Дюймовочка и Великан
Шрифт:
– Да твою же мать, – Егор распахнул тулуп, посмотрел вниз, член напрягся, накатило возбуждение, и легкий холод на улице не помогал его остудить.
Нужно было срочно чем-то себя занять, пока Дюймовочка спит. Почему-то именно этот сказочный образ возник у него при виде блондинки. Она была миниатюрной, хрупкой, практически невесомой. Удивительный подснежник Хабаров нашел в лесу, но говорить, как и почему она там появилась, подснежник не спешил.
Девушка с глазами из самого синего льда что-то скрывала и не хотела рассказывать. Гоголь еще этот, а
За размышлениями Хабаров прошел в баню, затопил печь, проверил воду. Вышел, взял топор, большое полено, поставил на чурку, взмахнул, ударил, разлетелись щепки. Удовлетворенно посмотрел на дело своих рук, почесал бороду, физический труд немного отвлекал от пошлых мыслей.
Спустя пятнадцать минут стало жарко, примерно так же, как было жарко, когда Дюймовочка-Лиза плавно двигалась, насаживаясь на его член, а Хабаров сжимал ее бедра, как сейчас рукоять топора. Скинул тулуп, продолжил свое занятие уже без него, слыша вместо ударов девичьи стоны и крик.
Ветрова открыла глаза сразу, как захлопнулась дверь и Великан вышел из дома. Девушка не спала, была некая слабость после самого бурного секса в ее жизни, даже казалось, что она немного задремала. Но как только услышала шорох, и мужчина поднялся с кровати, притворилась спящей, дабы избежать вопросов, что она делала в лесу и почему с ней был Гоголь?
Вопрос пугал сам по себе. Они с Гоголем убили человека. А это уже статья, это срок и сломанная жизнь. Но вместо того, чтобы идти с повинной, каяться, лить слезы и говорить: «невиноватая я, он сам пришел», Ветрова трахается в лесу с лесником, снимая стресс. Трахалась так, что перед глазами сверкали искры, а мышцы приятно ныли от боли.
А кем это Великан мог быть, как не лесникам? Может, егерь? Пусть так, но именно под стрессом она отдалась, а потом еще и еще, а это значит, что стресс был очень-очень серьезным. С этой версией своего грехопадения Лиза даже спорить не стала.
Когда мужчина ушел, осторожно поднялась, взяла с края кровати чужую футболку, прикрыла грудь, огляделась по сторонам. Дом представлял собой одно большое пространство, разделенное на зоны.
Кухня с круглым обеденным столом; диван, камин, кресло-качалка, большая полка с книгами – это, видимо, была гостиная. Торшер в ретростиле, старинный комод, большая кровать, два окна с тяжелыми шторами. Все в дереве, все в стиле шале, с темными балками на потолке, а еще с чучелами диких животных, которые Лиза сразу не заметила.
– Ни хрена себе, – прошептала, рассматривая бедных зверушек.
Лиса, волк, кабан, олень, лось. В сравнении с этим «зоопарком» в доме Семенихина было совсем скучно, не считая портрета хозяина и его пикантного подарка. А если этот Великан, имени которого Ветрова не знает, тоже психически ненормальный?
Но не поздновато ли сейчас думать об этом, когда она уже расслабилась и раздвинула ноги? А папа всегда им с Настей говорил, чтобы они сначала думали,
Все время, пока Лиза рассматривала чучела и сокрушалась о судьбе зверушек, представляя рядом с ними свою голову, с улицы раздавался стук. Подошла к окну, отодвинула штору и открыла рот.
Великан рубил дрова.
Голый.
Совсем голый, лишь в обуви.
От него шел пар, а кожа под лучами заходящего солнца блестела. Он точно ненормальный. Больной. Извращенец.
Но до чего он был хорош.
Лиза прикусила до боли губу и крепче сжала бедра.
Огромный, сексуальный, дикий зверь. Вот с кем она могла его сравнить. Он словно был высечен из куска камня, ничего лишнего, идеал, совершенство. Ноги широко расставлены, плоский живот, кубики пресса, косые мышцы, темная растительность в паху, ее дорожка уходит на живот, немного на груди, под мышками.
Все как и должно быть у настоящего мужика, волосы там, где они растут от природы, сила, мощь, напор и наглость. А еще несколько татуировок на руках и бедрах, которые добавляли бунтарского духа и придавали еще больше привлекательности. Неудивительно, что Ветрова так с лету сдалась, любая бы не устояла. Может, он байкер?
Мужчина выпрямился, поднял голову к небу, потом красиво воткнул топор в чурку и взглянул на окна дома. Лиза резко отпрянула, обо что-то запнулась, упала, больно ударившись плечом.
– Черт, м-м-м…
Но тут же замолчала, увидев под кроватью странное. Потянулась, рука нащупала что-то твердое, достала и снова удивилась. Это было ружье, самое настоящее, такое Лиза видела у папы в сейфе, спрятанном в подвале дома, который всегда был под замком. Только ей строго запрещалось даже подходить к нему, не то что попросить подержать и пострелять.
Встала, погладила длинный ствол, прижала приклад к плечу, положила палец на спусковой крючок. Прицелилась, как это делают охотники, в голову кабана под потолком, не услышала, как открылась входная дверь.
Все-таки голая красивая девушка с ружьем в руках – зрелище сексуальное. Сексуальное и опасное. Хабаров загляделся – распущенные светлые волосы, высокая грудь, соски торчат, стройные ноги, упругая попка.
– Медленно положи оружие на кровать.
– Что?
Лиза резко повернулась, направляя ствол на мужчину, не понимая, что делать этого категорически нельзя. Хабаров упал на пол, адреналин подскочил в крови. Вот же сучка маленькая, так и убить может.
– Не размахивай стволом, дура!
– А вот за дуру я могу и пальнуть!
– Извини, извини, не дура. Дюймовочка, давай не глупи, убери ствол в сторону, да, вот так, отдай мне, умница.
Лиза улыбнулась, мужчина был уже рядом, забрал запретную игрушку, «умница» ей понравилась больше «дуры».
– Где ты его нашла?
– Под кроватью.
– А что там делала?
– Упала.
Лиза быстро подобрала футболку, прикрылась.
– В лесу тоже упала и Гоголя потеряла?
– Угадал.
– Пойдем в баню, затопил уже, потом ужин приготовишь.