Дюна

Херберт Фрэнк

Значит, это барон. Вот эта огромная серая туша, подумал Лето. Туша раскачивалась вперед и назад, словно приплясывала, а вместе с ней раскачивалась и комната. Вдруг комната начала расширяться и снова сжиматься. В ней стало очень светло и снова стемнело. Свет становился все более и более тусклым и наконец погас.

Время волнами накатывало на Лето. Ему казалось, что он плавает во времени. Я должен ждать.

Вот из темноты появился стол. Герцог увидел его очень отчетливо. На противоположном конце стола — жирное,

лоснящееся лицо. На черной скатерти—остатки пищи. Лето почувствовал, что сидит на стуле напротив этого жирного человека. На руках у него цепи, сам он веревками привязан к стулу. Он понял, что прошло какое-то время, но сколько?

— Похоже, он приходит в себя, барон.

Какой бархатный голос! Это Питтер.

— Вижу.

Рокочущий бас — барон.

Окружающие предметы стали проявляться более отчетливо. Стул под ним сделался жестче, веревки — туже.

Теперь он ясно видел барона. Лето стал наблюдать за его руками — они судорожно бегали по столу, хватаясь то за край тарелки, то за черенок ложки, а то вдруг начинали поглаживать округлые стенки кувшина.

Лето зачарованно следил за руками.

— Вы слышите меня, герцог Лето? — спросил барон. — Я знаю, вы меня слышите. Мы требуем, чтобы вы признались, куда спрятали свою наложницу и ребенка, которого она от вас прижила.

Лето настороженно следил за бароном, но эти слова пролили бальзам на его сердце. Значит, все верно — они не добрались до Поля и Джессики.

— Мы с вами не собираемся в игры играть! — взревел барон. — Надеюсь, вы это понимаете.

Он наклонился к герцогу, изучая его лицо. Барон был раздосадован тем, что они не могут разговаривать с глазу на глаз. Ему не хотелось создавать дурной прецедент — чтобы посторонние видели лицо императорской крови в столь жалком положении.

Лето почувствовал, что к нему возвращаются силы. Теперь воспоминание об искусственном зубе стояло в его мозгу, точно одинокое деревце в поле. Зуб с заполненным ядовитым газом волоском-нервом. Он вспомнил, кто установил смертоносное оружие в его рот.

Доктор Юх.

Наркотический туман понемногу рассеивался. Он вновь увидел перед глазами трупы, на которые наткнулся по пути в генераторную. Теперь он был уверен — Юх.

— Вы слышите шум, герцог Лето? — спросил Харконнен.

Прислушавшись, герцог услышал шлепающие звуки, в которые время от времени вплетался чей-то дикий вой.

— Мы поймали одного из ваших, переодетого вольнаибом. Разгадать маскарад было нетрудно — глаза, сами понимаете. Он утверждает, будто его направили шпионить за вольнаибами. Но мне уже приходилось жить на этой планете, дорогой кузен. Я знаю, что за этим пустынным отродьем шпионить невозможно. Признайтесь, вы подкупили их? Свою сожительницу и сына вы отправили тоже к ним?

Лето почувствовал, как его грудь стеснил страх. Если Юх спрятал их в пустыне, то барон будет искать, искать и наконец найдет.

— Живей, живей — торопил его барон — Времени у нас мало, придется поторопить вас. Пожалуйста, не принуждайте нас прибегать к пытке, дорогой

герцог, — он взглянул на Питтера, стоящего позади Лето. — Питтер не прихватил с собой все инструменты, но я думаю, он сможет что-нибудь симпровизровать.

— Импровизация порой оказывается эффективнее, барон.

Какой бархатистый, вкрадчивый голос! Он звучал у самого уха герцога.

— У вас ведь был план отступления, милый Лето, — продолжал барон. — Куда вы отослали женщину и мальчишку? — он посмотрел на руку герцога. — Ваше кольцо пропало. Оно у мальчика?

Харконнен смотрел ему прямо в глаза.

— Вы не желаете отвечать. И заставляете меня прибегнуть к тому, чего бы мне так не хотелось. Питтер ведь будет действовать самыми примитивными средствами. Согласен, что иногда они в самом деле оказываются наиболее эффективными. Но мне очень не хочется подвергать этому вас.

— Расплавленный жир на спину или лучше на веки, — подхватил Питтер. — Можно и на другие части тела. Особенно хорошо действует, когда клиент не знает, куда упадет следующая капля. Отличный метод. Даже изысканный, если пузыри будут вздуваться на коже в определенном порядке, верно, барон?

— Весьма изысканный, — кисло согласился барон.

А пальцы все бегают и бегают! Лето следил за усыпанными драгоценностями, по-детски пухлыми руками барона, которые продолжали метаться по столу.

Из-за двери по-прежнему доносились крики жертвы. Это мучило герцога. Кого же они схватили? ломал он голову. Неужели Айдахо?

— Поверьте мне, дорогой кузен. Я очень не хочу к этому прибегать.

— Подумайте о нервных окончаниях, по которым бегут сигналы о помощи. А помощь не приходит! — гнул свое Питтер. — Согласитесь, для этого нужен особый артистизм!

— Ты превосходный артист. Только изволь пока помолчать.

Лето вдруг вспомнил, что говорил ему Халлек, описывая барона: «И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя… на головах его имена богохульные».

— Мы теряем время, барон, — сказал Питтер.

— Возможно, — кивнул барон. — Знаете, дорогой Лето, в конце концов вы все равно скажете нам, где они. Существует такой предел боли, на котором все ломаются.

Вполне вероятно, что он прав, думал Лето. Если бы не зуб… к тому же я в самом деле не знаю, где они.

Барон наколол на вилку кусочек мяса, сунул его в рот, медленно прожевал и проглотил.

— Опиши-ка, Питтер, эту процедуру человеку, который воображает, будто ничего не боится, — проговорил он. — Опиши, Питтер.

Да, размышлял барон, сейчас мы полюбуемся на того, кто мнит, что не продаст себя. Посмотрим, как он превратится в грязь, как будет торговаться за каждую секунду своей жизни! Стоит только как следует его потрясти, и он затарахтит, как пустая погремушка. Все они пустые внутри! Все продаются! Какая мне разница, как именно он сдохнет?!