Дыши глубже
Шрифт:
***
АЛЕКС
Захожу в душ, и закрываю дверь, пока Амаля не успела меня заметить, быстро скидываю с себя одежду и прохожу к ней.
— Ты что тут делаешь? — она не видит меня, потмоу что глаза в пене, быстро становится под струи воды, открывает глаза, — я же дверь закрывала на замок, как ты зашел?
— А тут замок не работает, я все время забываю купить привезти с собой, теперь я рад, что язабываю, — она не успевает открыть рот, чтобы ответить, я сливаюсь с ее губами в поцелуе. Какая она сладкая, и вкусная. Дразнит, сучка, не отвечает на поцелуй, крепко зжала зубы.
— Нас услышат,
— Нас никто не услышет, расслабся, — только после этого она отвечает на поцелуй, — моя слакая, я дурею от тебя, — скольжу языком по шеи, вода теплыми струями падает на нас, делая обстановку более сексуальной. Ее ркуи ласково гладят все мое тело, — скажи что ты хочешь меня, — спучкаю руку между ножек, нахожу чувствительные складки, глажу, ласково давлю на клитор, от чего с ее губ губ срывается громкий стон, — скажи.
— Алекс… — я и так знаю что она хочет, чувствую же ее влагу на своих пальцах, это не вода.
— Скажи, — не могу оторватся от ее губ, другая давно гладит нежное полушарие груди, покручивая сосок.
— Хочу…
— Громче скажи, я не слушу….- башню срывает от ее пьяного голоса. В паху давно приятно больно завязался узел старсти, член готов разорватся, я так хочу в нее. В ее горячее, нежно тугое лоно.
— Я тебя хочу, Алекс….ахх- громкий стон, когда мой палец проникает внутрь ее, ласково делая круги внутри, трахаю ее пальцем, добавляю второй палец. Она насаживается на мои пальцы, требуя продолжения. Я знаю, она уже готова кончить, поэтому останоавливаюсь, слышу ее разочерованный стон.
Приподнимаю ее за бедра, она быстро хватается за меня ногами, скрешивая их у меня на спине. Руками обнимает за плечи, делаю резкий толчок и врываюсь внутрь. Закрываю глаза, издавая животный стон. Она насаживается на меня, вхожу глубоко, до основания. Наши движения происходят в такт друг другу. Я учашаюсь, не могу сдерживатся, стоны удовольтвия не перестают слетать с наших губ.
— Ванилька…я по тебе сума схожу……- ставлю на пол, — прогнись, — давлю рукой на спину, держу за бедру, — упрись ладонями в стену, — она слушается, в следушее мгновение я уже вколочиваюсь в ней. Двигаюсь жадно, часто резко, как всегда не могу сдерживаться, — не больно? — она мотает головой, не способная говорить ни слова, содрагается в оргазме. Зажимает мой член так, как будто выжимает, я лечу следом, пульсируя в нее. Какое наслаждение кончать в нее. Я уже по другому не смогу с ней. Надо придумать что то, чтобы после родов я кончал в нее.
Эйфория.
Она мой наркотик. Я больше не смогу без нее.
Приподнимаю ее, обнимаю ее сзади, нежно гладя мягкие полушария, вколочиваюсь зубами в шею.
— Я всегда буду помеченная ходить? — не свои голосом говорит Амалька, ставит голову на мое плечо.
— Всегда, по другому я не могу тебя любить.
***
— Алекс, — в сквозь сон слышу нежное дуновение над своим ухом, — проснись пожалуйста.
Амаля.
— Что то случилось? — я испугался, подорвался сел.
— Ничего не случилось, просто…
— С тобой все хорошо? Ты не спала что ли?
— Я не могла уснуть…..я хочу. это.
— Что, говори уже, — протираю глаза, чтобы проснутся.
— Тебе нужно одется.
— Одется? Мы куда то идем? — только сейчас я замечаю, что она полностью одета.
— Да, пойдем.
— Куда? Ночь на дворе. Ты куда
— К соседям. Я хочу те бурелые помидроы, которые у соседей.
Глава 22
Только оказавшись в задней части двора, перед сеточной оградкой, разделявшей наш участок от соседского, я начал соображать, что сейчас происходит.
— Амаля, — шепчу, словно нас кто то может услышать, темной ночью, в огороде, — у нас полный холодильник помидор, в погрейте тоже помидоры, мамины, тоже свои, с огорода, ты могла бы есть их.
— Не могла, Алекс, — она тоже шепчет, — давай быстро перелезть через сетку, сорви мне пару помидор и пойдём, холодно.
— Во как, холодно, — смеюсь, она стоит с фонариком, в тёплой куртке, но в комнатных тапочках, мы воруем помидоры, кому скажи обсмеют — я тебе сказал сиди в комнате жди, но ты пошла со мной.
— Хотела убедится, что ты точно сорвал те, которые, я видела днем, — это вызывает у меня смех, — ну со ты смеёшься? Ты понимаешь, эти помидоры, которые с грядки, они пахнут по другому, и вкус другой, тебе не понять. Давай перелазь — это так легко сказать, пернонзь, как? Ставлю ногу на бетонный столб, маленький узенький столб, который удерживают сетку, хочу перепрыгнуть но не получается, она под моим весом прогибается в другу сторону, я пошатываясь, теряю равновесие, ставлю другую ногу уже на серку, она полностью гнется под моим весом и падаю в соседский огород, Амаля вскрикивает, рвётся ко мне, но я рукой подаю знак, чтоб не подходила, тем более с фонариком, сетка остаётся прогнутый, утром соседи поймут, что кто то лез к ним в огород. Ну черт с ними, сам утром скажу. Собираю помидоры, и перебираюсь обратно.
— Прости меня, — Амаля кидается обнимать меня, — из ща моих помидор ты упал, не поранился?
— Все хорошо, правда, пошли, — беру за руку, отбираю фонарик, идём в дом.
— Алекс, я быстро помою их, возьму соль и хлеб и пойдём к себе в комнату.
— Почему в комнату?
— Потому что, твои родители могут проснуться, и увидеть, что я кушаю… ночью, — при этом у нее такое виноватое лицо, невольно улыбаюсь.
— Я жду, мой свои помидоры.
Вы бы видели как она уплетала! Помидоры, соль и хлеб, как будто она ест что то экзотическое! Такое наслаждение испытывает, я любуюсь, и улыбаюсь. Эта непредсказуемая женщина сводит меня сума, со своими желаниями, которые я с удовольствием выполняю. И вот сейчас я думаю, где я окажусь следующей ночью? Но где я окажусь следующей ночью, я даже думать не мог.
АМАЛЯ
Трель телефона будит меня ни свет ни заря.
Мама.
Сразу такая тревога, она никогда не позвонит так рано, если ничего не случится. Значит что то серьёзное, раз звонит. Дрожь пробивает кожу, принимаю звонок.
— Алло, мам, — и сейчас я замечаю, что Алекса нет в постели, смотрю на время на часах на стене шесть утра. Может в туалет проснулся?
— Дочка, — с такой болью она это произносит, я подрываюсь, никогда не слышала, в не голоса столько боли, я слышу ее частое дыхание, — дочка прости, что так рано тебя разбудила, но я, уже не могу терпеть. Них живота болит, схватками, — раанно дышит, — я покрываюсь потом… дочка, — потом я, слышу грохот.