одной побыть, а людей, с которыми хотелось бы разговаривать, я и сама найду.
– Обязательно, Еленочка, обязательно. Я прямо сейчас в компьютер введу, что клиент выехал, номер сохранил за собой, нового адреса не оставил. Так что не извольте беспокоиться, никто вас там не потревожит.
Елена наскоро собрала сумку с самыми необходимыми вещами, переоделась подходящим для зимнего выезда на дачу образом и чуть не вприпрыжку сбежала вниз по лестнице.
Настроение необъяснимым образом поднялось. Неужели всего лишь из-за перспективы смены обстановки? Да и в самом деле – после вечных южноамериканских весны и лета попасть, наконец, в заснеженный лес, вволю надышаться морозным воздухом, побегать на лыжах среди шишкинских сосен и сугробов, а потом сидеть, закутав ноги пледом, перед тихо потрескивающим камином и бездумно наблюдать, как медленно вползают в комнату сизые сумерки, – что можно придумать лучше?
Вдруг она подумала, что одной оставаться по ночам в совершенно пустом доме может быть и страшновато. Каждый случайный скрип и стук будут заставлять ее вздрагивать, а то и повергать в панику.
Вот если бы у нее была собака – немецкая овчарка, доберман или хоть обычный фокстерьер. Да где же ее здесь взять, хорошую и верную собаку? Тогда – какое-нибудь оружие? Это реальнее, тем более что стрелять она умела, и неплохо. Спасибо Вадиму, научил в свое время.
Надо будет зайти в оружейный магазин, присмотреть что-нибудь подходящее.
Она решила пройтись бульваром до Никитских ворот, а там взять такси. Приятно похрустывал под толстыми подошвами зимних ботинок снег, не успевший слежаться после ночной метели.
Ровно на середине бульвара ее вдруг окликнул вслед мужчина в сильно поношенном драповом пальто, похожий на чиновника-пенсионера, читавший на скамейке газету. Другую он подложил под себя на плохо очищенные от снега рейки.
– Елена Артуровна, можно вас на минуточку?
Она недоуменно обернулась и сразу все поняла.