Дюна: Герцог Каладана

Герберт Брайан

Пол тяжело вздохнул, рассеянно переводя взгляд с одного предмета на другой. Он был подавлен. Герцог Лето желал всего самого лучшего для своей семьи, для своего сына. Он заботился об обучении сына: у мальчика были лучшие инструкторы и учителя, и он делал все, чтобы оправдать отцовские надежды. Отец возложил на него тяжкое бремя, но и Пол не щадил себя.

Пока юный Пол скромно стоял в обеденном зале, старший лакей, смуглый мужчина в герцогской ливрее, следил за работой ядоискателя – прибора, напоминающего большого паука, висевшего над длинным столом. Тихо

напевая, лакей подносил каждый датчик прибора к блюду с отмеренными порциями ядовитых порошков и жидкостей. Небольшие индикаторы загорались красным, когда лакей, продвигаясь вдоль стола, проносил датчик мимо блюда, и снова зажигались зеленым, когда он проходил дальше. Сафир Хават с недовольной миной наблюдал за калибровкой от двери – впрочем, это была обычная манера поведения руководителя службы безопасности.

Один из датчиков не сработал, и Сафир коротко приказал человеку в рабочей одежде:

– Замените весь комплект и проверьте его заново.

Человек бросился выполнять приказ. Даже здесь, на Каладане, приходилось сохранять бдительность, все время опасаясь возобновления войны ассасинов, в которой едва уцелели и Сафир, и Дункан. Существовали правила ведения войны между благородными Домами, и каждый аристократ знал эти правила, но случались и ошибки, после чего виновные приносили свои извинения… Однако бывали и исключения.

Пол ничего не принимал как само собой разумеющийся дар судьбы, понимая, что именно он станет первой мишенью для любых врагов, ибо олицетворял будущее Дома Атрейдесов. Однажды герцог Лето открыл ему суровую истину:

– Для меня потерять сына – значит потерять будущее.

Именно поэтому он настаивал, чтобы Пол всегда был настороже, вырабатывал в себе способность оценивать любые ситуации и учился заблаговременно составлять план, ориентируясь на ту или иную обстановку. Эти тревожные слова было тяжело слушать, но Пол предпочитал узнать правду, чтобы не пасть жертвой собственного невежества. Следующее напутствие отца, запомнившееся Полу, светило ему, как маяк в ночи: «Готовься жить».

Остальные вызовы Пол встречал, как подобает сыну герцога. Согласно жестким правилам аристократии Империи он был всего лишь бастардом, «условным» наследником. Лето называл Джессику своей законной наложницей, что обеспечивало определенные гарантии, но все могло измениться в один момент, если бы политическая выгода вынудила отца жениться на дочери какого-нибудь другого благородного семейства, как он едва не поступил однажды, когда хотел заключить брак с Илезой Икац. Лето поклялся Джессике, что второго раза никогда не будет, что он не примет больше ни одного предложения. Полу очень хотелось в это верить.

Пол знал, что если бы Лето погиб на Оторио, то Сафир, Гарни, Дункан и войска Атрейдесов остались бы верны ему как сыну герцога, но Император Шаддам IV мог легко передать Каладан под управление какого-то другого благородного Дома. Было страшно даже подумать об этом.

Несмотря на то что Пол любил и даже, пожалуй, боготворил отца, он мысленно постоянно упрекал его за нежелание жениться на матери. С одной стороны, такое решение было мудрым, но с другой – неразумным. Как заметил однажды Сафир Хават во время занятий по тренировке мышления, в подобных делах Пол не может быть бесстрастным наблюдателем.

Покончив с калибровкой ядоискателя, лакей и его спутники ушли, и Пол остался в зале один. На столике у стены он обнаружил бумагу и ручку; он взял их и сел на свое место за обеденным столом, по правую руку от отца. Ему надо было привести в порядок и записать свои мысли. Он смотрел на чистый лист бумаги, пытаясь переплавить собственные эмоции в слова.

Он едва успел написать несколько неровных строчек, когда в зал вошел Лето. Увидев отца, Пол отодвинул листок в сторону, чтобы скрыть то, чем занимался.

Лето нахмурился.

– Между нами появились секреты, сынок?

– Никаких секретов. Я решил написать тебе письмо. Я думал, что на бумаге смогу лучше изложить свои мысли.

Сначала Лето позабавили слова сына, но потом он заметил, что Пол абсолютно серьезен.

– Вот как? И о чем же ты решил мне написать?

– Я лучше все-таки напишу, чтобы подобрать правильные слова и фразы, но… – он сделал глубокий вдох, – но, пожалуй, я сделаю это сразу, сейчас.

– Похоже, это очень серьезно. – Лето занял свое место и облокотился на стол, глядя на Пола так, словно тот был прибывшим с другой планеты дипломатом.

Стараясь совладать с нахлынувшими мыслями, молодой человек рассказал отцу обо всем – о чувстве неопределенности, о тревоге за себя, свое будущее и будущее Дома Атрейдесов, о матери. После короткой паузы, заметив, что герцог внимательно его слушает, Пол выразил свой страх – и гнев – оттого, что едва не потерял отца. Лето действительно чудом избежал смерти, но ее близость потрясла Пола до глубины души.

Лето не стал перебивать сына. Когда Пол высказал все, что хотел, уверенный, впрочем, что его рассказ был не более чем сбивчивой мешаниной бессвязных предложений, он закончил словами:

– Вот что я хотел написать в письме.

От волнения руки и голос его дрожали, но он изо всех сил старался совладать с эмоциями, вспомнив уроки матери, однако техника Бинэ Гессерит на этот раз не помогла.

Лето долго обдумывал свой ответ.

– Ты мой сын и наследник, Пол, и это известно всем. Я высоко ценю твое мнение, но имперская политика налагает определенные обязательства на человека моего положения.

Пол ощутил в животе ледяной ком. О чем говорит отец?

Лето продолжал:

– Ты изучал историю и политику, кодекс Ландсраада, Великую Конвенцию, правила ведения конфликтов и заключения союзов между Домами. Дом Атрейдесов – Великий Дом, впрочем, не особенно могущественный, и подобное положение вещей сейчас вполне меня устраивает. Мои братья в Ландсрааде относятся ко мне терпимо, но после массового убийства на Оторио, боюсь, значительная часть нашей социальной ткани сомнется, а местами, вероятно, и порвется. Нас ждут великие потрясения, и многие условия могут измениться.