Дыши, Энни, дыши
Шрифт:
– Пфф.
Я наслаждалась сегодняшним днем. Джереми долго и крепко обнимал дедушку, прежде чем мы ушли, а дедушка поглаживал внука по спине. Джер действительно милый парень; мне нравится, как он относится к своей семье, он простой и в чем-то даже по-старомодному джентльмен. Интересно, позволял ли он когда-либо женщине самой открыть дверь.
– Твой дедушка клевый.
– Он тот еще чертяка, – говорит Джереми. – Когда мама не пустила меня домой на Пасху, он взял меня на рыбалку в Джонсон-Сити. Это было круто – он назвал это холостяцкими выходными. И он всегда говорит мне, что я должен по-настоящему
– Ты прыгал с парашютом?! – восклицаю я.
– Да, уже семь раз… И это был лучший прилив адреналина в моей жизни… Но, полагаю, больше я не буду прыгать. – Его спокойная улыбка и счастливая, и печальная одновременно. Лично для меня все просто: семья должна быть намного важнее, чем потребность делать что-то настолько прибабахнутое, как прыжки с парашютом. Но, должно быть, это непросто для него.
– Нам нужен матч-реванш, – говорю я, отвлекая его от ностальгии. – Я хочу по-настоящему победить тебя в чем-то… со всеми этими завышенными баллами, что присуждал мне дедушка, как теперь узнать, кто действительно победил?
– Завтра день мини-гольфа.
– У тебя, надо полагать, есть собственная клюшка, а?
Он широко улыбается, поворачивая руль.
– Я на работу завтра, – говорю я.
– Прекрасно... Я обыграю тебя в гольф в следующий раз. Слушай, хочешь бежать со мной гонку в следующие выходные? Она в воскресенье, – нервничая, спрашивает он.
– Я не могу бежать так же быстро, как ты. Или так же далеко.
– Она всего лишь на пять километров. Это будет как одна из твоих ежедневных пробежек.
Это только три мили. Мэтт записал меня на полумарафон в сентябре – он предложил его вместо моей длинной субботней пробежки. Неплохая идея – пробежать пять километров перед полумарафоном. Было бы неплохо узнать, как вообще проходит день гонок. Имею в виду, вся информация о Городском Музыкальном Марафоне вроде как обескураживает меня. Я должна заранее выбрать свой номер на гонке и прикрепить таймер. Мне нужно припарковать машину в определенном месте и оставить свою сумку на стартовой линии. Кто-нибудь принесет ее к финишу. Мне нужно запомнить схемы, показывающие подъемы на каждом отрезке маршрута, наряду с картами, на которых отмечены остановки с водой, столы с едой и палатки первой помощи.
Мэтт рассчитывает, что я запомню все это.
– Во сколько гонка? – спрашиваю я.
– В семь утра.
– Боже милостивый, это рано. Я обслуживаю завтрак в воскресенье.
Он стучит по рулю и покусывает свою нижнюю губу.
– Это отстойно.
– Ты хотел, чтобы я пришла, для того чтобы увидеть, что такое настоящая гонка? – спрашиваю я.
Он окидывает меня взглядом:
– Я думал, мы повеселимся вместе. Мы же друзья, верно?
– Посмотрим, смогу ли я освободиться от работы.
– Тебе понравится эта гонка, – улыбаясь, говорит он.
Нет ничего плохого в том, чтобы пойти на гонку с ним. Мне нужен опыт, если уж на то пошло. И мне действительно нравится иметь с ним общие планы.
Высадив меня у моей машины, он стучит по стеклу, и я опускаю его.
– Я забыл упомянуть кое-что насчет гонки. Ты должна надеть белую футболку.
Адреналиновый Наркоман
Во вторник вечером темп работы начинает
И тут мимо шествует Стефани. Слава богу, мне нужно поговорить с ней.
– Стивенс, вылезай и прибери уже на двенадцатом столике, – кричит она, и оскорбленный помощник официанта пролетает мимо холла, в котором я прячусь.
Я убираю каталог в свою большую сумку, делаю глубокий вдох и направляюсь к Стефани.
Конечно, она мамина подруга, но слишком серьезно относится к своей работе менеджера в закусочной. Если мы хотим взять отгул, то должны за две недели внести свой запрос в книгу в кожаном переплете, которая находится за стойкой менеджера зала. А я не сделала этого. Гонка, на которую позвал меня Джереми, будет через пять дней. Пора встретиться лицом к лицу с гневом Стефани.
Я переплетаю пальцы за спиной. Она занята тем, что читает распечатку сегодняшних продаж – надеюсь, хороших продаж, потому что это может привести ее в хорошее настроение.
– Стеф? Если у тебя нет дополнительных поручений на сегодняшний вечер, я была бы счастлива наполнить бутылки с кетчупом.
Ее взгляд не отрывается от распечатки:
– Чего ты хочешь?
Я делаю глубокий вдох:
– Могу я взять отгул на утро воскресенья?
– Для чего?
– Есть один парень…
Открыв в изумлении рот, она кладет распечатку с продажами в бак со сметаной. Вроде бы это должно быть опасно для человеческого здоровья.
– Ты хочешь взять отгул на работе, чтобы что-то делать с парнем?
– Да… – Я хочу объяснить ей про гонку, но она прерывает меня, широко улыбаясь и приобнимая:
– Ты можешь делать все, что захочешь, ребенок.
Что ж, это было легко.
А что не настолько легко?
Мой персональный тренинг с Мэттом в среду.
В тренажерном зале, в котором он работает, есть закрытый легкоатлетический манеж, и, чтобы сделать мое сердце сильнее, он заставляет меня делать скоростные челночные забеги. Он поставил на трек пять конусов. Задание выглядит так: добежать до первого конуса, затем обратно к стартовой линии, добежать до второго конуса, затем обратно к стартовой линии, и так далее. Чтобы отвлечь меня от своих дьявольских упражнений, он непрерывно разговаривает, рассказывая мне о доме, который они с Кейт купили вместе, в котором будут жить, когда поженятся, о списке фильмов, которые он хотел бы посмотреть, но после семи серий челночных забегов соленый пот ручьем льется по моему лицу и жжет глаза, и я, наклонившись и опираясь о свои колени, часто дышу, словно собака, которую мучает жажда.
Мэтт вручает мне стакан воды, и как только я выпиваю его, он ведет меня обратно к беговой дорожке.
– Я умру, – говорю я после трех миль.
– Если ты сейчас не заставишь себя, ты не сделаешь этого и за всю гонку.
– Я финиширую, – рычу я.
Мэтт широко улыбается:
– Вот это мне нравится слышать.
После несметного количества скручиваний, отжиманий и приседаний, мои бедра болят, словно кто-то загнал в них дрель.
– Меня сейчас стошнит, – говорю я, стискивая свою тазовую кость.