Дюна: Герцог Каладана

Герберт Брайан

Малина не дала ему ответить и снова заговорила:

– Я восхищаюсь твой энергией. Всю жизнь мне хотелось направить ее в правильное русло, на благо КАНИКТ и всей нашей семьи.

– Ты хочешь, чтобы я был такой же марионеткой, как мои брат и сестра!

Малина коротко рассмеялась, и оба пса негромко зарычали. Один из них поднялся и подошел к Якссону, напрашиваясь на ласку, а потом вернулся на прежнее место.

– Франкос и Джалма играют свои роли по сценарию. Не сомневайся, в отношении тебя у меня тоже есть большие планы.

– Отец всегда говорил, что ты лишь отталкиваешь меня в сторону, чтобы

я тебе не мешал.

Малина с трудом сохранила на лице непроницаемое выражение.

– Твой отец вообще много чего говорил, и были веские причины тому, что перед смертью он удалился на Оторио. Мне жаль, что ты проводил с ним слишком много времени. Надо было этому помешать.

Якссон был готов ответить грубо, но Малина предостерегающе подняла руку, предлагая ему промолчать. Якссон всегда был дерзким ребенком, но Малина знала, как его усмирять. Она умела обуздывать остистых собак, тем более могла она обуздать сына. Для него просто нужен особый ошейник.

Она сунула руку в карман стильной куртки и извлекла листок позолоченной тончайшей бумаги, украшенной императорской печатью – золотым львом Коррино.

– Приглашение на его смехотворный прием. Это отнюдь не провокация и не издевка. Шаддам просто ни о чем не догадывается. Он не знает, какой урон причинил нашему наследию.

Она порвала в клочья приглашение и подняла руки, глядя, как обрывки медленно падают на пол веранды, кружась в потоках дымного воздуха.

– Я никуда не поеду. Президент КАНИКТ, твой брат, тоже не поедет. Там не будет ни одного представителя компании КАНИКТ, потому что я отдала распоряжение не появляться на этом мероприятии под любым благовидным предлогом. Как видишь, мы на одной стороне баррикад.

– Кто-нибудь это заметит? – с горечью поинтересовался Якссон. – Чего мы этим добьемся?

– Всего, что могут подсказать тебе твои воображение и терпение. Я ведь учила тебя: никогда не жертвуй тем, что тебе на самом деле необходимо, ради сиюминутных желаний. У каждого из вас своя роль в великом плане. – Малина плотно сжала тонкие губы. Франкос, ее старший сын, принял мантию президента КАНИКТ, став публичным лицом огромной компании, а Джалма, ее единственная дочь, вышла замуж за могущественного, но престарелого графа Учана, главу одного из Великих Домов, под властью которого – то есть теперь под властью Джалмы – находятся семь планет.

– Мне нужно нечто большее, мама, чем протирание штанов на встречах и собраниях. Надо что-то предпринять. У меня есть собственная сеть, и мы можем многое сделать, причем с далеко идущими последствиями.

Малина знала, что ее сын встречался с несколькими мятежно настроенными аристократами Ландсраада. Им было полезно и приятно иногда выпускать пар своего недовольства и планировать смелые протесты, которые заведомо не могли закончиться ничем плодотворным.

– Когда ты будешь готов, я свяжу тебя с влиятельными людьми из Содружества благородных. План очень обширен и изощрен, и за несколько поколений мы уже сумели заметно разложить Империю. В фундаменте Империи образовалась трещина, но Шаддам пока этого не замечает.

Якссон вспыхнул, как сухая солома.

– Император ничего не понимает и ни о чем не догадывается, потому что все эти трещины слишком малы и растут очень уж медленно. Ты выступаешь за то, чтобы втихомолку не платить имперские налоги, прятать владения и уводить из казны ресурсы. Я же не хочу ждать плодов этой черепашьей революции. Человечество не может терпеть десятки тысяч лет постепенного упадка Дома Коррино. Империя в ее нынешнем виде способна только на деспотизм.

Хар и Кар во все глаза смотрели на Якссона, словно завороженные его речью, но Малина слышала все это уже много раз.

– Лозунгами прогресса не добьешься. Докажи мне свой рост, примени полученные знания. – Голос ее стал жестким, и Якссон сник, как будто его ударили хлыстом. Орден сестер Бинэ Гессерит использовал подобную технику, которую сестры называли Голосом, но Малина просто показала, насколько хорошо она знает все тончайшие струны существа Якссона. – Я расширю твои полномочия, но при условии, что ты подчинишься моему руководству!

Что-то в его облике заставило ее умолкнуть на полуслове; в характере сына она заметила то, чего раньше не видела – стальную волю. Он сделал шаг назад.

– Это не совпадает с моими целями, мама. Я очень много разговаривал с отцом, пока он был жив. – Не обращая внимания на угрожающую мимику матери, Якссон продолжал: – Ты всегда унижала его! Теперь, когда его нет, а его могилу на Оторио осквернили, ты уже никогда не узнаешь, как много он мог бы сделать для КАНИКТ, если бы только ты позволила ему это.

Малина перестала смотреть на дымное небо и во все глаза уставилась на сына. Собаки поднялись и встали рядом с ней.

– Мы сможем разрушить Империю до моей смерти, – сказал он. – Твой постепенный и гладкий план может показаться привлекательным отвлеченно-академическому уму, но большинство людей не могут держаться за экстравагантную мечту, исполнение которой потребует нескольких столетий. Мы оба, мама, прекрасно знаем, что такое бюрократия. Одно промедление тянет за собой следующее, и в результате не происходит ничего. Для того чтобы что-то сломать, нужно нечто большее, чем мягкие повторные толчки. Иногда надо взять в руки дубину.

Малина покачала головой.

Якссон направился к двери.

– Я уже собрал вещи. Я буду держать тебя в курсе моих дел, мама, потому что мы и в самом деле на одной стороне. Мои усилия придадут публичное лицо твоему делу.

– Это опрометчиво и неразумно. Я не стану платить за это, – предостерегающе произнесла Малина, понимая всю тщетность этой угрозы. – Счета КАНИКТ отныне для тебя закрыты, и все твои расходы должны получать мое одобрение.

Якссон рассмеялся.

– У меня есть собственные источники дохода.

Это еще больше встревожило Малину.

– Что ты собираешься делать?

– Скоро ты сама все узнаешь и поймешь, что я действую правильно. Но остановить меня ты уже не сможешь. Механизм запущен.

* * *

Когда ученик перестает быть учеником? Или вся жизнь – это один бесконечный урок?

Чани Кайнс. Ответ отцу

Пол Атрейдес, которому только что минуло четырнадцать, уверенно положил руки на панель управления военно-тренировочного воздушного судна. Он взялся за дугообразный штурвал, желая ощутить воздушные потоки, и судно, повинуясь его воле, послушно меняло высоту и направление полета.